Тренировочный день 4 (СИ) - Хонихоев Виталий
— Я от Лили Бергштейн тащусь как удав по стекловате. — подает голос Оксана Терехова: — она просто классная и все тут. Никакая Альбина рядом не стояла… вы видели как она в окно выпрыгнула⁈
— То, что она суицидница со стажем и без царя в голове — вовсе не означает ее привлекательность для противоположного пола. — говорит Инна: — я у вас в компашке вообще голос разума, заметили? Лиза — мажорка, Ксюха — фанатка, Яна — пофигистка и только я веду вас к победе коммунизма и миру во всем мире. Эта ваша Ирия Гай, конечно, поражает разум среднестатистического гражданина, но как с такой жить прикажете? Она же завтра крокодила в квартиру притащит или начнет по потолку ходить. Нее, если бы я была парнем я бы выбрала такую как наша Боярыня. А что? Впечатлительная молодая особа, хорошие родители опять-таки, титьки вон имеются, не такие как у Барыни, но все же…
— Сдались вам всем… — Яна снова затягивается и выдувает клуб дыма вверх: — мои… достоинства. Сами выросли. А завидовать — плохо. Тем более — нечему. Я когда наклоняюсь вперед — они меня перевешивают… и бегать тяжело, все трясется.
— Помолчи, Барыня, не трави душу. — морщится Оксана Терехова и протягивает руку: — дай-ка сигарету, я с горя закурю. У меня вообще ничего спереди нет, я там ровная как будто доска у меня там. И не надо про капусту и молоко, оно так не работает…
— Грудь — это жир. — авторитетно говорит Лиза, поднимая палец: — это просто означает что Барыня у нас — жирная, вот и все. Ай! Ладно, ладно, не жирная! — хохочет она, отбиваясь от Яны.
— Сама ты жирная! У меня все на месте! — пыхтит красная Баринова: — у меня, между прочим, совсем никакого живота нет!
— Какая гадость… — выдает Оксана, затянувшись: — но и правда мятой отдает…
— Терехова! Ты куришь⁈ — раздается голос, и все вздрагивают, а Оксана с Яной тут же прячут сигареты за спину. Оборачиваются и расслабляются.
— А, Борисенко. — говорит Лиза Нарышкина таким тоном, каким королева могла бы сказать «а, червяк».
— Курение — яд. Лучше спортом занимайтесь. — убежденно говорит Артур Борисенко: — Терехова! Я слышал, что у тебя «Понедельник начинается в субботу есть» и «Посол без верительных грамот». Меняемся почитать? У моего брата полное собрание сочинений зарубежной фантастики есть! Рей Бредбери и Айзек Азимов! О! И Ян Вайсс, «Дом в Тысячу Этажей»! Карел Чапек, «Война с саламандрами».
— Правда? — глаза у Оксаны загораются: — приноси тогда Яна Вайсса и Рея Бредбери, а я принесу Стругацких и Ефремова. Ты «Туманность Андромеды» читал?
— Читал конечно. — слегка обижается Артур: — как не читать.
— Хорошо, тогда я принесу Станислава Лема «Магелланово Облако», тоже очень хорошая фантастика. — говорит Оксана: — а ты оказывается фантастику тоже любишь, Борисенко?
— Спрашиваешь. — вскидывает голову Артур: — очень люблю. И про Ирию Гай в тот раз я первый подумал! Просто ты быстрей сказала. Так что… давай книгами обмениваться, вот.
— Давай! — Оксана протягивает руку для рукопожатия: — почитаем!
— Хорошо! — парень пожимает ей руку: — завтра и приноси.
— Только бережно читай. — предупреждает его Оксана: — а то я знаю вас парней, у вас манера читать когда едите что-то или вовсе в ванной. Испортишь мне книжку — не сносить тебе головы. Я тебя Инне на поругание отдам.
— Пхвахах! — давится воздухом рядом Инна.
— Да ты что! Я бережно!
— Бережно он… а чего у тебя уже синяк и рубашка порвана? Опять с Лермонтовичем подрался?
Глава 10
Глава 10
— В твоем возрасте, Сидоров, Александр Македонский уже полмира завоевал!
— Ну, Светлана Михайловна, так у него и учителем были не вы, а Аристотель!
© анекдот
— Наконец вы изволили присоединиться к нам, Виктор Борисович. — говорит Маргарита Артуровна и Виктор удивляется тому, что при этих словах с ее губ не капает яд, столько сарказма заключено всего в одной фразе. «Наконец вы изволили присоединиться…». Понятно, что он опоздал немного на импровизированный педсовет, который Маргарита Артуровна (для школьников) или по-другому — комсорг Ритка (для педагогов) решила собрать заранее, чтобы обсудить предстоящий поход. Собрались после уроков в учительской, во время учебного года тут постоянно народ толкался, а на каникулах помещение пустовало, отдавая какой-то сиротливостью, как покошенная хата с пустыми окнами на краю поселка.
Собираться на педсоветы Виктор любил. И не потому, что вот хлебом его не корми, а дай выступить или послушать, так сказать социальную интеграцию в общество прошлого совершить, а потому что Риточка всегда чудное печенье домашнего приготовления на такие вот собрания приносила и чай заваривала. Цейлонский, крепкий, на просвет бордовый, будто закат над морем. Пить чай с вкуснющими Ритиными печеньками и кивать головой в такт ее словам — вот и все что, собственно говоря, от него требовалось. А дома его все равно никто особо не ждет, разве что у Батора со Светкой очередной кризис жанра произошел и поссорились они снова, ну или наоборот — так сильно помирились, что Маринка к нему придет, переночевать подальше от этих двоих. Хотя если так подумать… может и стоит домой поскорей заявится, глядишь и правда Маринка к нему ночью заглянет, чем черт не шутит.
— Извини за опоздание, Рита. Тренировка чуть дольше продлилась, вот и задержался. — говорит он, садясь за стол и сразу же взяв с блюдца коричневую печеньку: — здравствуйте, Альбина Николаевна.
— Как официально… — разочарованно выдыхает в пространство ароматы шиповника и сирени «англичанка»: — умеешь ты холодно разговаривать, Виктор.
— Я человек простой, учитель физической культуры. Иностранным языкам и манерам куртуазным не учен. Грубый и прямой, так что не обижайтесь, Альбина Николаевна, но вы красавица и барышня высокого полета, не то, что я.
— Ты чего, за прошлый раз обиделся? — удивляется Альбина: — зря. Брось обижаться на обиженных воду возят.
— Ну, на мне где сядешь там и слезешь, я ж физкультурник, привык круги наворачивать по стадиону. — улыбается он: — так что? Кого-то еще ждем?
— Все уже тут. — сухо роняет Маргарита Артуровна: — и если бы ты не опаздывал, то уже знал бы о нашем кризисе.
— Кризис? Что случилось? — вертит головой Виктор, наливая себе чаю: — али швед под Петербургом, али немец под Москвой? Али армия мала, али служба не мила, али в пушке обнаружил повреждение ствола? Докладай без всяких врак, отчего на сердце мрак, я желаю знать подробно, кто кого, куды и как!
— Тебе бы все шуточки шутить. — крутит головой Маргарита Артуровна: — а у нас поездку отменили! Сегодня звонили из ГАП, говорят, что никаких поездок за город пока этих, которые убежали из Южлага не найдут. И мне тоже позвонили из отдела, говорят у них операция «Перехват» им только толпы школьников в лесу не хватало.
— Да? — Виктор на мгновение даже хрустеть печенькой перестал, задумался. Ненадолго, буквально на две секунды: — ну так и хорошо. Никуда не едем! Палатки брать не надо, за школьниками смотреть не надо, они и в естественной среде обитания у меня постоянно тик левого глаза вызывают, а уж в лесу и вовсе. Лично я не вижу от чего расстраиваться.
— Виктор Борисович, наивная ты душа. — хмыкает Альбина Николаевна, откидываясь назад на спинку стула и складывая руки на груди: — ты и правда думаешь, что такие мелочи как сбежавшие уголовники и МВД — остановят нашу Риточку? Плохо ты ее знаешь.
— А что тут поделаешь? И правда дурная идея в лесу шариться вместе с детьми. Даже без всяких уголовников дурная идея. — говорит Виктор: — вот уверен что все с собой спиртное пронесут и нажрутся в первую же ночь. В палатки друг к другу полезут, медведя в лесу найдут, пожар устроят, кто-то на дерево залезет и не сможет слезть, кто-то в озере утонуть попытается обязательно…
— Ваше неверие в советских пионеров вызывает оторопь и недоумение! — топает ногой Маргарита Артуровна.
