Вера Ковальчук - Эльфред. Юность короля
— Это потому, что ты не король, — сказал его старший брат, хотя из его-то кармана должна была пойти меньшая часть выкупа, и то потому, что он считал своим долгом помочь родичу. Глядишь, и тот поможет ему, когда будет трудно.
Армии был дан один день на то, чтоб собраться перед возвращением в Уэссекс. Можно было дать и меньше времени, хороший солдат носит при себе столько вещей, сколько помещается в заплечный вещевой мешок, а покидать в сумку вещи — дело нескольких минут. Но нужно было собрать хоть немного провизии и фуража, нагрузить телеги. Здесь и целого дня может быть мало.
Вечером в пустеющий, старательно разоряемый лагерь саксов явился еще один гонец, и Этельред перепугался не на шутку — он ждал еще одной дурной вести. Но измученный, забрызганный грязью молодой парень подошел не к нему, а к Эльфреду и с трудом поклонился принцу.
— Говори, — велел принц.
— Я добрался сюда из Солсбери за десять дней, — устало и путано проговорил тот. — В тот день, когда я покинул Солсбери, твоя жена благополучно разрешилась от бремени мальчиком.
Эльфред расцвел. Схватил гонца за руки и торопливо спросил:
— Они оба здоровы?
— Да, — ответил тот, слегка удивленный. Какой смысл задавать подобный вопрос гонцу? — Конечно, Эльсвисе было нелегко, она рожала долго, но женщины говорили, что она в порядке. Ребенок тоже. Твоя благородная супруга велела спросить, каким именем крестить мальчика, как его назвать.
— Когда придешь в себя, отправляйся к госпоже, и передай ей, чтоб она подождала, и обряд крещения был совершен лишь после моего возвращения.
— В своем ли ты уме? — вмешался хмурый Аллард. — Мы доберемся до Солсбери не раньше, чем через полмесяца. Ты на месяц оставишь младенца без Господней защиты? Где это видано? Отправляй гонца и вели жене немедленно крестить. Уж имя-то ты придумал, я уверен.
— Придумал, конечно. Но я хочу присутствовать на крещении. Это же первенец!
— Что для тебя важнее — твоя прихоть, или безопасность и благо малыша?
— И то, и другое.
— Отправляй гонца, Эльфред, и прикажи крестить!
— Зачем? Я доберусь до Солсбери почти так же быстро, как и гонец.
И Эльфред направился к старшему брату.
Тот упрямился недолго. Вспомнив собственное нетерпение в сходной ситуации, посмотрел на Эльфреда, как многоопытный старик смотрит на мальчишку, еще ничего не смыслящего в жизни. Первенец короля Уэссекского уже учился ездить верхом и орудовать копьем, поэтому двадцатисемилетний король смотрел на двадцатилетнего брата покровительственно и снисходительно. И разрешил ему вместе с его сотней скакать вперед, в Солсбери, с той скоростью, с какой несутся гонцы, и даже пообещал сменных коней.
— Может, оно и хорошо. Заодно узнаешь, где еще появлялись датчане, и, если понадобится, слетаешь туда. При необходимости возьмешь гарнизон замка, а свою и мою жену и детей переправишь в аббатство Уилтон — там крепкие стены и крепкие монахи.
— Я понял.
— Давай, скачи. И не тяни с крестинами.
С собой конники Эльфреда взяли лишь те припасы, которые были совершенно необходимы. Принц предупредил, что скачка предстоит трудная, как бы не загнать коней, и потому пусть каждый берет с собой припасы, которые сам без труда поднимает одной рукой.
— К тому же, на пути есть два или три постоялых двора, — сказал он. — Можно будет и там перекусить.
Воины приободрились, переглянулись. Они, наверное, понимали, что вряд ли остановка на постоялом дворе будет им в радость — мужчины прекрасно знали, что такое скачка во весь опор, понимали, что во время спешки устаешь так, что даже пива уже не хочется. Но надежда грела сердце.
Воины Эльфреда с большим трудом сумели покрыть расстояние от Скнотенгагама до Солсбери за пятнадцать дней. Отдых давался на три-четыре часа, чтоб подремали лошади, да днем на часок. К тому же лошадей надо было кормить и поить, это не люди, они без сытной еды, питья и отдыха долго не протянут. Люди не всегда имели возможность повалиться на землю, чтоб поспать. Своим воинам принц говорил:
— Потерпите. Отдыхать будете в Солсбери.
Они влетели в ворота солсберийского замка на закате, когда их уже собирались затворять, и двое крепких ребят копались у воротных петель. Конники едва не сшибли тех, кто оказался на пути — они уже какое-то время не смотрели, куда несутся, ослепнув от усталости. Воины Эльфреда влетели прямо в переполох — испуганные жители замка решили, что над Уэссексом грянула настоящая беда.
Но когда узнали соскочившего с коня принца и услышали его объяснения, переполох сменился веселыми хлопотами. Конечно, несладко кидаться готовить еду и питье на сотню прожорливых, усталых мужчин, но зато вечерком можно будет послушать интересные истории. Посидеть за столом с кружкой эля, расспросить о битвах под Скнотенгагамом — большинство ожидало этой возможности с нетерпением, а женщины и терпеть уже не могли. Воины Эльфреда стойко держали оборону против любопытных кумушек — им теперь было не до новостей, земля ускользала из-под ног, и хотелось только спать.
Когда принц, проследив, чтоб все его люди втянулись в ворота, подбежал к ступеням донжона, в дверях появилась Эльсвиса в кое-как накинутом плаще, со сбившимся на сторону покрывалом. Она держала на руках большой сверток, держала так бережно, что заподозрить в нем простой тючок с бельем было нельзя. Нет, женщина держала в руках самую большую драгоценность, которая только могла быть ей доверена. Не чувствуя тяжести кольчуги и оружия, Эльфред взлетел по ступеням — женя доверчиво протянула ему кулек.
Принц осторожно отогнул край простынки. Под ним обнаружилась красная мордашка размером с кулак, над нею — беленький пушок, выбивающийся из-под косыночки. Молодой отец с недоумением оглядел детское личико, закрытые глазки, и попытался потрогать ребенка пальцем за щечку. Эльсвиса не позволила.
— Не надо, — мягко сказала она. — Испугаешь.
— Но я хочу посмотреть.
— Я тебе покажу. Потом.
Принц пропустил жену в донжон и задержался, чтоб перекинуться парой слов с Редриком Веллом, комендантом замка. Тот выскочил из угловой башни сразу, как только в ворота влетел первый всадник, и ждал принца у лестницы донжона.
— Король направляется сюда, — объяснил Эльфред. — Мне он велел, если будет необходимость, отправляться на побережье, разогнать датчан.
— Как не быть необходимости, — проворчал Редрик, широкобородый рослый сакс с широкими, не в каждую дверь пройдет, плечами. — Необходимость всегда есть. Ну, хоть под Скнотенгагамом-то научили их, кто в Британии господин?
— Если б научили, это было бы первым, что я б сказал, появившись в замке. От всей души крикнул бы: «Победа»! Если б норманны не сидели за стенами, мы б им показали.
— Ха. Если б все было так, как мы хотим, не нужно было б военное искусство. А драться надо уметь.
— Само собой. Теперь я понимаю. Не надо было позволять датчанам отступать к крепости. Надо было, хоть и тяжело, расправиться с ними за один раз.
— Вот, уже понимаешь. Затем и нужны ошибки, чтоб на них учиться.
Эльфред задумался, а можно ли было не совершить ошибку, и можно ли вообще избегать промахов, и на несколько мгновений совсем забыл о жене и ребенке. Вспомнил лишь тогда, когда Редрик новел его не в тот зал, где он прежде делил с женой альков, а на второй этаж донжона, в покои Вульфтрит. Жены владельцев замка обычно занимали самый верхний этаж донжона, третий, в первом размещалась трапезная, а на втором — покои короля. Но по настойчивому требованию жены Этельред со своими людьми устроился не в донжоне, а в жилом двухэтажном крыле, отдав супруге сразу два этажа. Что вовсе не означало, что в тех двух залах обитала одна королева — с нею вместе ночевали все ее служанки, придворные дамы и гостьи, если в Солсбери таковые появлялись.
И теперь вот на втором этаже донжона обосновалась и Эльсвиса, дочь Этельреда Мусила из Гейнсборо, вместе с новорожденным сыном.
— Госпожа распорядилась поселить Эльсвису и малыша у нее, — пояснил комендант в ответ на недоумевающий взгляд принца. — Госпожа сказала, что в той зале, где прежде жила ваша жена, слишком холодно. У Вульфтрит лучше топят.
Эльфред нахмурился.
В покоях королевы он поклонился супруге старшего брата, которая вместе со своими служанками и придворными дамами сидела за рукоделием, и направился прямиком к жене. Та как раз ворковала над орущим, сучащим ножками младенцем, от натуги ставшим еще краснее.
Принц с удовольствием оглядел голого наследника. Вот, теперь он видел, что его отпрыск — живой, настоящий, а не странная красноватая кукла с надутыми губками. Мягко отодвинув Эльсвису, он осторожно взял ребенка на руки. Малыш целиком помещался на его ладонях. Ребенок вопил и дрыгал ногами, не открывая глаз. Только головкой вертел и складывал губки, наверное, искал, к чему бы присосаться. По лицу молодого отца расплывалась довольная улыбка. Боевитый, хорошо.
