Пеликан. Месть замка Ратлин - Гельб Джек

– Да ну? – удивился Макдонелл.

– Да, ведь речь идет о генерале Норрейсе, – быстро протараторила Рейчел и резко смолкла.

Их взгляды встретились. Открытые друг другу, они замерли, боясь оступиться. Струна натягивалась до предела, и одному из них предстояло разрезать ее.

– Откуда ты знаешь, что я хочу его убить? – спросил Финтан.

Из груди девушки вырвался громкий не то вздох, не то крик беспредельной радости и ликования. Она прошлась по комнате, проведя рукой по лицу, и, прислонившись спиной к стене, перевела дух. Как будто канатоходец миновал пропасть и спрыгнул на твердую землю.

– Откуда знаю? Да вот ты сейчас мне все и выложил! – довольно улыбалась Рейчел, склонив голову набок.

Макдонелл прищурился, и рука невольно пару раз сжалась и разжалась в кулак. Держать оружие долго он бы не смог, но эта девчушка перед ним много времени и не займет. Как будто угадывая эти жестокие мысли, мисс Норрейс выставила руку впереди себя и поспешила его успокоить.

– Как только ты прибыл, – сказала Рейчел, – ты спросил, в крепости ли генерал Норрейс. Не ругай мою мышку, она поделилась со мной и только со мной на ушко, мол, ты ему проиграл? Тогда ты должник и не прочь расправиться со стариком.

Финтан стиснул зубы до скрипа.

– Но ведь Норрейс не азартен? – продолжала Рейчел. – Стало быть, ты к нему по другому поводу. И я ведь угадала? Вижу по твоему взгляду, что угадала!

– Что ты хочешь от меня? – спросил Финтан, сохраняя хладнокровие.

– Защити моего брата, – ответила Рейчел. – У нас с ним одна душа на двоих, один сон на двоих. Защити его, когда он будет в море, и клянусь, по возвращении я подведу тебя к генералу, когда эта пьяная свинья развалится в своей постели. И ты выйдешь из покоев, держа его отрубленную голову.

– Вот же какова она, генеральская дочурка! – Рыжий Лис широко улыбался.

То, что живописала Рейчел, горячо и пылко отдавалось в его собственном сердце. Час кровавой расплаты, такой далекий и желанный, наконец обретал точные очертания, как ангел выходит из бесформенной неживой глыбы под тесаком мастера. У этого ангела уже распахнулись черные крылья за спиной, и в руках горел меч из пламени. Этот ангел стоял здесь, в этой комнате. На его глазах Рейчел превращалась в другое существо по мере того, как они поделились греховными откровениями. Она стояла, прислонившись к стене, и смотрела на Финтана глазами, полными радостной надежды и предвкушения. Их сердца бились одной и той же черной греховной страстью, их души не жаждали спасения.

– Так ты поможешь мне? – спросила она с придыханием.

Обнажив замыслы Рыжего Лиса, в ответ она обнажила свои собственные, и сейчас у них не было пути назад. Переведя дыхание, девушка замерла в волнительном ожидании. Прижавшись затылком к стене еще сильнее, она прикрыла веки и выглядывала из-под ресниц. Глаза наполнились змеиным туманным лукавством. Финтан сидел на кровати, круто ссутулив спину. Никакого ответа не было. Как бы Рейчел ни рисковала, она раскрыла желание убить генерала, но мотивов своего палача она не предполагала. Это давало Финтану, сыну Сорли Макдонелла, время на раздумья. Рейчел отошла от стены и медленно приблизилась к соратнику, – а то, что этот Рыжий Лис станет ее соратником, у генеральской дочурки не вызывало ни малейшего сомнения. Она опустилась на колено подле него, взяла руку, от которой удушливо пахло спиртом, и припала губами к костяшкам.

– Помоги мне, – просила она, приподняв голову.

Финтан мог внимательно рассмотреть ее шрам, пересекавший верхнюю губу вверх, до самой ноздри. Финтан опустил взгляд на перевязанную руку, поднес к зубам и с треском разорвал повязку. Пока он разматывал перевязь, Рейчел суетливо огляделась по сторонам в поисках чего-то подходящего, но решила долго не тянуть с этим. Сама себе прикрыв рот ладонью, она зажмурилась и негромко вскрикнула. Макдонелл перевел взгляд со своей открытой раны на крохотный укус на ладони Рейчел, который она нанесла сама себе прямо на его глазах.

Сердца обоих забились. Клятва на словах дается проще, ибо любой человеческий язык был создан во служение людским прихотям, в то время как кровь всегда будет иметь власть над волей и судьбой. Они не проронили ни одного слова, осторожно соединяя руки, боясь обжечься самим и обжечь друг друга.

Граф Готье с ужасом отворил дверь в свои покои.

– Прочь! – с несвойственной для молодого тонкого голоса грозностью крикнул Рене, указывая на дверь.

Служанка с испугу выронила подушку, которую взбивала.

– Ваша светлость! – схватившись за сердце, залепетала она. – Госпожа Дрейк приказала мне прибраться в ваших покоях и сменить…

– Не смейте переступать порог без меня! – приказал граф, и в голосе смешались в равной степени гнев и испуг.

Глаза невольно метнулись к изголовью кровати, затем к стене, чуть правее от окна.

– Уходите, немедленно! – приказал граф Готье.

Служанка не смела больше перечить и поспешила прочь. Едва она оказалась в коридоре, Рене метнулся к двери, закрылся на ключ и тут же рванул к кровати. Опустившись на одно колено, он принялся шарить рукой между изголовьем и стеной. Неровный камень так и норовил ободрать кожу, приходилось быть осторожным. Сердце забилось чаще и уже готово было вырваться из груди от страха, пока наконец он не нащупал спрятанный кусок тряпицы. Мгновенное успокоение сменилось новой волной тревоги.

«А если она нашла? Если она увидела, развернула, поняла, что это?» – с ужасом думал Рене.

С моря шел холодный ветер и все крепчал день ото дня. Все тоскливей и пронзительней становились завывания сквозняков в замке. В этот вечер скулеж ветров был попросту невыносим.

Финтан сидел в просторной комнате с большим камином. Он прибился поближе к огню, прямо на полу, где волчья шкура растянула в разные стороны свои лапы. Малокровие продолжало мучить, и все тело пробивал холод, а руки лихорадочно тряслись.

Снова и снова прокручивалась в голове прерванная дуэль. Именно потому, что Финтан не дал тому случиться наяву, поединок пророс живучим упрямым сорняком в его сознании. До чего звонко бились шпаги, не проходило и минуты, как горячая кровь выступала на стальном клинке, и лицо Джона Норрейса замирало, его голубые глаза уродливо таращились в разные стороны, челюсть выезжала вперед. Победитель брезгливо отирал рапиру и убирал за пояс, пока Финтан беспомощно смотрел, как его шанс достался другому. Рыжего Лиса пробивала нервная дрожь от этих мыслей, и тем упоительнее был этот страх, чем отчетливее ныла раненая ладонь. Он сам касался раны и, скрипя зубами, в мучительном упоении наслаждался этой болью, ведь это была самая действенная улика того, что весь этот живописный кошмар – лишь плод воображения, и род Норрейс не был прерван. Такими были мысли Макдонелла, когда в коридоре раздались шаги. Всего в зале было около пяти человек, и все разом обратили свой взгляд на явившегося пажа.

– Мастер Дрейк просил вас, – молвил слуга.

Макдонелл поднялся в полный рост и последовал за пажом. Они миновали один пролет за другим, и Финтан справлялся с подступающим недомоганием, но преодолевать лестницу становилось все сложнее. Опираясь левой рукой о стену, юноша ощутил, что сердце бьется слишком отчаянно, а его самого прошибает ледяной пот, а может, просто в этот вечер сквозняки были особенно жестоки к нему.

– Вы в порядке? – спросил паж, останавливаясь на пару ступеней выше.

Финтан упрямо кивнул и продолжил восхождение. Наконец они оказались подле тяжелой двери. Паж постучал три раза, после глухого «войди» отворил дверь, и они оба переступили порог.

С высокого сводчатого потолка свисали две люстры с толстыми свечами. Запах пчелиного воска смешался с какими-то пряностями и горьким табаком. В стенах стояли ниши, уставленные сундуками. В противоположной стене был выложен камин, который с жадным треском пожевывал поленья и задорно потрескивал ими. К окну был приставлен длинный стол, который казался совсем неподъемным то ли из-за своих размеров, то ли от царящего на нем нагромождения. Тяжелая парча, серебро, табак, пучки пряностей, пыльные глиняные кувшины, вовсе не представляющие никакой ценности на первый взгляд, и нити жемчугов. Среди этих сокровищ возвышалась земная сфера искусной работы – глобус светло-бежевого цвета.