Анатолий Логинов - Танкисты из будущего
— Герр генерал, я не могу в это поверить. Вы что, предлагаете мне оставить у себя на заднице этот большевистский чирей? — Командующий 2-й танковой группой Гудериан был настроен очень язвительно[…].
Белоусов В. И. «Триумф и трагедия Брестской крепости». Роман-хроника. Гл. 1. «Горсть песка». М, 1984 г.… Для усиления обороны… дивизии мною принято решение придать ей 21 корпусной артполк. В настоящее время он начал выдвижение из… в…
Переговоры по БОДО между командованием СК и А. 22 июня 1941 г. 22 июня 1941 г. Украина. Юго-Западный фронт.Поднимаю пыль, спешит к фронту колонна. Покрытые пылью лица людей, стекла машин и тракторов, сама техника, чехлы, надетые на прицепленные к тягачам орудия. Пыль и изнуряющая жара сейчас остаются главными противниками совершающих марш артиллеристов. «Пыль, пыль, пыль от шагающих сапог. Отпуска нет на войне» — Киплинг, пусть он и певец английского милитаризма, смог описать войну правдиво и точно. Жара и пыль, а еще — дорога ведущая от мирного, обжитого за годы службы, военного городка в душную неизвестность. Пусть городок уже бомбили, а сейчас не видно ни одного вражеского самолета, он все равно оставался символом мирной жизни. Дорога же, несмотря на самый мирный вид и отсутствие бомбежек, вела на войну. Хорошо, что хотя бы самолетов немецких нет, пусть и непонятно почему. Или упустили выход полка, или просто нет сил для удара.
А колонна все спешит, спешит с невиданной для мирного времени скоростью, вдвое превышающей скорость обычного пешехода. Это очень много для изношенных, выработавших до половины ресурса тракторов и частенько то один, то другой вдруг замирают, и матерящие механики-водители лезут в нутро, гремя ключами. Слава Богу, пока не одной серьезной поломки не было и колонна, практически не останавливаясь, двигается дальше.
— Сергей Михайлович, — комиссар полка, только что вернувшийся из передовой батареи, запыленный и даже как будто усохший от жары, морщась на солнце, смотрит на комполка с непонятным выражением на лице, — надо уменьшить маршевую скорость и дать водителям хотя бы полчаса отдыха.
— Тогда мы не успеем в назначенное время.
— Но при продолжении марша таким темпом мы в лучшем случае приведем половину техники и личного состава.
— Хорошо, Андрей Николаевич. Привал двадцать минут и продолжаем движение в прежнем темпе!
Машины застывали одна за другой, к текущему неподалеку ручью сразу же выстроилась очередь солдат с флягами и ведрами. Короткий отдых и машины одна за другой начинают движение.
Наконец, прибыв на указанное место, не дожидаясь дополнительных указаний, батареи начинают разворачиваться. С извечными русскими словами, сопровождающими любую тяжелую работу, громоздкие семитонные орудия отцепляются от тракторов, разворачиваются. Раздвигаются станины, забиваются сошники, выкладываются на специально расстеленный брезент первые снаряды и гильзы, сгружаемые с полуторок. Но… работа прерывается, едва начавшись. Приехавший со стороны грохочущего в отдалении фронта конный посыльный отдает встретившему его командиру пакет. Вскрыв конверт, комполка, выразив свое отношение ко всему происходящему на армейском диалекте русского языка, приказал срочно сворачиваться и готовиться к новому маршу.
И снова убегает под гусеницы трактора бесконечная лента дороги, и снова пыль от впереди идущих машин оседает на лице хмурящегося Кузьмы и сидящего рядом командира орудия старшины Степана Кузьмича Жаворонкова.
— Чего нахмурился, Кузьма?
— Да звуки мне не нравятся, товарищ старши…
Внезапно с резким скрежетом трактор застыл на месте и сквозь наступившую тишину стал слышен шум уходящей колонны и рокот мотора остановившейся полуторки с расчетом.
— Что…. мать! Ты чего встал? — Кузьма, не обращая никакого внимания на ругань старшины, выскочил из кабины и старательно крутил рукоятку, надеясь снова запустить внезапно «умерший» двигатель.
— Все! Придется чинить, ё… его и его родственников до седьмого колена, — наконец, после нескольких попыток, высказался Нечипоренко и грязно выругался.
Из грузовика выскочил водитель, подбежал к раскапотирующему мотор Кузьме и, о чем-то с ним переговорив, полез в кабину трактора за дополнительным инструментом. Вместе они уже залезли в куда-то в глубину, разбираясь в потрохах мотора, когда к трактору подбежал лейтенант Колодяжный. Выслушав доклад старшины, он посмотрел на торчащие из трактора «пятые точки» водителей, на столпившихся вокруг бойцов и начал отдавать команды. Через минуту поднапрягшись, бойцы откатили отцепленное орудие в импровизированное укрытие под деревья. После чего два бойца засели в кустах, наблюдая за окрестностями, еще один, сидя в кузове полуторки, крутил головой, осматривая небо. Старшина, уважительно посмотрев на грамотные действия лейтенанта, присоединился к бойцам, помогавшим ремонту. Тем временем колонна полка, не дожидаясь отставших, ушла дальше.
Прошло около часа, когда, наконец, один из самых сильных бойцов расчета, Антон Змиев, пару раз крутанул рукоятку. Двигатель, чихнув, уверенно зафырчал, запыхтел.
— Все, запустился, — с удовлетворением отметил Кузьма, вытирая руки поданной одним из бойцов ветошью.
— Сворачиваемся! — скомандовал Колодяжный, бойцы с шутками побежали к полуторке, но остановились и задрали головы в небо, навстречу несущемуся с востока шуму моторов неизвестных самолетов. Старшина, глядя на такое безобразие, рявкнул:
— Воздух! В укрытие!
— Отставить! Это — наши, — скомандовал лейтенант, но тут принятые за советские самолеты два биплана «Хеншель-123», для непривычного взгляда издали слегка похожие на И-15бис, перешли в пикирование. Колодяжный собрался отдать новую команду, когда с грохотом разорвалась сброшенная одним из самолетов бомба и на земле поднялись фонтанчики попаданий. Протрещав пулеметами, самолеты с набором высоты ушли на запад, оставив на земле троих убитых и двоих раненых. Взрывной волной лейтенанта забросило в ближайшие кусты и растерявшиеся бойцы не сразу сообразили вытащить его оттуда. Наконец пришедший в себя старшина приказал перевязать раненых и захоронить убитых. Не раненые Антон и Иосиф Штильман сначала помогли перевязать раненых, потом осторожно снесли убитых и уложили в воронку. После этого они подошли к кустам и начали вытаскивать Колодяжного. Внезапно тот застонал.
— Живой! — обрадовано воскликнул Антон.
— Осторожнее, мы сейчас, — крикнул старшина, бросаясь вместе с Кузьмой на помощь.
23 июня 1941 г. Украина. Юго-Западный фронт.На въезде в деревню пылали три Т-26. Рядом, задрав к небу короткий ствол, дымила немецкая самоходка. Около нее, почему-то одной кучей, лежал с десяток трупов в серой, мышиного цвета, форме. Внезапно загрохотало несколько тяжелых орудий, сделавших по одному — два выстрела по окопам, из которых в ответ постреливали такие же, одетые в мышиную форму, солдаты. Пока они прятались от обстрела, на поле выехало несколько танков Т-26, прикрытые впереди пятью тяжелыми, с высокой квадратной башней, из которой торчало орудие как минимум шестидюймового калибра, КВ-2. Вслед за танками в атаку побежала редкая цепь пехоты в хаки, с длинными винтовками, грозно ощетинившимися трехгранными штыками. Но солдаты в сером не растерялись. Выскочив из укрытий, словно чертики из коробочки, они быстро заняли места в стрелковых и пулеметных ячейках траншеи, открыв ураганный огонь по пехоте, отсекающий ее от танков. Укрытые в кустах и за заборами в огородах маленькие противотанковые пушки принялись обстреливать атакующие танки, стремясь поразить в первую очередь легкие Т-26. Вот встал один, за ним другой легкий танк. Затем неожиданно остановился не получивший ни одного попадания вражеских снарядов тяжелый танк. Похоже, причиной стала какая-то поломка, поскольку он так и остался стоять, а танкисты, выпустив еще один снаряд и расстреляв пулеметный боекомплект, попытались выбраться из танка и отступить. Четверым из них удалось добраться до своей залегшей под огнем пехоты. Еще один неудачливый танкист так и остался висеть в люке, а один — лежать рядом с танком.
Как будто почуяв неладное, оставшиеся КВ-2, почему-то стрелявшие только из пулеметов, попятились назад, а затем, игнорируя огонь немцев, развернулись и также неторопливо поползли к себе, в рощу, укрывшую их и оставшиеся Т-26. Отступили, отползая и изредка отсреливаясь и пехотинцы, оставив лежать несколько неподвижных тел.
Наблюдавший из окопа на холме рядом с этой рощей за боем майор-танкист опустил бинокль и сказал стоящему рядом с ним полковнику:
— Всё! У нас больше ничего нет, бензина для Т-26 осталось в обрез. КВ израсходовали практически все снаряды.
— Ничего не поделаешь. Будем переходить к обороне, — полковник развернул планшет и что-то пометил на набросанных второпях кроках местности. — Вот, — показал он отметки танкисту, — поставьте Т-26 здесь и здесь, окопайте. Они будут нашими противотанковыми и противопехотными ДОТами. КВ-2 оставьте в роще. В крайнем случае будут давить немцев гусеницами и расстреливать из пулеметов. Есть другие предложения? — заметив гримасу на лице танкиста, спросил полковник.
