Василий Звягинцев - Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели
— Верховная… Это вы, Верховная? — пролепетала Сильвия вмиг ставшим непослушным языком. Опыта у нее было маловато в сравнении с любой из своих старших аналогов. Ни мировых войн, ни революций она не пережила, то есть фактически, являясь аггрианкой со всем набором способностей и возможностей, она одновременно была женщиной этих спокойных, застойных, выражаясь языком далеких будущих, времен. И не могла быть иной, поскольку нечего здесь делать суперэмансипированной даме конца ХХ века. Разве что пираткой стать или аморальной владычицей какого-нибудь варварского княжества.
— А кто же? Я рада, что вы хотя бы не забыли мой облик, должность и полномочия. А теперь ведите…
— Куда?
— В любое место, где можно спокойно поговорить. Если будете так любезны, можно в столовую. Самое время для позднего ужина…
Схватки сиамских кошек, на которую рассчитывал Новиков, не получилось. Сильвия-Дайяна издевалась над своей предшественницей не хуже, чем въедливый полковник из округа над инспектируемым командиром роты провинциального гарнизона. Преимущество первого заключается в том, что он может делать все, что взбредет ему в голову, говорить любые глупости, требовать исполнения самых дурацких приказов, а второй может только вытягиваться в струнку, материться в душе и отвечать: «Есть, будет исполнено!»
Первым делом Сильвия-84 потребовала отчета, с какой именно целью был устроен цирк на таможне.
Ответ Сильвии-99, совпадающий с первоначальным предположением, что она просто хотела выяснить, кто и с какой целью явился в Лондон под флагом сэра Говарда, Верховную не удовлетворил. Последовал резкий разнос, в общем — не вполне заслуженный. В пределах своей компетенции и контролируемой территории координатор имела право использовать любые методы, которые сочтет необходимыми. Но ссылаться на это — почти то же самое, как начальнику патруля сначала попытаться арестовать генерала, а потом оправдываться тем, что обознался.
В подобном духе Сильвия-Дайяна и выразилась.
— Делать вы действительно можете почти все. Но не то, что нравится лично вам, лишь то, что идет на пользу Главному делу. А если вы начинаете плести интриги против своих коллег и сотрудников, это может квалифицироваться… — Как именно, она говорить не стала. Недомолвка часто имеет большее воспитательное значение, чем прямая угроза. — Вдобавок вы осмелились причинить неудобства лично мне! Для вас что, уже не существует авторитетов? Не слишком ли много вы о себе возомнили?
— Но, Высочайшая! Откуда я могла знать, что вы изберете для Посещения столь необычный способ? Если бы я получила сообщение…
— Незнание — не оправдание! Как, где и в каком облике появляться — моя прерогатива. Вы, в свою очередь, должны принимать решения на основе всестороннего предварительного изучения… Вы с Шаром советовались?
Вошедшая во вкус своей новой роли леди Спенсер трамбовала подчиненную по полной программе, попутно выясняя интересующие Братство детали здешней оперативной обстановки. Делать это было тем более легко, что она вполне прилично помнила собственные операции, проводимые тогда, то есть сейчас. Много, конечно, с тех пор воды утекло, кое-какие детали, конкретное содержание казавшихся тогда важными бесед с министрами и членами парламента стерлись из памяти. Для чего и пригодилась хозяйка дома.
Мужчины, усаженные за отдельный стол, в разговоре не участвовали, сознавая свое подчиненное положение, тем более что дамы часто переходили с английского на аггрианский язык.
Они в основном, отдавая должное ужину и напиткам, потихоньку потрошили Биллингера, но выглядело это вполне невинно, как ни к чему не обязывающий треп адъютантов занятого государственными делами начальства. Позволили выпивать и закусывать, не дергают поручениями — вот и слава богу. Жаловались друг другу на трудности и неблагодарность выпавшей службы, но касались и выпадающих в ней радостей и преимуществ перед «серой пехотой»… Совершенно обычный разговор, позволяющий при должном опыте выяснить у коллеги такие вещи, которые в ином случае он не выдаст и под пыткой.
Шульгин одновременно с любопытством рассматривал помещение и другие комнаты, которые просматривались в перспективе сквозь открытые двери. То, что попадало в поле зрения, изменилось поразительно мало. Что значит сила вековых традиций и налаженного образа жизни целых поколений. Мебель в стиле «хай-тек», естественно, отсутствовала, и радиоэлектроника, зато почти все остальное — как было (будет). Те же картины на стенах и скульптуры по углам, напольные часы в простенке, мерно качающие начищенным маятником и низким, долго не гаснущим звоном отбивающие четверти часа. Он испытывал здесь легкое ностальгическое чувство и думал, что не прочь бы еще раз пережить то, что здесь однажды пережил.
Новиков, потягивая ирландский виски со льдом, думал о другом. Как сильно повезло Ирине, да и всем им, что за ней тогда явились плохо подготовленные (точнее — не настроенные на серьезное сопротивление объекта) оперативники, а не такая дамочка. Ирину бы она сломала враз, и все их «домашние заготовки» ушли бы коту под хвост. Эпопея закончилась бы не начавшись. А уцелевшие герои продолжали бы влачить исходное существование, за почти недостижимой по причине горбачевских новаций выпивкой на кухнях и в рабочих кабинетах обсуждая пути и перспективы «перестройки».
— Проводите меня в свой рабочий кабинет, — наконец сказала «Дайяна», отодвигая чайную чашку и первой вставая.
Кабинет Сильвии-резидента, а не светской дамы, который у нее тоже имелся, был, с поправкой на время, таким же точно, как у Ирины, у Лихарева, всех прочих координаторов. Все они прибывали на Землю с довольно ограниченным набором приборов и инструментов, а все остальное, потребное в работе, мастерили на месте, совершенствуя по мере течения человеческого прогресса. Этакий «кружок технического творчества», как однажды сформулировала Ирина в разговоре с Новиковым. Определенный смысл в этом был, в рамках теории сохранения интеллектуально-технического баланса. Все здесь было ей знакомо до последнего гвоздя, до содержимого каждого шкафчика и ящиков в нем. Расположение и коды тщательно спрятанных сейфов. Но держалась она так, будто попала сюда впервые.
— Где твой Шар, милочка? — спросила Сильвия-Дайяна, садясь в кресло перед рабочим столом.
Сильвия-99 покорно вынула его из специальной ниши, прикрытой большой гравюрой в медной раме.
Шар, как известно, является альфой и омегой власти любого резидента. В зависимости от введенных в него установок он позволяет быть «царем Горы», самым сильным и информированным субъектом данной реальности. Обеспечивает постоянную связь, интеллектуальную и административную поддержку «Генштаба» на Таорэре. Стоит захотеть «Высшим», а то и обычному оператору, заведомо искаженные подсказки и указания Шара могут низвести успешного координатора до уровня дауна в компании нормальных сверстников. Причем чем координатор дисциплинированней, тем легче его подставить. Ирина в свое время, увлекшись Новиковым и его друзьями, вообще перестала реагировать на поступающие команды, это ее и спасло.
— Объявляю тебе, резидент Сильвия, что до особого распоряжения уровень твоих полномочий снижается на две ступени. С оставлением в прежней должности.
Сильвия-Дайяна была грозна и прекрасна. Она откинула крышку Шара, что-то там сделала и снова поставила на стол. По сути этот жест приравнивался к срыванию звездочек с погон.
— Отныне ты на двадцать лет лишаешься права самостоятельно обращаться к руководству Таорэры. Если возникнет необходимость, тебе поступят указания. Дай мне твой блок-универсал…
Сильвия-99 покорно протянула начальнице свой портсигар.
Одно легкое движение ладони, и сверкающих алмазов на крышке стало гораздо меньше, и они приобрели иную конфигурацию. Это преобразование лишило девушку положения «старшей среди равных», возможности руководить другими координаторами и координаторшами Земли за пределами Западной Европы, то есть на самом деле разрывало связь в цепи аггрианской агентуры. Данная Сильвия оставалась вроде бы и всевластной, но только в ограниченном регионе: непосредственно Метрополия, половина Европы и британские Доминионы. В частности, из-под ее влияния полностью уходила Российская Империя.
— Но за что, Великая, в чем я провинилась? — Из глаз разжалованной леди Спенсер потекли крупные слезы обиды и жалости к самой себе.
— По-настоящему — ни в чем, дорогая. Если бы ты провинилась, наказание последовало бы немедленно, и ты знаешь какое… А сейчас я привожу положение в соответствие с распоряжением ТЕХ, КТО ВЫШЕ НАС. Решено, что система контроля за Землей должна стать более децентрализованной. Я тебе даже слегка завидую — в твоей жизни ничего не меняется, а ответственности намного меньше. Клянусь, хотела бы с тобой поменяться… Принеси мне бокал джина с хинным тоником. Себе тоже возьми…
