Александр Рибенек - Любовь колдовская...
Она погладила его по руке, ее переполняла глубокая нежность к этому человеку, для которого она навсегда осталась маленькой девочкой.
— Ты не понимаешь, батя… У меня нет другого выхода. Только так я смогу пособить тебе… Не волнуйся, все будет хорошо…
— Заканчивайте свиданку! — услышали они голос конвоира.
Отец засуетился. Ему многое хотелось сказать дочке, но времени уже не осталось. Он поцеловал ее на прощание, глаза странно заблестели.
— Поцелуй за меня, мать, — сказал он ей напоследок. — Береги ее, чую, боле мы не свидимся…
Он говорил правду. Дарья тоже чувствовала, что это — последняя их встреча. Сердце отказывалось в это верить, но разум кричал, что это — правда. Она смотрела вслед отцу, идущему с руками, заложенными за спину, стараясь запомнить каждый жест, каждую черточку этого до боли родного ей человека…
Выйдя из стен ГПУ, Дарья подалась в батрачком. Комитет располагался в райкоме комсомола. Она остановила коней у одноэтажного домика, в котором находился райком, и вошла внутрь. Ей пришлось долго расспрашивать людей, пока ей не указали на молодого парня, который и возглавлял батрачком.
Дмитрий (так его звали) внимательно выслушал девушку и сказал:
— Мне очень жаль, но я ничем помочь тебе не смогу. Не только двух, даже одного работника свободного нету, все заняты. Сама понимаешь, рабочая пора ишо не кончена, по договору ни один из них не могет покинуть своего работодателя. Ежели, конечно, тот сам не нарушит его.
Дарья поняла, что тот действительно не может (или не хочет) помочь ей, поблагодарила за внимание и вышла. В дверях она столкнулась с Яшкой Рыжим, приехавшим в райком по своим делам.
— Здорово, Дарья! — поздоровался он с ней. — Какими ветрами тебя занесло сюды? Никак в комсомол вступить хочешь? Так подошла бы ко мне, мы бы энтот вопрос быстро уладили…
— Да нет, я здесь по своим делам, — поспешила отвязаться от него девушка…
Дарья Яшке нравилась. Она была одной из тех немногих девушек, которые устояли под его напором. Предпринимать более решительные действия парень побаивался, пока она встречалась с Иваном. Но теперь, когда они расстались, у Яшки появился шанс, и он собирался его использовать. В последнее время желание обладать этой красивой девушкой довлело над его сознанием, не давая спокойно спать. Собственно говоря, появилось оно давно, а сейчас просто усилилось, доводя его буквально до исступления каждый раз, когда он видел ее…
— Не знаешь, чего приходила эта девушка? — поинтересовался Яшка у одного из своих приятелей.
— Димку Стогова разыскивала, — ответил тот.
Яшка хлопнул его по плечу и отправился на поиски Стогова. Его он разыскал рядом с девушкой, печатавшей на пишущей машинке какой-то документ.
— Здорово, Дмитрий! — поприветствовал Яшка его.
— Здравствуй, Яков, — ответил тот.
— Здравствуй, Мариночка! — лицо Яшки расплылось в широчайшей улыбке при виде симпатичной молоденькой машинистки. — А ты с каждным днем все хорошеешь и хорошеешь!..
— Ну, что вы, право, Яков Игнатьич! — смутилась та и покраснела.
— Не возражаешь, ежели я заберу ненадолго Дмитрия? У нас с ним мужской разговор…
— Конечно, Яков Игнатьич!
Яшка отвел председателя батрачкома в сторону и поинтересовался:
— Димка, чего к тебе приходила Дарья?
— Гришина, что ль?
— Она самая.
— Да работники ей в хозяйство нужны были.
— Ну, и как?
— Как, как?.. Нету сейчас свободных людей, ты ж сам знаешь!
— Понятно… Что ж, спасибочки за информацию.
Стогов пожал плечами и вернулся к машинистке. Ему был непонятен интерес Яшки к проблемам этой девушки. Конечно, Гришины никогда не обижали своих работников, но все же они были кулаками, значит, по его мнению, не заслуживали такого внимания. Впрочем, у Яшки могли быть свои интересы, в его дела он не лез…
XII
После того, как он лично закрыл глаза Давыдову, Иван развил бурную деятельность. Первым делом он послал коннонарочного в станицу с сообщением к Мохову. Потом собрал своих единомышленников: Атаманчукова, Беспалого и других. Они организовали погоню, которая, правда, не дала никаких результатов. По горячим следам нагнали коня, но седока на нем не было. Ничего не дало и прочесывание леса. Фролов как сквозь землю канул…
Потом приехал Мохов со своими оперативниками. Иван рассказал ему, что произошло. Начальник районного ГПУ выслушал внимательно его рассказ, не упуская ни одной мелочи.
— Эх, Семен, Семен! — сказал он, качая головой. — Это ж надо было допустить такую ошибку!.. Н-да!.. Почему он со мной не согласовал?
— Думаю, торопился дюже, — предположил Иван.
— Торопился… Спешка хороша только при ловле блох! И Фролова упустили, и себя под пули подставили. А ить, вроде, неглупой казак был, не первый год в начальниках милиции ходил.
— Да ладно, чего уж там! — сказал Иван, который чувствовал и свою долю вины в случившемся. — Давай лучше думать, чего делать дальше.
— Чего делать? — Мохов потер виски кончиками пальцев. — Значит так… Мои люди установят наблюдение за хатами его родни в других хуторах, а ты со своими орлами, в свою очередь, понаблюдай за его хатой. Вдруг объявится?.. С кем ишо тесно общался Фролов?
— С покойным Бородиным и Курковым.
— За хатой Куркова тоже установите наблюдение. Кстати, к этому делу он имеет какое-нибудь отношение?
Иван пожал плечами.
— Да вроде нет. Кирзачев сказал, что не видал с ними Куркова, сам он тоже утверждает, что в последний раз виделся с ними вчера.
— Ну, ладно. Но с него глаз тоже не спущайте. Ежели чего, до разу сообщай мне, а я буду держать тебя в курсе дел. Будьте предельно осторожны, при себе всегда имейте оружие.
Мохов задумался на некоторое время, потом сказал:
— Ну, это, пожалуй, все… Пойдем, осмотрим его хату.
Они пошли к Фроловым. Жена и сыновья Тита сидели в хате, их охраняли ребята Ивана, чтобы те чего-нибудь не задумали сделать. Четверо парней, похожих на своего отца, были угрюмы, но сидели тихо. Одна лишь Наталья Григорьевна что-то бормотала себе под нос и глядела на чужаков в своей хате зверем.
Мохов оглядел комнату и поинтересовался, обернувшись к Ивану:
— Их уже допросили?
— Да, — ответил тот. — Все в один голос утверждают, что Тит сошел с ума. Он, говорят, ишо ночью начал чудить, ему все время слышались какие-то голоса, он перебил всех курей и кошку заодно, опосля чего, вроде, успокоился.
— Ну, это отговорка! — возразил Мохов. — Все враги Советской власти чокнутые, никак не хотят понять, что наша власть уже крепко стоит на ногах, что ее уже не свалить… Этих заберем с собой, допросим у нас хорошенько, — он показал своему сотруднику на родных Тита. — Могете приступать к обыску, а мы ишо поглядим на базу…
В этот момент на улице послышались истошные крики, прогремел одинокий выстрел. Переглянувшись, Мохов и Иван выбежали на улицу, чтобы узнать, что там происходит.
А происходило следующее. Родня Бородина и Ушакова, узнав, что Фрола и Демида убил Тит Фролов, в полном составе явились к его хате, чтобы по-своему разобраться с семьей убийцы. Часовой, которому и так несладко приходилось от напирающей толпы любопытных хуторян, сразу понял, что те явились не с добрыми намерениями. Он попытался остановить их, но кто может справиться с разъяренными женщинами! Его просто смели, затоптали, а немногочисленные мужчины из родни Ушакова вдобавок несколько раз крепко приложили его кулаками. В результате часовому пришлось выстрелить в воздух…
Начальник районного ГПУ подоспел вовремя. Порядка десятка человек уже проникли во двор Фроловых и направлялись к хате, когда он преградил им путь, сжимая в руке наган. Следом вышел Иван, за ним — сотрудники Мохова, тоже все вооруженные.
— В чем дело, товарищи? — строго спросил Мохов родственников убитых.
Вперед выступили жены.
— Начальник, давай нам сюды энтих выродков, мы хотим посмотреть в их змеючьи глаза! — крикнула жена Бородина.
— Мы хотим поинтересоваться, за что это Тит поубивал наших мужьев! — вторила ей жена Демида.
Мохов поднял вверх обе руки.
— Товарищи родственники! Зараз будет проведено расследование, которое, я думаю, даст ответ на все ваши вопросы.
— Титка ишо не поймали? — послышался голос из толпы.
— Ишо нет, но он от нас не уйдет. Расплата все равно будет…
— Нам ваша расплата без надобностев! — перебили Мохова. — Мы сами найдем его и разберемся по-свойски, по-суседски!
— А вот это вы зря, — ответил на это он. — Решать, виновен или невиновен Фролов, будет суд. Он же вынесет свой справедливый приговор. А ежели вы будете брать на себя евонные функции, это уже будет называться преступлением. Тогда вы сами очутитесь на скамье под судом. Понятно?
— А кто нам вернет Фрола с Демидом? Нам ваш суд не нужон! Мы сами будем ему судьями!
