Сергей Шкенев - Штрафбат Его Императорского Величества. «Попаданец» на престоле
Штрафники дисциплинированно замолчали, хотя многие недоумевали - чего опасаться-то? Европа, как известно, ночную войну не одобряет и признаёт недостаточно рыцарственной, противник нападения не ждёт. Разведчики говорят - даже часовых не выставили, только фонари зажгли вокруг. Ага, и в каждом окне свет.
- Отец Николай, - позвал Александр.
- Да, Ваше Высочество?
- Как и договаривались, берёте полусотню фельдфебеля Величко, роту моряков, и занимаете Кадриоргов парк. На вас тылы, и чтоб ни одна сволочь не ускользнула! А вы, господин начальник штаба, - перешёл на официальный тон. - Вы располагаетесь на близлежащих улицах и перехватываете возможное подкрепление к неприятелю. Я же… ну, тут уж как получится.
- Что получится?
- Не знаю, но глупо оно всё как-то…
- Да ладно, - ободрил священник. - Вот, помнится, при осаде Оренбурга… хм… да… в том смысле - и хуже бывало.
- Вы ещё здесь, отче? - Александр Павлович предпочёл не заметить многозначительную оговорку. - Начинаем только после того, как приедет английский адмирал. Всем по местам!
Тишина, только изредка хлюпнет жидкая грязь под солдатским сапогом. Ну где же этот однорукий чёрт Нельсон? Неужели в последний момент передумал и решил принимать капитуляцию на своём корабле? Нет, невозможно, слишком сэр Горацио чувствителен к таким тонкостям - ключей на подушечке мало, нужна бумага! Красивая и солидная бумага для представления в Лондон. Да и не упустит возможности ощутить себя хозяином и повелителем взятого на шпагу города, тщеславен адмирал, ой как тщеславен. Приедет, никуда не денется, тем более губернатор уже тут и мнётся у кареты, ожидая победителя. Повесить его потом, что ли? Кого? А обоих и повесить.
Что это вдалеке? Подковы по мостовой. Он? Он! Решил верхом? Нет, катит точно такая же карета, как и стоящая у подъезда. Старая власть заботится о новой, или то обыкновенный угодливый прогиб перед сильным? По спине пробежала нервная дрожь, ушла вниз, заставив с опаской насторожиться, и опустилась в колени, сделав их непослушными и мягкими. Держаться! Держаться, не показывая людям слабости! Днём получилось, а и некогда было вслушиваться во внутренние ощущения - руби, коли, беги… А сейчас, когда появился шанс…
Шанс. Он, вообще, странное существо. Или не существо? Кто определяет судьбу - мойры, парки, норны? Гарпии? Нынче, пожалуй, так. И вот интересно - если у судьбы есть возможность сыграть против русского человека, она, сучка такая, обязательно её использует. Изменим? Сегодня, здесь, сейчас?
- Вперёд, братцы! Ура!
Лучше бы молча, но с криком не так страшно самому… Нестройный залп ударил по ни в чём не повинным лошадям, сбил обернувшегося на крик форейтора, осыпал стёкла из светящихся окошек, но не тронул карету - такую добычу как Нельсон, стоило взять живьём. Только почему он без охраны? Отстала, или понадеялся на благоразумие местных жителей, подкреплённое собственной храбростью? Раздумья потом - из широких дверей дворца уже выбегают солдаты в красных мундирах. Выбегают, чтобы тут же попасть под новый залп.
Огонь на бегу неточен, и англичане успели укрыться за каменной балюстрадой, оставив на ступенях не более полудюжины тел. Пусть! Их пули уже не смогут остановить отчаянный штыковой удар. Посмотрим, как запоют, когда острая сталь порвёт набитые овсянкой кишки!
Не обращая внимания на опасность, Александр бросился к карете, стремясь успеть первым. "Александр Первый", - пришёл на ум каламбур. - "Хоть здесь им стану". Рванул дверку на себя…
- Не ждал, тиран? - худой блондин в смешных очёчках нацелил пистолет в лицо. - Вижу - не ждал.
- Муравьёв? - прапорщик стиснул бесполезную шпагу.
- Муравьёв-Апостол, Ваше бывшее Императорское Высочество! - человек в очках отвесил шутовской поклон не отводя оружия. - Или ты думал, что я буду вечно пребывать в позорном и хамском штрафном звании?
- Продал, Иуда?
- Ave, Caesar, morituri te salutant!
- В петле сдохнешь!
- Вместе с тобой, отродье тиранов! - ствол пистолета упёрся в один из многочисленных бочонков, набитых в карету. - Прощай!
Взрыв, разметавший всё на расстоянии сорока шагов, послужил сигналом к неожиданному обстрелу сразу со всех сторон - на крышах и в окнах близлежащих домов то и дело вспыхивали длинные языки пламени, а грохот он них слился в устрашающий грозный вой. Хорошо видимые на освещённой площади штрафники являли собой прекрасные мишени, чем не преминули воспользоваться заранее изготовившиеся англичане. Первыми погибли схватившиеся с охраной дворца врукопашную - невидимые стрелки не щадили ни своих, ни чужих. Потом то здесь то там пули сшибали с ног одетые в серые и чёрные бушлаты фигуры - порой в уже упавшего стреляли только из-за того, что его тело чуть шевельнулось от других попаданий.
Растерянные, потерявшие командование солдаты и матросы ринулись ко дворцу, надеясь сбить редких защитников и укрыться за толстыми каменными стенами. Но злобная фортуна отвернулась и на этот раз, явив вместо вида вздёрнутой аппетитной попки, зияющие пушечные жерла. И пошла гулять картечь, истошным визгом рикошетов заглушая шёпот последней надежды. Она и умерла последней, как обычно.
Глава 9
- Ваше Императорское Величество! В связи с полной своей неспособностью исполнять служебные обязанности, прошу об отставке. И даже настаиваю на ней.
Я с удивлением смотрю на Бенкендорфа - что это в голову ударило полковнику? Вчера был весел и восторжен, особенно при рассказах о чудесах, вытворяемых в его гвардейской дивизии с новой кулибинской винтовкой. Иван Петрович таки умудрился довести их производство, вернее переделку из дульнозарядных штуцеров, до трёх десятков в неделю. А к концу лета грозился сделать совершенно новые, истребовав под начало Сестрорецкий завод.
- Александр Христофорович, голубчик, ты где в начале мая умудрился белены найти, чтобы ей объесться? Али пил всю ночь? А ну дыхни… Отчего глаза красные?
- Государь, - голос Бенкендорфа задрожал и натянулся подобно струне. - Плохие новости из Ревеля. Доставлены ночью, но я не решился разбудить… вот… - оглядывается на приоткрытую дверь кабинета. - Разрешите позвать?
Ну и что за сюрпризы он мне приготовил?
- Изволь.
Подглядывали в щёлку, паразиты. По взмаху руки полковника вошли двое, и, странное ощущение, их обоих я где-то видел. Особенно вот этого батюшку с забинтованной головой и в порванной во многих местах рясе. Второй, совсем молодой человек, поддерживает едва стоящего на ногах священника. И тоже весь изодран, будто в зарослях колючего терновника устроил потасовку со стаей диких кошек. Но умыты, причёсаны, новые сапоги сверкают синими искрами… Оно и правильно - одновременно выказывают уважительное отношение к августейшей особе, и намекают на перенесённые трудности и бедственное положение.
- Разрешите представить, государь? - Бенкендорф на всякий случай встал между мной и вошедшими. - Начальник штаба штрафного батальона рядовой Тучков и батальонный иерей отец Николай.
Ага, понятно отчего поп кажется знакомым - сам беседовал в Петропавловской крепости с кандидатом в комиссары. И не подвел ведь, а? Вот что значит правильная пугачёвская закваска!
- Я слушаю вас, господа.
З-з-зараза… что за привычка появилась - давить в руке бокалы? На сей раз без порезов, но на будущее всё равно нужно будет пользоваться серебряными чарками. Да и вообще… спокойнее надо. Два часа прошло после рассказа о судьбе штрафного батальона, а ещё колотит.
- Машке пока не говорите. Она ещё не пришла в себя от известия о смерти Александры.
- Марии Фёдоровне? - полуутвердительно переспрашивает судящий напротив Тучков. Произведённый в капитаны, он нервно подёргивает плечом, отвыкшим от тяжести эполета. Нормальные погоны ввести, что ли?
- Угу, ей. Проклятые австрийцы, не уберегли… - да, в Вене ещё вспомнят тот день, когда умерла моя старшая дочь, выданная замуж за суку-эрцгерцога. Вспомнят… и вздрогнут. А я не забуду. - Тебя, полковник, это тоже касается.
Бенкендорф молчит, угрюмо уставившись в одну точку. Наконец с трудом поднимает взгляд:
- Ваше Императорское Величество, я никак не думал, что ларец решат открыть…
- Брось, Александр Христофорович, мы вообще ни о чём и ничем не думали, посылая тот подарок королю Георгу. Сиюминутное решение - возжелалось вот свинью подложить, и всё тут! А Сашку жалко, да… Тело, как понимаю, так и не нашли?
- Да где там, государь, - откликается располагающийся по левую руку батюшка. - Там пудов двадцать пороху было. Может меньше чуток, но…
- Лёгкая смерть, - я машинально перекрестился, чего давно не случалось. - Выпьем за помин души. За всех павших.
Отец Николай освобождает глубокую фарфоровую вазу с оранжерейной клубникой, вываливая ягоды прямо на стол:
