Камни тоже плавают (СИ) - Зарубин Михаил Константинович
— Соловушка, что такое «парадокс»? Уйди Илья, я с тобой после «нюансов» не разговариваю!
Посмеялись уже как нормальные. Выпили за парадоксы. Помолчали, подумали. Каждый о своём.
— Давай уж про твои нюансы, правда подумаем, а то телега получится — император не поймёт.
— Ну а что я-то? Я вам, что лошадь. Это у нее голова большая. Давайте вместе и думать. — какие хитрые, всё им готовенькое выложи. — какая машина нужна?
— Ну быстрая…
— И как мы ее быстрость обеспечим?
— Если б знать!
— А подумать? Почему тройка лошадей быстрее одной?
— Сил больше… Хочешь сказать, мотор нужен самый сильный?
— Не, Данилыч, заметь, это ты сказал! Значит, ты и ищешь самый сильный мотор. Еще нюансы?
Сидят, тупят, думают.
— Ну… скользить по дороге не должна?
— Сергеич, потяжелее не сделаешь, двигатель тогда силу потеряет… Машина легкой должна быть.
— Угу, а если колеса нормально обрезинить, да поширше сделать? Заодно и ехать мягче будет.
— Нормально? А эти тебе чем… А что так можно?
— …! Нельзя! Лучше думайте как сделать, чтоб на поворотах не «разувалась»… и как легкой делать будем?
— Дерево полегше возьмем? Бальса, говорят, вообще легкая. — Дед, видимо необучаем, — Правда её сейчас не найти…
Беккель, похоже, смысл понял. Напрягся, мышцами мозга шевелит. Что-то прикидывает. Наконец родил:
— А если оставить только каркас? Хотя не, дерево не выдержит…
— Ну тогда давайте из металла. Труб, например. Что еще у нас?
— Из труб? Каркас? Как Эйфелева башня в Париже?..
— Устойчивой должна быть?
— И что для этого нужно?
— Ну, это просто, поширше сделать, — Фридриховичу похоже понравился процесс нюансов, трет виски и, подумав, добавляет, — ну и пониже сделать… наверное… чтоб не переворачивалась…
К рассвету окончательно додавили коньяк и, как ни странно, протрезвели. Ну и обдумали почти все. Нужно завершать, глаза уже слипаются.
— Что можно резюмировать? Максимально легкий трубный кузов… Двигатель сзади, цепь туда же. На заднюю ось. Что еще?
— Колёса стальные. Рессорная или пружинная подвеска? Тормоза.
Сидим, чертим. Как я привык. Карандашом на ватмане. С размерами. Я в миллиметрах, Беккель в дюймах дописывает.
Рама, рычаги подвески, рейка с рулём, тормоза. Даже кресла, сдвигаемые под размер. Два. Всё красиво, только печально. Самого главного у нас нет. Ни двигателя, ни коробки.
Правда и с колёсами помучались. Думали-думали, ни расчетов, ничего. Я так не умею, но и как считать понятия не имею.
Делать нечего, решил «плясать» от обратного. Ткнул пальцем в радиус в 20 дюймов и шириной в 8. Большие, хоть ямы машина будет «глотать» получше.
Сначала хотел сам нарисовать Беккелю знакомую мне конструкцию, время сэкономить, но потом передумал. А оно мне надо, так выставляться? Отлягет и спросит: «почему такой умный, где видел?»… Снова устроил мозговой штурм. Додумались до катанного профиля диска. А вот от спиц отговорить уже не сумел. Инерция-с мышления!
Вырисовали мне знакомое колесо: камера с ниппелем, низкопрофильная покрышка и диск… на спицах.
Ну и предложил отправить запрос нашим спонсорам. Оказалось, мои буржуи еще и конченые патриоты, о Континенталь даже заикнуться не дали. Про вяканиие о Мишлене мне чуть морду лица не набили. Только наш петербургский, только Проводник!
Хватит, всё. Забил и пошел спать на диван в парадную. Домой идти лень уже.
К завтраку меня растолкал Дед, типа, что спишь? Труба зовет, вперед во славу царя и Отечества.
Беккель уже усвистал на своём драндулете в Проводник договариваться о колесах. Гаишников на него нет, это-то после ночи пьянки.
Посмотрел на порожденный движняк и тоже решил не засиживаться. По старой памяти махнул на Путиловский завод, пружины, втулки, прообразы амортизаторов и рейку делать. Ну а Деду осталось корпус из труб в мастерской ваять, да о двигателе думу думать.
Завод почти не огорчил. Мастер потыкал пальцем в чертежи, почесал то, что на шее сверху и затребовал пару империалов вперёд. Зато к вечеру обещал не только выточить необходимое, но и с курьером прислать в клуб. Пружины делать отказался. Только рессоры. Понятно, только хардкор. Ладно.
Посетовал ему о проблеме двигателя. Посочувствовал, но ничем помочь не смог. Предложенный вполцены, видимо откуда-то заныканный, паровой двигатель с катера мне никак не вписался. Как и сам катер, впрочем. Отказался.
Приехал, а Дед уже не только корпус сварганил, но и плотника с шорником выискал и сиденье сделал. Роскошное, мягкое, из белой кожи, но… Одно, но на двоих! И задрал высоко, и спинка низенькая. Ну и никакой эрогомики в помине нет. Короче кожаный диванчик. Ладно, на первое время и так сойдет.
К обеду принёсся звеня и бренча на тарантайке Фридрихович. Возбужденный, грязный, подпрыгивающий и, я не поверил, притащивший пять готовых колёс! Пять! Шикарных, с нормальным протектором! Они там, что завод ради нас остановили или как? Правда колеса, зараза, почему-то не черные с белой надписью как заказывал, а белые… с черной! Но это всё ерунда! Главное не квадратные. А в черный — покрасим!
Оказалось, про завод пальцем в небо ткнул и угадал. Императорское желание… и «самоход» Беккелевский от фон Вале.
Только сели обедать прибыл курьер путиловцев. Мой заказ привез. Вы думаете, мы пообедали? Щааз.
Я ещё дверь закрыть не успел, а эта банда уже с железяками в мастерскую рванула. Причем наши барчуки чуть с пролетарием Архипом не подрались, кто «железо» потащит. Архип выиграл. Как дети право, только вот не оставишь — обидишь.
Отобедать мы смогли только часам к шести, зато спидстер был собран! Спидстер… Громко сказано, так — багги без крыши. И без мотора.
Пламенный мотор
Пятый день ищем мотор. И ничего. Точнее есть, даже отечественные, но… в две-пять лошадей! У меня на мопеде в детстве мощнее был!
Объездили всё: заводы, верфи, фабрики. Беккель уже и в Новгород мотался. Ничего…
Хоть, правда, паровую машину с катера ставь. Или паровоза. И кочегара нанимай.
Дед ходит вокруг меня, как на Деда Мороза и Снегурочку в одном флаконе смотрит. Роди ещё одно чудо! Думаю, зевани я — облизывать начнет! Ага, как же, хрен ему. Нереально.
Неожиданно с двигателем помог Архип.
Притаранил на взмыленном извозчике новый четырехцилиндровый двигун «NAPIER». С обломками досок, прикрученных к алюмиеневым проушинам. Откуда-то с «мясом», похоже, выдрал.
Еще коляска не остановилась, а он ко мне бросился, орет:
— Сергеич, дай куму червонец! Я обещал.
Прифигел, вот расценки у местных таксистов, но червонец отдал. Нашего добытчика только хотел спросить откуда мотор-то, но тот, от натуги крякнув, попер его быстренько-быстренько в мастерскую. А извозчик втопил от нас как в одно место ужаленный.
Понятно. Спёрли где-то. Беккель и Дед только переглянулись и тоже в мастерские рванули. Дед мотор облизывать, а Фридрихович — трясти Архипа.
— Архип, где взял?
— Нашел, барин…
— Где⁈
— Ну… там…
— Где там!⁇
— Ну…
— Где, Архип!⁇
— Ну там лодка, битая, была… Вот… сняли…мотор… — ага сняли. Только врет. Там лодку, похоже, с мотора сняли. Разобрав.
— Где лодка была? — перешел на шепот Беккер.
— Там… — я позавидовал упорству Архипа и на всякий случай втянул голову в плечи.
— ГДЕ ТАМ!⁇ — Беккель перешел на ультразвук.
— Ну… у речки! — просиял Архип.
— …! КАКОЙ РЕЧКИ!⁇ — Беккеля, похоже, удар хватит. Красный уже. Все пыжатся, Дед хрюкает отвернувшись.
— На берегу Большой Невки… в Старой Деревне…
— Там же дача камергера Дурасова!..!!! — ахнул Дед. — Да что ж за год-то такой! — смех как рукой сняло.
— Вроде, ходили слухи, он ее продавал… Может пронесет? — махнул рукой Фридрихович, при этом смотря в окно на злющего, матерящегося бородатого дядьку. Спрыгивающего с взмыленной лошади у нашей парадной.
Дядькой оказался Золотов Александр Леонтьевич, Петроградский 2-й гильдии купец. Владелец раскуроченной яхты. Наши умельцы с его строящейся яхты новый мотор умыкнули. Разломав половину посудины.
