Боксер 3: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Все в ту же минуту столпились вокруг Антона Сергеевича, который неспешно начал взвешивать каждую рыбину. Поскольку процесс этот требовал некоторого времени — пока положишь рыбу в авоську, пока подцепишь, пока стрелка устаканится —, у ребят на лицах успела отобразиться вся гамма эмоций. Понятно, что даже те, кто и сам понимал, что не может претендовать на выигрыш, втайне надеялся хотя бы на почетное второе место. Но еще занятнее всем было наблюдать за Бабушкиным, только что опростоволосившимся по собственной же инициативе. Он, кажется, нервничал больше всех: переминался с ноги на ногу, пытался самостоятельно разглядеть на весах точную цифру, следил, не мухлюет ли тренер, придерживая руками чью-нибудь рыбу… По всей видимости, никаких нарушений ему выявить не удалось, потому что за все время процедуры взвешивания он не издал ни единого звука и только тяжело вздохнул, когда она была завершена, и Антон Сергеевич с заговорщицким лицом повернулся в мою сторону.

— Ну что же, Михаил, — сказал он во всеуслышание. — Поздравляю! Вес твоей добычи получился таким, что, наверное, этих рыбешек хватило бы на ужин всей нашей честной компании. Ребята, сегодня на наших глазах наш товарищ, который с нами совсем недавно, поставил свой первый рекорд! Давайте все вместе его поздравим!

Все зааплодировали, глядя в мою сторону — кто с завистью, кто с равнодушием, кто с искренней радостью. У Сени глаза горели так, будто он сам этого линя поймал. И только Денис Бабушкин еле-еле шевелил ладонями, опустив голову и недобро взирая на меня исподлобья.

От авторов: Новинка! Жанр НАЗАД В СССР! Попаданец в студента в 1978! Общага, девушки, прогулы и прочие радости студенческой жизни. Полное погружение в эпоху. На 1-й том скидка: https://author.today/work/366949

Глава 9

По всей видимости, в этот вечер поход в столовую отменялся и должен был быть заменен трапезой на природе. Во всяком случае, вернуться к ужину мы уже точно не успевали. Ну и замечательно. Насидеться в столовой мы еще успеем, а тут — свежий воздух, расслабленная обстановка и возможность получше познакомиться с новым для себя коллективом. Да и вообще, какая столовка может сравниться с ухой на природе, да еще и сваренной из только что, собственноручно пойманной рыбы?

— Значит, так, — Антон Сергеевич взглянул на часы. — Сейчас все идем вон в тот лесок и собираем подходящие дрова для костра. Часы у кого-нибудь есть? Отлично. На все про все вам полчаса. А вы, — затормозил он меня и Леву, — погодите. Для вас есть особое задание.

Я удивился — какое еще «особое задание» может быть в подготовке к разведению костра, да еще в таком, как бы это помягче сказать, странном составе — я и Лева? Хотя да, он-то не знал об истории наших непростых взаимоотношений в лагере. Мы для него — два новичка из одного города, значит — товарищи.

— Вы запомнили поворот к речке, когда мы сюда подъезжали? — спросил нас Антон Сергеевич, когда остальные ребята, перекрикиваясь между собой, удалились в сторону леса.

Мы кивнули.

— Ну вот. Если идти отсюда и выйти к этому повороту, то по левую руку будет булочная, а где-то через квартал — овощной. Зайдете и туда, и туда. Купите три буханки хлеба, чтобы на всех хватило, а еще — лука, моркови и картошки.

С этими словами Антон Сергеевич полез в карман и извлек два рубля и большую сумку-авоську.

— Вот, это вам с запасом, — пояснил он, — езжайте на великах, чтоб побыстрее. Как раз ребята принесут дрова, а вы уже вернетесь с продуктами. Такую ушицу заделаем — век потом вспоминать будете!

Антон Сергеевич мечтательно закатил глаза и аж причмокнул от предвкушения будущей ухи. Мы взяли у него деньги и сумку, сели на велосипеды и погнали в сторону магазинов.

Всю дорогу мы молчали — ни Лева, ни я пока не понимали, как себя вести наедине друг с другом. Вроде бы, в лагере мы были антагонистами, и каждую минуту один мог ожидать любой подлянки от другого. Но ведь тут мы договорились на время отложить наши, скажем так, разногласия до тех пор, пока не освоимся в новом коллективе, в котором, к тому же, некоторые старшие не прочь устроить дедовщину. А теперь вот нас вдвоем отправили за провизией на целую ораву динамовцев, как будто мы были закадычными приятелями. Такое стремительное мелькание разных статусов наших взаимоотношений сбивало с толку, и, не знаю, как Лева, а лично я решил попросту забить на все эти размышления и действовать, как говорится, по ситуации.

Ситуация, кстати, не заставила себя ждать. Мы спокойно ехали параллельно друг другу, наслаждаясь прекрасной солнечной погодой и живописным уголком старой (во всяком случае, для меня) Москвы, как вдруг какой-то резкий голос моментально вывел меня из раздумий о красоте родной природы.

— Э, пацаны! А ну стоять! — послышалось откуда-то справа, и через секунду чья-то рука схватила руль моего велосипеда так внезапно и крепко, что я едва не грохнулся на землю. — Ты не слышишь, что ли, чего тебе говорят? Оглох? Стоять!

Голос был жестким, но как будто бы не вполне естественным. Что это, почему? Вдруг я понял, почему мне так показалось: так обычно разговаривают подростки, которые изо всех сил хотят казаться здоровенными мужиками, но их выдает ломающийся голос, дающий петуха в самый неподходящий момент. Да и бравада их была лишь тонкой, грубо намалёванной маской, из-под которой то и дело показывалась глубинная неуверенность. Бабушкин вот тоже хочет казаться супер-крутым, но он, по крайней мере, уже действительно взрослый.

Здесь же, подняв голову, я обнаружил четверых худощавого вида пацанов лет шестнадцати, которые, остановив нас с Левой, теперь выжидательно смотрели, как будто проверяя реакцию и сообразительность их добычи.

Впрочем, несмотря на свою худощавость, эти деятели действительно были поздоровее нас, во всяком случае, на вид. Наверняка они занимались каким-то силовым спортом, ну или просто тягали гантели по утрам: об этом красноречиво говорили начавшие оформляться мышцы на руках. Хотя мышцы-то мышцами, но ими же и владеть еще надо уметь… Похоже, нам придется это их умение проверить в деле.

— Что такое, ребят? — стараясь выглядеть спокойным, спросил я. — Что вы хотели?

— Мы много чего хотели, — сплюнув сквозь зубы, ответил один из них. — А конкретно от вас — деньги на кассу, велики на землю — и свободны.

— Чего? — возмутился Лева. — А больше тебе ничего не надо?

— Слышь, — обратился один из незнакомцев к другому, — они, похоже, не понимают. Наверно, думают, мы тут пошутить решили.

— Вы че, действительно глухие или придуриваетесь? — поддакнул второй, пока еще двое медленно обходили нас с разных сторон. — Тебе русским языком сказали: бабки сюда, велики на землю — и валите подальше!

Мда, окружили они нас грамотно. Видать, не в первый раз этим занимались. Я уж, честно говоря, и думать забыл про такую вот уличную шпану, которая промышляла подобными наездами. Все-таки совсем уж отмороженные головорезы, которые могли искалечить и ограбить кого угодно, вплоть до стариков, к моменту моей старости практически исчезли, а остальные нападали, в основном, на подростков. А когда я последний раз был подростком? То-то и оно.

Ну да ничего. Значит, придется припомнить и эти навыки.

— Дырку тебе от бублика, а не велик, — сказал я с вызовом. — Родителей попроси — может, и купят. А чужое отбирать нехорошо.

— Не, ты слышал, — заржал тот хмыреныш, который меня остановил. — Он мне еще морали тут читать собирается! Что такое хорошо и что такое плохо! Крошка сын к отцу пришел, да? А ну гоните бабки и велики, вам сказали! Последний раз по-хорошему говорю! Иначе зубов не досчитаетесь и вообще поковыляете отсюда прямо в травмпункт. Адресок подсказать?

Все это время я украдкой поглядывал на Леву. Уж он-то, как вечный задира и хулиган, по идее, должен был бы первым дать отпор зарвавшейся шпане. Но Лева почему-то молчал и только в ответ поглядывал на меня. Нет, он не выглядел запаниковавшим и парализованным от испуга — скорее, он прикидывал, как лучше действовать в сложившемся положении. А может быть, он боялся, что запаникую я, как самый младший, сморожу какую-нибудь глупость — и придется ему и самому из заварушки выпутываться, и меня еще спасать? Что же, сейчас я его удивлю.