Алексей Лукьянов - Цунами. Книга 2. Узел Милгрэма
Однако хирург шутить не хотел или не умел. Он подошёл к столу, пощупал наш пульс и посмотрел на часы.
— Считайте до ста, — велел он, надевая нам на лица маски.
— У нас аллергия на анестезию, — предупредил Егор.
— Вслух считать-то? — пошутил я.
— Заткнись, — посоветовал Егор.
Мне перетянули руку жгутом и воткнули в вену толстую иглу.
— Эй, эй! — попытался я протестовать, почему-то по-русски. — Говорят же вам — у нас непереносимость…
Но хирург ткнул мне пальцем в лоб — и я выключился.
Эпизод 19
Снаружи была только небольшая каменная площадка, с которой уходило вглубь горы ещё несколько туннелей. На этот раз потянуло не теплом, а лекарствами, и Чен пошёл на запах.
Вскоре он услышал монотонное «омм… омм…»
Осторожно, чтобы не нарушать тишины, Чен двигался по коридору, и вскоре попал в помещение, более походящее на обычную клинику, нежели на монашеские кельи.
Кругом было пусто, только горело дежурное электричество. Не испытывая больше никаких колебаний, Чен вынул стропорез и пошёл на звук. И тут же столкнулся нос к носу с лысым здоровяком в белом халате. Как уж он умудрился неслышно прокрасться мимо — неизвестно, но факт оставался фактом — без шума не обойдётся.
Чен ткнул монаха ножом в живот. Монах пропустил удар и упал под ноги победителю, визжа, как свинья, и заливая пол красным. Откуда этот здоровяк вышел? Не из этой ли полуприкрытой двери?
Монах с кряхтеньем начал подниматься, за дверью послышались взволнованные голоса — видимо, тихий час оказался не таким уж и тихим. Что ж, ладно, будем действовать жёстче.
Ударом ноги Чен отбросил истекающего кровью здоровяка к другой стене, беспрепятственно прошёл по коридору и попал в операционный зал, перегороженный ширмами и освещаемый мерцающей жидкостью.
Чен узнал её. Кровь богов, ихор. Видимо, так и происходит процесс восстановления — ихор поступает в вены, и весь организм восстанавливается, отрастает то, что удалили. Главное, чтобы циркулировала жидкость…
На руке с ножом повис очередной монах. Чен вывернулся из захвата и ударил монаха. Тот оказался проворнее первого, и снова бросился в бой, отчаянно что-то выкрикивая. Прямой удар в челюсть — и санитар упал. Это что — всё ваше хвалёное кун-фу?
Из-за ширм начали выскакивать, как пули из автомата, всё новые и новые монахи в белых халатах.
— Остановитесь! — закричал один из них. — Что вы делаете?
Чен не отвечал. Он расшвыривал монахов, заглядывая то за одну ширму, то за другую. С каждой опрокинутой ширмой шанс отыскать цель только увеличивался.
— Господин… как вас там… прекратите немедленно! — кричал монах. — Это святое место.
— Заткнись!
Чен шёл по кругу, за ширмами лежали тибетцы, и терпение иссякало. Неужели опять мимо? Да что это такое?!
И вдруг Чен наткнулся на Кругловых. Братья лежали спокойно, и, если даже дышали, то совсем незаметно. Абсолютно новенькие, уже не мерцающие, каждый сам по себе, в окровавленных распашонках — видимо, разделили их совсем недавно. Достаточно не ножа, а удара ребром ладони в основание черепа.
Чен почувствовал на себе чей-то взгляд. Он заглянул за ширму и встретился глазами с Его Святейшеством. Глаза старика светились всё тем же синим и зелёным огнём, что и десять лет назад. Гетерохромия, вспомнил Чен. Так по-научному называется, когда у человека разные глаза.
Взгляд у Его Святейшества оказался для буддийского святого слишком тяжёлым и воинственным, и силы необыкновенной, Чен даже отступил перед этим напором.
Перехватив нож поудобнее, Чен готов уже был нанести смертельный удар по близлежащему Круглову, как его подсекли, и, высоко задрав ноги, Чен второй раз за сегодня больно ударился об пол.
Чен вскочил на ноги раньше, чем на него навалились трое монахов. Ударил одного ногой в пах, двух других располосовал ножом и толкнул на Далай-ламу. Терапия закончена, пора умирать.
Монахи продолжали прибывать. Нет, они не нападали. Они схватили каталку с братьями и покатили прочь из зала.
— Стоять! — взревел Чен, но путь ему преградила живая стена.
Даже миллион бойцов не мог сейчас остановить Чена — слишком близко была цель. Движение, конечно, замедлилось, но не прекратилось. Чен, будто нож сквозь масло, шёл через толпу и оставлял за спиной убитых и покалеченных.
Ещё несколько санитаров попытались его остановить, но тщетно — видимо, это место не славилось бойцами, а выросло только вокруг чудесного артефакта. Братья, меньше уделяйте внимания духовным практикам, а больше — физическим упражнениям, думал Чен.
По коридору, которым увезли бесчувственных близнецов от неумолимого, словно терминатор, Чена, гулял сквозняк. Бегущих монахов, толкающих каталку, было прекрасно видно. Вот они толкнули дверь и исчезли в темноте дверного проёма. Всего пятьдесят метров пустого пространства. Чен пошёл быстрее.
Несмотря на облачность и ночь, естественный свет луны и звёзд на мгновение ослепил Чена. Он посмотрел налево, направо — и увидел монахов, которые бросали одного из близнецов в колодец. Они что — рехнулись?
— Эй, вы, стоять!
Двое монахов бросились навстречу Чену, но он не стал с ними связываться, а обошёл по дуге, быстро приближаясь к колодцу. Может, у них там убежище?
Чен не успел — второго близнеца монахи тоже успели сбросить в колодец, и теперь стояли, довольно лыбясь. Он подбежал к колодцу — обычной квадратной дыре, обложенной камнем, но не увидел там ничего. Была какая-то странная мерцающая гладь, похожая на старое зеркало с помутневшей амальгамой.
За спиной стало очень шумно. Он обернулся через плечо. Теперь монахов было очень много, задавят не умением, а числом. Но всё же — зачем они бросили братьев в эту серебристую хрень? Не для того же, чтобы убить их раньше, чем это сделает Чен.
Чен понял, что времени искать лестницу или верёвку у него не осталось — близнецы опять уходят из-под носа. И он тоже прыгнул в колодец.
Ощущение дезориентации — где верх? где низ? — отступило так же внезапно, как и нахлынуло. Что-то подобное он испытал, падая в пропасть. Едва вестибулярный аппарат определился с положением в пространстве, Чен попытался найти точку опоры — и почти нашёл. Но поймать не успел — носок соскользнул с края плоской крыши, и перед лицом китайца понеслась старая кирпичная кладка многоквартирного дома. Послышался женский крик, полный ужаса, после чего Чен, пролетевший двенадцать метров, рухнул на закрытый пластиковой крышкой мусорный контейнер.
Часть вторая
Эпизод 1
Начальника полиции индонезийского курорта Банда-Ачех звали Хари Бесар. Мать дала ему такое имя, надеясь, что жизнь единственного сына будет праздником [прим. автора — слово hari-besar, или праздник, состоит из двух слов где hari — день, besar — большой, великий], но уж чего-чего, а праздников у Бесара почти не было: давили на него и сверху, и снизу, и порой он думал, что лучше бы он стал рыбаком, как его покойный отец, утонувший ещё до рождения Хари. Вот, опять — нарисовались два иностранца и требуют помочь в розыске какого-то американца. Бесар, устав слушать, развалился в кресле, и устало смотрел на обоих — белого и африканца. Оба одеты не по курортному, видимо, только с самолёта…
— Кем он вам приходится? — сказал он, наконец.
— Друг. Коллега.
— Из Америки?
— Да. Он отправился в путешествие и потерялся.
Начальник полиции Бесар хмыкнул.
— А как вы объясните тот факт, что он незаконным путём проник на территорию Индонезии и сиганул с Курятника в мусорный контейнер?
— С курятника?
Курятником здесь называли первый многоквартирный дом европейского типа, построенный более пятидесяти лет назад. Дом был крепкий, не боялся подземных толчков, но со временем в Индонезии начали строить более современные дома, и Курятник из сверхсовременного элитного жилья превратился в трущобы. Самое странное, что именно его северную стену облюбовали иностранные самоубийцы, которые нет-нет, да прыгали с крыши Курятника вниз. Некоторые убивались, некоторые выживали, но как они там оказывались — объяснить не могли. Собственно, по этой неясной причине респектабельные жильцы и покинули Курятник ещё тридцать лет назад.
Гости не могли объяснить, как друг оказался на Курятнике, и почему решил свести счёты с жизнью. Они просто ждали от несчастного звонка, не дождались, стали звонить сами, не дозвонились, и вот они здесь, в поисках дорогого человека.
— В госпитале ваш друг, — сказал Хари. — В коме. Будете забирать?
У каждого агента в немногочисленной команде Чена имелся в мобильном телефоне небольшой чип, позволяющий засечь друг друга в случае внештатной ситуации. Если телефон выключался более чем на час, чип начинал посылать сигналы на спутник. По GPS можно было разыскать попавшего в беду товарища, и либо выручить, либо помочь умереть без мучений. По правилам, на сигнал должен реагировать ближайший агент.
