Михаил Гвор - Меч
Так рассказывали те, кто шли с ним в десанте. Свидетелей было много: сиверские «пластуны», вятичские «братья», древлянские «детки». Возможно, и приукрашивали, но подобный поступок вполне в Борином стиле. Любовь к людям могла перевесить профессионализм.
Он должен был умереть мгновенно: стрела разнесла легкое, задела сердце. Не умер. Брата дотащили до палатки полевого лекарского пункта. И еще четыре часа он жил. Но всему есть предел. Мы не боги. Хотя регулярно пытаемся выполнять их обязанности.
Нет, сейчас я почти спокоен. Время лечит подобные раны. Но слезы наворачиваются и сегодня. Воспоминания, порой, безжалостны. Мы могли писать эти записки вместе. Если бы Боря научился убивать, не думая, всех и всегда. Но это был бы другой человек…
А Светлена спасли. Вытащили с того света. Смеян с Яриком, а потом и Галка, не отходившая от постели больного ни днем, ни ночью. Поверь, потомок, князь за операционным столом — куда меньшая экзотика, чем «мавка», обернувшаяся заботливой сиделкой.
Никто и не вспомнил, что парой лет раньше именно Светлен-Свенельд рассматривался, как один из главных «злодеев». Будущий убийца Игоря и Святослава, предатель, христианин, любовник Ольги… Древлянин стал нашим единомышленником и боевым товарищем. Этого было достаточно. А кто и кого убивал в отмененной истории… Да хрен их знает, на самом деле, мы там свечку не держали!»
Царьград, лето 6449 от Сотворения мира, червень
Растения бывают простые и жизненно необходимые. Вот дуб — очень важное дерево, без него пропадает стимул к вечерним посиделкам. Ежели какую сволочь нести начнет, посмотришь на охальника взором тяжелым да хмельным и объяснишь проникновенно: «Ну и дуб же ты, Гуня!» Ну, или там Всеслав-Афиноген-Вукомил… Хотя нет, Вукомила лучше не трогать. Да и не заносит скрытника никогда. Сколько ни выпьет… Работа у него такая. И соответствующая профессиональная деформация личности. А особенно у той личности печень деформирована. Пьет и не пьянеет.
Ни одно дерево не играет столь важной роли как дуб. Стоит только представить, как прозвучит посреди застолья: «Ольха ты, Амфибрахий». Или «Ясень ты, Тринитротолуол». Вопросы сами отпадают…
Но не следует зацикливаться на одном только дубе. И другие деревья имеют право на жизнь в Русской словесности и культуре.
Вот ива, например. Ивушка плакучая… Кому-то лирика всякая в голову лезет. Девушки в белых платьицах, влюбленные, обнималки… поцелуйчики над рекой… Шумное падение в эту самую речку… Визги девичьи, мол, за попу нежную мураши хищные грызут! А не фиг увлекаться! Смотреть надо, куда любимую укладываешь!
У Серого ива всегда ассоциировалась с плачущей Валькирией. Гнётся, но не ломается, лишь все ниже и ниже склоняя ветви. Была у него когда-то студенточка из Художественного, всё на картины Васильева западала. Сергей, нет, тогда еще Серега, даже полотна посмотрел. Не впечатлило. А вот словесный образ остался. Не думал, что вживую увидеть придется. А вот довелось. Неждана. Наташа Холанева над телом умершего брата. Она и есть: плачущая Валькирия. Носится сейчас Ангелом Смерти по Малой Азии, огнем и мечом объясняя ромеям преимущества Советской власти.
Тополь… Одно из самых любимых деревьев на Руси. Стоит хоть раз посмотреть, как серебристый тополь играет листьями на закате, или ласково погладить бок "Тополя-М", чтобы ощутить эстетику этого дерева. Эх, сейчас бы парочку «эмок» с ядерными боеголовками… Да засадить одной по Ватикану, а другой — в район Магдебурга. Чтоб неповадно было…
Осина… Лепесточки дрожащие… Лань трепетная растительная… Лучшее дерево для производства колов. Колы осиновые… Веревка намыленная… «Кровавый орел»… Крест с гвоздями… Секира, меч, гильотина… Жаль, не растет в Царьграде осинка, очень бы пригодилась! Впрочем, и без нее управились… Колы можно из чего угодно вытесать… Из сосны той же. Из нее щепки во все стороны так и прут, так и прут. Сосна у нас растет, а в Царьграде тоже растет. Или не растет?
А что растет? Много чего! Вот, например, инжир ветвями колосится. Он же фига, он же смоковница, он же винная ягода. Кличек, как у татя какого! И лиц много. Тут тебе и символ невинности, и Библейская история, и много ещё чего. Многогранно, будто совесть монаха, стыдливо, как архиепископ, пойманный с мальчиком, и распутно, словно святая Нино[25]!
Инжир. Фикус листопадный. Карийский. Плоды евонные — лучшее сырье для самогонки… Ещё столетия назад наслаждался народ "сухариком", рождённым в слегка перебродивших ягодах. Лёгкая, без терпкости, кислинка, словно от виноградных косточек, всепоглощающая сладость… Подогнать идею «толстяку» Карлссону, что ли? Хотя, какой смысл? Викинги — люди простые: что в самогонный аппарат ни заложат, всё одно сивуха получается. Хоть из инжира будут гнать, хоть из табуретки.
Нет, смокву надо в будущее загонять. Чтобы с приходом нанотехнологий внедрили ген стекла в плоды этого самого фикуса. И станет многострадальное дерево «самогонным». Как приятно будет, встав поутру, подойти к генномодифицированному фикусу, сорвать бутылочку самогонки, пока дела не закрутили, и насладиться неземным вкусом…
А то скучно у нас. Репрессий не хватает. Может, заговор раскрыть? Против Игоря. Военная верхушка. И скрытники, от «кровавой гэбни» всего можно ожидать. Они ведь по подвалам диссидентов в фарш мясорубками мололи. Хотя, плохо мололи! Слишком много осталось. Мы их ошибки не повторим! Так, кто у нас предатели? Мстислав, Светлен, Вукомил… Олег Игоревич, конечно, который теперь Таматарханский… Кто еще?.. Жрецы христианские. Эти, архимандриты и патриархи! На немецкие деньги!.. Почему немецкие?.. Хрен знает!.. И у японцев брали! Они не дурнее паровоза, чтобы не брать, когда дают? Еще у арабов и генуэзцев… А, черт, архимандритов мы всех вырезали. Патриарху Игорь лично отделил бестолковку от тела. Топором… А кто во главе заговора у нас? Генерал Кубенин?.. Нет же его здесь! Во! Ярослав и Серый! Русины проклятые! Светлена завербовали в 926 году, через Галку Багранову! Она агент с дореволюционным стажем… Вука… Погоди, Серый — это же я!
Воевода пошевелился на койке, обвел мутным взором индивидуальную палату-шатер и хрипло спросил задремавшего «медбрата» сидящего у изголовья:
— Вы что мне колете, ироды?
— Обезболивающее, воевода, — пробасил тут же проснувшийся отрок, не обращая внимания на непонятное слово.
— Врача зови, скаженный! В гробу я видал лекарства, что с них такие приходы ловятся!.. В белых тапках!..
Книга
«Скорбь скорбью, а война на падении Царьграда не окончилась. Ромейская армия разбита, столица захвачена, но стоит пустить дело на самотек, пройдет несколько десятков лет, и государство ромеев возродится фениксом из пепла. И неизвестно, найдутся ли силы, способные повторить наш успех.
Мы вырезали раковую опухоль, но оставались метастазы… Восточная ветвь христианства еще не была уничтожена. Предстояла большая «чистка». И большая «разборка». Первое — на всей территории Малой Азии. Города с ромейскими гарнизонами, монастыри, рассадники идеологии врага, армии наместников… Все, мимо кого мы проскакивали в сумасшедшей гонке, спеша нанести смертельный удар в сердце империи.
Второе — здесь, в Царьграде. А так же в Болгарии и Трансильвании. Надеяться, что в Риме не заметят произошедшее, не приходилось. Все же, в то время трещина, пошедшая по христианству, еще не достигла размеров пропасти. И католики не воспринимали православных врагами, худшими, нежели мусульмане. Отдавать город и проливы никто не собирался, но и воевать с объединенной Европой мы пока готовы не были.
Дипломатические пируэты требовали присутствия высших чинов нарождающегося государства. И Игоря, и Ярослава. Светлен был прикован к постели. Я и Серый тоже ранены, хоть и не столь серьезно. Изя еще играл в «салки» в Болгарии, перестав, правда, бегать от стратигов и начав их гонять. А руководить «чисткой» оказалось некому.
Я всегда считал себя заводилой в нашей тройке. Оказалось, ошибался. Заводилой была Наташка. На Большом Совете Неждана заявила претензии на руководство, и Совет неожиданно согласился. Я еще могу понять наших, привыкших к сестренке с детства. Но почему под руку женщины были готовы пойти Рубец и Щарах, а также Куркуте и Ипиоса, осталось загадкой до сих пор. И ведь не на словах степные «лыцари» обещали. Действительно, пошли под командование. И за весь поход ни одного взбрыка. Даже Игоря Безжалостного так не слушали.
Операцию сестренка провела образцово-показательно. Ее знаменитое «крови по щиколотку!» звучало и выполнялось лишь в тех редких случаях, когда встречалось сопротивление. Если город или поселок сдавался без боя, простых жителей вообще не трогали. «Верхушку» изгоняли, грабя подчистую, порой до нательного белья. Вояк распускали, предварительно обезоружив, но чаще брали на службу, создавая «штрафные батальоны». Естественно, что такие подразделения шли в бой первыми. Но что поделаешь — традиция, освященная веками.
