Назад в СССР 1986. Книга 6 (СИ) - Гаусс Максим

— Товарищ старший лейтенант, разрешите?

— Входи, Савельев! — он поднялся из-за стола и шагнул навстречу. — Я смотрю, ты молодцом держишься?

— А куда деваться? — я сразу понял, о чем пойдет разговор.

— Садись. Чай будешь?

— Чай? — удивился я. — Товарищ старший лейтенант, вот как кто зайдет, и увидит, что офицер с сержантом чаи гоняет, потом же по всей роте сплетни будут ходить.

Тот вздохнул.

— Твоя правда. Но вообще, я тоже не планирую здесь долго находиться. Еще полгода, может год и все. Я тебе честно скажу, с капитаном Гнездовым было работать значительно проще, надежнее. Хороший он офицер был, грамотный. Знал бы ты, как он тебя отстаивал перед верхушкой, когда вся эта заварушка началась. Затем Паршин пришел и все рухнуло. Потому что все этих стенах было, понимаешь, о чем я? Предполагаю, что капитана и убрали-то, скорее всего, потому, что за тебя сильно лямку тянул.

От этих слов мне не по себе стало. Об этом я даже не догадывался. Гнездов пытался меня оправдать? Может поэтому, у него было собрано досье на меня?

— А потом на него напали... — махнул рукой взводник. — Почему, не знаю... Да и какая разница?

— А сейчас он где? — спросил я.

— Он все еще здесь, в Припяти. Работает где-то, но не говорит, где именно. Видимся с ним иногда. В октябре прошлого года написал рапорт об увольнении. Чем занимается, не знаю, но в вооруженных силах он окончательно расстроился.

— Но почему?

— Сверху надавили. Очень несправедливо надавили. Ну, это он так сказал. А я дальше расспрашивать не стал, все-таки неприятная тема.

— Понимаю...

Некоторое время мы молчали, затем Озеров тихо произнес:

— Знаешь, Савельев, вот смотрю я на тебя и складывается впечатление, что передо мной не сержант-срочник, а как минимум офицер в звании старшего лейтенанта. Я замечал, что у тебя поведение и восприятие совсем не как у молодого бойца. Ты правильно анализируешь обстановку, принимаешь наиболее удачное решение, сдержан и самодостаточен. Складывается впечатление, будто ты за свои годы, пожил больше моего... Тебе ж еще даже двадцати нет, так?

— Летом будет, — кивнул я. — Я понимаю, о чем вы. Мне уже об этом говорили. Даже больше скажу. Был я у одного знакомого психолога, так тот очень грамотно и доступно растолковал, что бывают такие случаи, когда человек на своем месте. Он ведет себя так, будто ему давно все известно и он все умеет. Так бывает иногда, пусть и крайне редко. И в чем-то я согласен. Армия, это действительно мое. Тем более, как вы помните, знакомые из КГБ мне кое-что обещали.

— Да, я в курсе, — кивнул Озеров. — Ну и что ты намерен делать, когда уйдешь на гражданку?

— Честно говоря, не знаю еще, — задумчиво пробормотал я, затем добавил. — Мне тут стало известно, что скоро на ЧАЭС будет очередная вводная.

— Да? — брови у Озерова поползли вверх. — Что тебе об этом известно?

— Я что-то слышал про конец апреля. Но это между нами, все-таки информация...

— Понимаю. Действительно, интересно, — старлей тут же записал себе что-то в рабочую тетрадь. И ты тоже будешь принимать там участие?

— Не знаю. Если и так, то уже как гражданское лицо, — тяжко вздохнул я, создавая впечатление глубоко разочарованного человека.

— Ну, ясно.

Разумеется, про вводную относительно АЭС, я придумал. И не просто так я упомянул конец апреля — это, своего рода, маленькая страховка на случай, если будут вопросы. Со своими сослуживцами я поговорю.

Мы болтали еще около получаса, затем я спросил у него разрешения воспользоваться телефоном.

— Бери, — махнул рукой офицер. — Дай угадаю, Петрову будешь звонить?

— Ну да.

Я набрал номер. Пошел гудок.

— Да? — раздался оттуда странный голос, принадлежащий вовсе не Андрею.

Лишь через секунду я опознал голос Григория. То ли он его намеренно коверкал, то ли через трубку голос сам по себе был искаженный.

— Это Савельев! — коротко произнес я.

— А! Привет, Алексей, — голос у Гриши стал мягче. — Ты куда пропал? Мы уж подумали, что с тобой что-то случилось.

— Обстоятельства, — вздохнул я. — Где Андрюха?

— Так нет его. Три дня назад его срочно вызвали в Москву. Отпуск закончился, а других вариантов не было. Но он обещал вернуться, как только появится такая возможность.

— Хреново, — вздохнул я. — У меня тоже плохие новости. Меня комиссуют из армии. С первого февраля, с армией — все. Мне нужно связаться с Андрюхой.

— А вот это действительно плохая новость! Погоди, я продиктую телефон, по которому с ним можно будет связаться.

— Какие у вас новости? — между делом поинтересовался я. — Что по Клыкову?

— Гиблое дело. Сплошная путаница. Мы проверили пропуска в архивах — ничего не сохранились. Их уничтожают в течении месяца-двух.

— А в медсанчасти?

— Тоже самое, — выдохнул Григорий. — Карточка осталась, но фотографии там нет. Хотя ответственная за архив клянется, что все карточки у них были с фотографиями.

— Выходит, фото сняли с карточки уже позже?

— Именно. Клык, если это он, вытащил фото из архива. Подчищал следы, на всякий случай.

— Ясно. Телефон нашел?

— Да, записывай.

Хоть я и говорил негромко, Озеров все слышал. Конечно, ничего особо секретного я не сказал, даже наоборот.

Положив трубку, я поинтересовался:

— Спасибо. Разрешите идти?

— Давай, Савельев.

Покинув канцелярию, я отправился в каптерку — в роте вариантов пересидеть было совсем немного. За прошедшие две недели я много чего обдумал и пришел к выводу, что вдвоем с Андрюхой мы не справимся. Нужны помощники.

С одной стороны, это правильно — чем больше людей делает то же самое, что и ты, тем больше уверенность. Но с другой стороны, мне что, дать объявление в газету? Мол, так и так, собираю отряд для противодействия диверсионной группе, которая собирается взорвать один из реакторов на Чернобыльской электростанции... Бред же, ну! За мной сразу приедут, причем неизвестно кто быстрее — милиция, чекисты или психушка.

И все же кое-какие мысли по этому поводу у меня были. Однако пока я не встречусь с Андреем, рано что-либо пытаться предпринять, нужно согласовать с ним все моменты. Теперь получалось, что наоборот, чем быстрее меня уволят, тем быстрее я смогу что-либо предпринять. Ведь как только я окажусь на гражданке, сразу могу приступить к решению проблемных моментов.

Все оставшееся время я посвятил тому, чтобы максимально взять от тренировок все, что только можно. Пахал и тренировался как проклятый. Разумеется, преподаватели это дело заметили — мои результаты и без того были на уровне, а теперь и вовсе «пробили потолок». Меня ставили в пример, что нравилось немногим, но мне было как-то все равно.

Однажды, кто-то из нашего взвода взял да и ляпнул, что это мои последние дни на военной службе. Преподаватель по рукопашному бою отреагировал неожиданно, что сбило меня с толку.

— Полагаю, вас переводят в другое, более перспективное подразделение?

Ответить на это мне было нечего. Конечно, где-то меня посещала мысль, что вся эта карусель с увольнением по состоянию здоровья это очередная уловка ребят из комитета. Но я быстро отказался от этой мысли, особенно после того, как меня вызвал капитан Потапов.

— Так, Савельев! — он посмотрел на меня с недовольством. Впрочем, точно так же, как и за последние недели. — Тебя к телефону. С тобой хочет говорить человек из комитета государственной безопасности. Постарайся вести себя достойно!

Я не сдержался и фыркнул — можно подумать, я неадекватный психопат, который совершенно не умеет разговаривать с людьми. Командир посмотрел на меня уничтожающим взглядом, но промолчал.

Взяв трубку, я услышал знакомый голос. Это был Лисицын.

— Привет, Савельев! — прилетело оттуда. Далее его голос стал значительно тише. — Узнал?

— Разумеется.

— Я намеренно представился человеком из КГБ. У меня не было другого способа связаться с тобой, кроме как вот таким образом. Не суть. Короче, слушай, тебя комиссуют не просто так. За этим стоит твой старый знакомый, Иванец Павел Сергеевич. Подробностей не знаю, но почему-то он сильно точит на тебя зуб. Ранее, его временно отстранили от занимаемой должности, как ты понимаешь, причина на то была. В общем, будь осторожен.