Антон Первушин - «Гроза» в зените
Лодка шла в основном в надводном положении, и чтобы как-то развлечь пассажиров, капитан со старпомом периодически приглашали их в рубку над перископным помещением, выдавали бинокли – обозреть водную гладь, что, правда, не сильно впечатляло. Время от времени на «маме» начиналась несусветная беготня, капитан командовал «погружение», люки и переборочные двери задраивались, и лодка с дифферентом на нос падала на глубину, после чего поступала команда «тишина в отсеках», двигатели застопоривались, и лодка повисала в толще воды, между близкой беспокойной поверхностью и далеким, недоступным, словная другая планета, дном.
Сначала Мэл ревниво поглядывал на Митю с Октей, приняв их за конкурентов, но потом они подружились и целыми днями беседовали – других-то занятий не было. Рассказывали о себе и о том, какими путями каждый из них пришел к мечте о полетах в небо. Митя, которого Вячеслав вытащил с третьего курса Сталинградского механического института, например, с детства увлекался воздушными змеями и додумался присобачить к такому змею сигнальную ракету – попытка запустить ракетного змея едва не стоила ему рук и глаз, после чего юноша понял, что нужно сначала освоить теорию ракетного дела, а уж затем браться за модели. Октя, которого на самом деле звали Октябрь, до встречи с Вячеславом учился на физическом факультете в Киевском университете и являлся чемпионом города по гонкам на моторных катерах, при этом он планомерно изучал небесную механику и придумывал разные гипотетические конструкции, которые могли бы разогнать металлическую болванку весом один килограмм до космической скорости. Мэл, который сталкивался с проблемой веса при своих расчетах летающей пушки, сразу поинтересовался, почему за основу принят всего один килограмм, ведь в таком весе никакого толкового прибора не разместишь. На это Октя высокомерно ответил, что, во-первых, так удобнее считать и проводить сравнительный анализ конструкций, а во-вторых, высшие слои атмосферы и околоземное пространство являются настоящей терра инкогнита для физиков, а потому даже наблюдение за полетом обыкновенной металлической болванки может принести массу данных для осмысления. Какие же конструкции разрабатывал физик из Киевского университета? Оказывается, самые разные. Например, пушку в стиле проекта Скворешникова он посчитал одной из первых и отверг, сочтя мощность артиллерийского заряда недостаточной для достижения нужной скорости. Наиболее перспективной идеей Октя полагал электромагнитную пращу – болванка разгоняется электромагнитным полем в кольцевом туннеле, из которого выкачан воздух (похожие туннели, называемые циклотронами, строят атомщики с целью изучения взаимодействия элементарных частиц), затем, когда она достигает нужной скорости, ее направляют в прямую ветку с выходом на вершине какой-нибудь кавказской горы – болванка вылетает и устремляется в космос.
В беседах часто принимал участие офицер Вячеслав, который не был членом экипажа «мамы» и на вахте не стоял. Он воспользовался «паузой» похода через Атлантику, чтобы ввести новобранцев в курс дела и рассказать им о Куру и космической пушке. Разумеется, Мэл и Октя, заспорив о преимуществах своих проектов, обратились к нему за подробностями – характеристики реально существующей конструкции позволили бы судить, кто из них оказался ближе к истине. Вячеслав не заставил себя упрашивать.
«Пушка Бюлля – а называется она так, потому что ее создал французский гениальный инженер Джеральд Бюлль, – это продукт совмещения сразу нескольких технологий. Иначе земное притяжение не обмануть. Пушка имеет длину ствола двести метров при калибре в один метр. Установлена в вертикальной шахте. Внутри обработана с высочайшим допуском, ни малейших шероховатостей. Имеется пятнадцать промежуточных зарядов, придающих снаряду дополнительное ускорение. Дальность выстрела при весе снаряда в полтонны – свыше тысячи километров. Космическая скорость может быть достигнута при весе снаряда двести килограммов».
«Но как?! – вскричал Октя, обиженный тем, что Мэл оказался правее. – Снаряд не может лететь быстрее скорости распространения волны газопороховой смеси, а она не превышает двух с половиной километров в секунду! Где вы здесь увидели космическую скорость?»
«А вот для того, чтобы развить космическую скорость, снаряд имеет довольно необычную конструкцию».
Мэл радостно встрепенулся. Он подумал, что сейчас речь пойдет о летающей пушке. Но ошибся – Вячеслав повернулся к Мите: «Снаряд весит двести килограммов, но к нему приделана пороховая ракета весом две тонны, которая поджигается на максимально достижимой высоте и разгоняет снаряд до необходимой скорости. Испытания таких ракет мы уже проводили – горение устойчиво, характеристики отвечают расчетным».
Октя тут же задал новый вопрос, но Мэл не слушал. Его озаботило другое, и когда Вячеслав удовлетворил любопытство киевского физика, Скворешников спросил: почему всё это делается в тайне? Почему наше государство, самое прогрессивное в мире, не поддерживает строительство космической пушки? Ведь космос гораздо просторнее и величественнее океана, прорыв в него поразил бы всё человечество и доказал бы нашим врагам, что мы могущественны и что будущее за нами.
«Это довольно сложно объяснить, – признался офицер. – Но попытаюсь. Видишь ли, Мэл, коммунистам выгодно сложившееся после войны статус-кво. Главной задачей для них всегда было создание Объединенной Европы под красным знаменем, потому что суммарный потенциал капиталистического мира всегда превосходил потенциал Советского Союза, и раньше или позже капитализм задавил бы коммунизм. Но после войны Европа принадлежит нам, англосаксы заперты на островах, американцы ушли в глухую оборону, получилось, что мы победители, и зачем что-то менять? И если поменять, не получится ли так, что капиталисты возьмут реванш? Доводы вроде бы легковесные, но действенные. На наших престарелых руководителей, которые помнят атомную атаку на Москву, очень даже подействовало. А чтобы народ по домам не засиживался и молодую энергию куда-то выпускал, придумали океан осваивать. Опять же оборонные соображения: если американцы попытаются Европу или Дальний Восток отвоевать, им через океаны тащиться придется, а там у нас уже – стратегическое преимущество. Но и с океаном не слишком удачно получается. Вы знаете, ребята, что стоимость одного подводного города на сто человек равна или даже превышает стоимость обычного города на двадцать тысяч человек? Не знаете. То-то, никто вам правду об этом не скажет. Если бы не дешевая рабочая сила из Европы и не французские технологии, мы всё еще у побережья ковырялись бы. Так что по сумме факторов ситуация не располагает к изменению курса. Зачем нам космос? Космос подождет».
«А вы ждать не хотите? – спросил Митя. – А почему?»
«Но ведь и ты не хочешь ждать, – заметил с усмешкой Вячеслав. – И не спрашиваешь себя почему. А я не хочу, потому что достаточно поездил по миру и видел, как загнивает наша культура. Мы все делаемся плоскими и бесцветными. Даже великолепный Париж, законодателя мод, почти сожрали. Нет ни новых книг, ни новых картин, ни новых форм, ни новых идей – всё рисуется по готовым лекалам из Ленинграда. Даже язык, на котором мы с вами говорим, становится скучным, упрощенным, примитивным, как в детском саду. И главное – лгут всё время. Всё рассказывают нам, что мы идем вперед семимильными шагами. А ведь на лжи далеко не уедешь. И ложь порождает новую ложь. Что нас ждет впереди? Конец истории? Тогда стоило ли революцию затевать и целых три войны долбать Европу?.. Вот почему я считаю, что статус-кво надо ломать. Запулить штуку в космос. Нарушить это чертово равновесие. А там уж посмотрим, как оно всё перетасуется. Но хуже не будет, ребята. Хуже уже некуда».
Иногда в отсутствии Вячеслава студенты обсуждали его самого.
«Как вы думаете, – спросил однажды Октя, – как он умудряется охранку облапошивать? Ведь он меня практически из тюрьмы вытащил. Будто и сам из руководства. А по званию – всего лишь майор морской пехоты».
Мэл пожал плечами, а Митя сказал: «Он, наверное, двойной агент. Я о таких читал в книжке о военной разведке. Делает вид, что работает на охранителей, а сам работает на их противников. Так как-то».
Пришлось согласиться, что другого объяснения ловкости Вячеслава просто нет, но впрямую спросить офицера, насколько эта версия соответствует действительности, никто не решился.
О том, что Куру близко, бывшие студенты узнали, когда стало совсем уже невмоготу сидеть в холодном отсеке. Хотя Октя поправился, Митю одолел фурункулез, и теперь пришла его очередь жаловаться на жизнь. Сообщение о скорой высадке на берег обрадовало ребят, однако оказалось, что придется подождать еще как минимум сутки.
«А вы как думали? – удивился Вячеслав. – Мы же нелегалы. Многие хотели бы наш проект прикрыть. Вокруг Куру минные заграждения, на входах в бухты затоплены брандеры. А еще у нас свои боевые гидропланы имеются – уникальная вещь, последняя разработка французов. Так что наберитесь терпения, сейчас наш достойный капитан попытается всё это обойти и нигде не напороться».
