Михаил Ланцов - Русь Inc
— Мою столицу взять непросто.
— Намного проще, чем ты думаешь. Легкие деревянные стены, которыми она защищена, позволяют уберечься только от простого приступа. Но хватит и одного порока или иной осадной машины, чтобы довольно быстро их разбить.
— А у кого есть такие мастера? — Еще более хмуро спросил Великий князь. — Дело‑то непростое.
— У меня, например. Да и я сам в них разбираюсь изрядно. Не только в пороках, но и в древних механизмах времен Аристотеля и Пифагора. Слышал о таких?
Вместо ответа Юрий Всеволодович плотно сжал губы и потер лоб. Дела складывались плохо, такие прозрачные намеки не понять было очень сложно. Можно было бы подумать, что Московский князь блефует, но пока его во лжи никто уличить не мог.
— Но мне нет нужды расширять свои владения, — продолжил Георгий после небольшой паузы. — Небольшое княжество легче оборонять, особенно, имея хороших дозорных и быстрых гонцов. А доходы…. Как я уже говорил — есть средства. Например, уже следующей весной я смогу начать продавать на сторону добротные кольчуги. И не только их. Впрочем, все это мелочи.
— Мелочи? — Удивился Юрий Всеволодович.
— Главное заключается в том, что осадные машины могу строить не только я.
— Ты прекрасно знаешь, что если найдется такой безумец, остальные князья сплотятся против него.
— Ты ошибаешься. Вы привыкли жить как барсуки в норах, подозрительно косясь на соседей. Собрать вас вместе практически невозможно. Впрочем, это все не важно. Я говорил не про нас.
— Тогда кто?
— Скажи, ты давно слышал новости из Булгарии?
— Доходили слухи, что на них напали какие‑то кочевники.
— Не просто напали, а завоевали. Булгары теперь подданные нового хана. Помнишь, в том году я говорил о монголах? Это они. И у них достаточно умельцев из далекой Империи Сун, чтобы ставить осадные машины быстро и ладно. Если мои сведения верны, то в будущем году они начнут завоевание Руси, начав с Рязанского княжества. Впрочем, это долгий разговор. Не желаешь ли продолжить его за столом? Пригласить всех, — Георгий махнул рукой в сторону воинства Великого князя, — не могу. Но сотню сопровождения приму с почетом. Остальным поставят столы здесь…
Глава 3
5 сентября 1236 года. Москва
Юрий Всеволодович стоял у окна и задумчиво наблюдал за утренними упражнениями, которые выполнялись на импровизированном плацу внутри крепости. Со слов окружения Георгия — эта сценка их радовала каждый день. В дождь, в снег… неважно.
А мир, который еще вчера был простым и понятным, рушился, осыпаясь градом осколков. Прошел всего лишь год с того момента, как этот странный грек занял Москву. Какой‑то жалкий год! Но Великий князь уже не узнавал свое старое владение. Изменения, произошедшие за этот скромный промежуток времени, просто поражали, хотя далеко не все были видны сразу.
Многое было высокородному аборигену не понятно, чуждо, странно, а то и откровенно чудно, дескать, баловство. Однако кое‑что он смог оценить. Прежде всего — это купцы. Когда он вошел в Московский детинец, оказалось, что он буквально забит купцами и их охранением. Из Новгорода, Киева, Смоленска, Рязани и так далее. Были даже венецианцы, греки и прочие. То есть, к немалому войску Георгия, в случае попытки взять детинец, могли легко присоединиться больше пяти сотен неплохо вооруженных бойцов купеческого охранения. Очень не кисло. Но откуда они здесь взялись в таком количестве? Юрий Всеволодович не понимал, как, впрочем, и многие правители округи.
Дело в том, что Георгий Максимович, еще осенью 1235 года установил крайне благоприятные условия для торговли на своей территории.
Во — первых, он убрал всякие таможенные сборы, как на границах княжества, так и внутри. Ввози — вывози что хочешь. Что для XIII века было очень и очень необычно. Как правило, каждый правитель, пусть даже самый мелкий и никчемный, старался содрать с купцов хоть что‑нибудь за провоз, проезд, прополз и так далее. Георгий же решил поступать по схеме free‑to‑play, которая позволяла при внешней бесплатности зарабатывать куда больше, чем при прямых продажах, то есть, поборах. А главное — все оставались довольными.
Во — вторых, Георгий устанавливал новую систему налогообложения, продуманную еще в XXI веке. Заодно вводя и новый судебник, который стал буквально с конца 1235 года тиражироваться банальным переписыванием. Благо, что копий требовалось немного. Георгий Максимович устанавливал единственный налог на территории княжества для торговых операций. Один процент от суммы сделки. Сущая мелочь, которая для XIII века воспринималась как настоящая революция. Само собой, в сочетании с поистине драконовскими мерами для неплательщиков.
Все правители, до которых доходили новости о странном решение Московском князе, только руками разводили. Мало того — называли Георгия блаженным, в лучшем случае, просто не понимая, зачем он так поступает. Даже купцы недоумевали, но не роптали и не пытались ничего оспаривать — им это было выгодно. Тем более что наш герой не интересовался ни у кого из них, где и как они заработали свои деньги, если те не были замечены в преступлениях против князя и его людей.
Зачем так поступил Георгий Максимович?
Все очень просто.
Москва в первой трети XIII века была, по сути, маленьким, неприметным городком, стоящим на торговом пути регионального значения. Основные торговые потоки шли в стороне от Боровицкого холма. И Георгия это положение совершенно не устраивало. Но он‑то знал, что если гора не идет к Магомеду, то он просто предложил ей недостаточно выгодные условия.
Новости о его потугах еще в конце 1235 года достигли многих ушей, вместе с осенней миграцией купцов. А уже весной в Москву потянулись первые любопытствующие. К осени же этот поток стал стремительно нарастать, так как вернулись первые ходоки, подтверждая информацию.
Зачем Георгию были нужны купцы в товарных количествах в Москве? На то была масса причин.
Во — первых, это приводило к стремительной территориальной концентрации капиталов. В свою очередь это позволяло превратить столицу маленького княжества в центре Руси в финансовый центр. Ну и, в качестве приятного бонуса, открывало возможности для создания банка, биржи и прочих более совершенных и интересных финансовых инструментов. А там и до акционерных обществ путь недальний.
Во — вторых, это информация. Купцы везде ходят, все видят. Если с ними дружить при такой концентрации Москва фактически превратится в сухопутную Венецию, по степени информированности.
В — третьих, это бурное развитие инфраструктуры. Привлеченные благоприятными условиями, купцы, безусловно, решат закрепиться в Москве. Начнут ставить свои подворья, лавки, а то и целые усадьбы. То есть, станут вкладывать в развитие города деньги. Много денег. Ну и, как несложно догадаться, подобные потуги состоятельных персон не останутся без внимания простых людей, сформировав мощный иммиграционный поток.
В — четвертых, все это открывало перед Георгием огромные торговые возможности в области сбыта собственных товаров и покупки иностранных. Пусть не сиюминутно, но все‑таки. Особенно если удастся закрепить за Москвой статус постоянно действующей ярмарки. Круглый год. С большим количеством товаров.
Ну и так далее.
Само собой, ничего подобного Георгий Максимович Великому князю Владимирскому не рассказывал. Но тому и своего ума хватило, заметить и оценить переливы происходящих событий. Не все, конечно. Впрочем, ему хватило. Сам ведь он никогда ничем подобным не занимался, ограничиваясь обычными интригами: с родичами да боярами. Ну и военными походами. А тут такое… неизведанное… непонятное.
Из‑за чего он чувствовал себя не в своей тарелке.
Глава 4
21 ноября 1236 года. Рим
— Так вы говорите, он настоящий Комнин? — Несколько отрешенно переспросил Григорий IX.
— В этом можно быть абсолютно уверенным, — вкрадчивым голосом произнес епископ, вернувшийся из поездки в Москву под предлогом изучения Даров Георгия Победоносца. — Внешность подходящая.
— Очень интересно… очень… А что Трапезунд?
— По слухам нервничают. Сильно нервничают. Ведь формально Георгий — брат отца Императора и имеет определенные права на престол.
— Призрачные.
— Георгий своим характером пошел в деда.
— И что с того?
— Его дед был человеком, редкой предприимчивости и находчивости. По степени наглости и напора Георгий, пожалуй, даже своего предка переплюнул.
— Вы смогли узнать, зачем он забрался в эту глушь?
— Нет. Это необъяснимо.
