Юрий Бурносов - Хакеры. Книга 3. Эндшпиль
— Зачем? — удивился Калинин.
— Я не папа римский, чтобы у меня были ответы на все вопросы! — резко отозвался Семен Владимирович. — Что делать будем?
— Нужно искать, — сказал Калинин.
— И как? — спросил старшина.
— Нужно прочесать лес, — объяснил Алексей.
Старшина фыркнул:
— Опомнись, лейтенант. Мрак такой, что даже пальцев своих не разглядеть. Мы в неизвестном лесу и не знаем, где он кончается. Я отправлю на поиски взвод, и вместо одного пропавшего солдата у нас будет дюжина!
— Темно, — согласился со старшиной Зайнулов. — Снег глубокий. Нужно ждать. Возможно, он скоро вернется.
Калинин снова начал злиться:
— Но ведь пропал человек!
— Пропал — найдется, — сказал старшина. — Если решил прогуляться по дороге, ничего с ним не случится. Если…
— Что «если»?
— В случае этого «если» твои поиски ничего не дадут, лейтенант!
— Надо усилить охрану лагеря, — сказал Зайнулов. Старшина кивнул, приложил руку к виску, отдавая честь, и скрылся. Зайнулов ушел вслед за ним.
Злость поднялась в Алексее. Он стал нервно бродить взад-вперед, пиная носком сапога снежные комья. «Я не командир в роте! — пришел он к неожиданному выводу. — Я совершенно не командую солдатами! За меня это делают старшина с политруком. Я словно кукла. Меня показывают солдатам, говорят, что я их командир, а когда дело доходит до настоящих приказов, меня никто не слушает, а приказы отдают старшина с политруком, и все их выполняют!»
Калинин внезапно понял, что ему следует сделать.
Сергей Вирский вместе с остальными красноармейцами пытался разглядеть что-нибудь в суровой темноте промеж деревьев. Бойцы были напряжены и нервничали. Ни у кого не возникало желания сойти с дороги, чтобы окунуться во тьму.
— Сволочи, — пробормотал Вирский.
Ни один из красноармейцев не обратил внимания на его слова. К кому относилось ругательство, Вирский и сам не знал. Оно просто вырвалось.
— Сволочи, — повторил он.
Сволочами у Вирского были командиры, которые сейчас стояли в стороне и обсуждали, стоит ли входить в лес. Сволочами были немцы, которые находились в этом же лесу. Сволочью был пропавший красноармеец. И, наконец, те неведомые силы, которые заставили рядового Парамонова отправиться в лесную чащу.
Вирский был раздражен с того момента, как рота вошла в лес. С первого шага от деревни Потерянная ему был не по душе тоскливый поход, а тут еще гигантские деревья, сугробы черт знает какой глубины. Он ненавидел всё это. Он ненавидел и высоту Черноскальная, которую предстоит взять с боем и которая находится неизвестно где.
Ему хотелось убивать немцев. Именно так. Убивать как можно больше. Чтоб кровь рекой лилась на снег, чтоб струилась из глотки и ушей.
Кулаки Вирского нервно сжались.
Он посмотрел в сторону чащи. Контуры деревьев расплывались во мраке. Ветви над головой образовывали причудливый свод. Вирский вглядывался в темноту пристально и напряженно… И он увидел…
Словно на него снизошло внезапное озарение, он увидел, как из темноты проступило око. Вирский отпрянул.
— Вы видели?! — воскликнул он, обращаясь к сослуживцам.
Конечно, никто этого не заметил. Он снова глянул во тьму. Перед глазами всё та же размазанная чернота. И больше ничего.
— Это всё контузия, — пробормотал он. — Чертова немецкая бомба, рванувшая возле моей чертовой головы.
— Сержант Ермолаев прибыл по вашему приказанию, товарищ лейтенант!
— Это из вашего взвода пропал рядовой Парамонов? — спросил Калинин, нервно теребя пуговицу на тулупе.
— Точно, мой Парамонов, — подтвердил сержант. — Второе отделение.
— Что вы намерены предпринять для его поисков, сержант Ермолаев?
Вопрос поставил Ивана в неловкое положение. Старшина строго-настрого запретил соваться в лес. «Не хватало потерять еще кого-нибудь!» — были его слова. На случай, если рядовой заблудился и бродит где-то неподалеку, старшина распорядился периодически выкрикивать его фамилию, чтобы тот мог сориентироваться и выйти на звук голоса. Также Семен приказал получше разжечь костры. С другой стороны, командир роты — хоть молодой, но всё-таки командир — спрашивал о предпринятых действиях для поисков пропавшего. Ермолаев знал о разногласиях старшины и молодого ротного и понял сейчас, что оказался меж двух огней.
— Нужно искать его, — произнес Калинин, не дождавшись ответа сибиряка.
— То есть идти в лес?
— Да! — Калинин неистово мял и вертел пуговицу тулупа в тонких пальцах.
— Слишком темно, — возразил Иван.
— Есть керосиновые лампы. Сколько их у вас во взводе?
— Осталось две… Одну, я полагаю, унес Парамонов.
Калинин вдруг подумал, что действительно дурацкая идея — послать целый взвод в темный лес всего с двумя керосиновыми лампами. Его приказ был тупым, но пойти на попятную перед подчиненным Алексей уже не мог.
— Сделайте факелы, — велел он. — Палки, тряпки, керосин — всё это есть.
— Я не нашел его следов. Мы не знаем даже направления поисков, — попытался возразить Ермолаев.
— Я хочу, чтобы вы проверили все окрестности лагеря, — заговорил Калинин с неожиданно властной интонацией. — Каждый кустик, каждое дерево! Я хочу знать, что с ним случилось. От этого происшествия зависит судьба всей роты.
Ермолаев уставился на молодого лейтенанта, загипнотизированный его повелительным тоном. Слова Калинина подействовали магически. Иван подумал, что не так уж бесхребетен новый командир.
— Задача ясна, — произнес он.
— Сколько потребуется времени на подготовку?
— Минут пятнадцать… — Ермолаев сделал паузу. — Ну, я пошел?
— Да, — кивнул Алексей.
Сержант собрался уходить, сделал несколько шагов, но затем вернулся:
— Вы полагаете, Алексей Витальевич, что к исчезновению Парамонова причастен тот зверь, след которого я обнаружил?
Что-то лопнуло на тулупе Калинина. Алексей не дрогнул в лице.
— Сейчас нельзя ничего утверждать. Ищите следы. Когда что-то найдете, можно будет делать выводы.
Ермолаев ушел во взвод. Алексей поднес к глазам пуговицу, которую машинально оторвал от тулупа.
…(вот тебе, зверь неписаный!)…
Эта фраза невольно всплыла в памяти. Алексей не мог точно сказать, где он слышал ее.
Вот тебе, зверь неписаный!
Теперь он сделал всё, чего хотел и чего подсознательно требовал от себя. Ермолаев выполняет его личный приказ, и первый взвод будет активно заниматься поисками пропавшего красноармейца. Сейчас Алексей чувствовал, что может командовать, может убеждать без помощи политрука, наперекор указаниям старшины.
Размышляя, Калинин не заметил, как отдалился от костров, оказавшись в холодном сумраке леса. Мороз медленно подбирался к отметке в двадцать градусов. Несладко придется бойцам в их тонких шинелях этой ночью. Он погладил выделанную кожу тулупа и снова подумал о своем положении.
Он почувствовал некоторую уверенность, власть командира. Калинин пока не мог сказать, нравится ли ему это, но определенно эти ощущения повлияли на ход мыслей.
Неподалеку скрипнул снег.
Калинин напрягся, сразу вспомнив о странностях леса, в котором они находятся, и о таинственном звере. Звук раздался в опасной близости от лейтенанта, но потом снова воцарилась тишина. Алексей замер, оглядываясь вокруг…
Кто-то огромный яростно и стремительно набросился на него и прижал к стволу дерева. Алексей попытался крикнуть, но мощная рука зажала ему рот. Снизу что-то другое, по крепости напоминающее слесарные тиски, сдавило мошонку так больно, что у Алексея покатились слезы из глаз.
— Послушай, лейтенант, — раздался из темноты хриплый голос державшего его человека. — Послушай очень внимательно! Если бы пуля снайпера не прошила голову Боровому, ты бы сейчас командовал взводом, не больше!
Железные пальцы, ухватившие мошонку, надавили. Калинин глухо закричал под ладонью, сжимавшей его губы.
— Я думаю, ты поймешь правильно, — продолжал хриплый голос. — Не слишком командуй в роте. Ты еще сопливый пацан и многого не понимаешь. Чтобы стать таким командиром, как Боровой, нужно иметь опыт и характер. У тебя же ничего нет… и даже хотелка еще не отросла. Не мешай роте жить, а лучше подумай о себе! Ночи здесь такие темные! Пропадешь, как тот рядовой.
И прежде чем Алексей сумел промычать сквозь сжатые губы что-либо в ответ, руки отпустили его. Темная тень скользнула между деревьев и скрылась. Алексей, охая от боли, опустился на снег.
Боже, как стыдно! Какое унижение!
Все рассуждения о том, что он уже стал командиром и может отдавать приказы, были сметены этим дерзким и внезапным нападением. Нет, ему никогда не стать тем, кем его назначил комбат. Все это прекрасно понимают.
…(вот, возьми-получи)…
— Боже, как больно! — простонал Алексей. Злость и страх переполняли молодого лейтенанта. Его била дрожь, словно в лихорадке. Он сжал зубы, пытаясь ее унять, и поднялся, перебирая руками по стволу сосны.
