Бандильерос - Петровские Ведомости
- На лошади, барин, - ответил подросток и, как положено, перекрестившись на иконку в углу, перешёл из сеней в гостиную. Горенка была обставлена на взгляд подростка богато - шторы на застеклённых окнах заместо ставень, стол, сервированный калачами и чашками с заморским чаем, и хозяин - в красивой рубахе, с ухоженной бородой и хитрым прищуром, ждущий новостей.
- Микула Архипыч, вам Еремей с посудной лавки весть шлёт, что к нему зашли купцы заморские, богатые, да продать хотели свечи да посуду. Свечи хорошие, ефимка за такую не жалко, а посуда и вовсе какая-то мудрёная, с картинками. Дорого то как, ефимков не хватит и на одно блюдо? Вот, значится, попросил он купцов подождать, а сам меня к вам отправил, мол, деньга большая, тут без вас никак не можно.
Выслушав, не без удивления юношу, Микула с сожалением взглянул на чашку с чаем.
- Погодь, как это, заморские? С какой т чёрту их в наш торжопль занесло?
- Не ведаю, барин.
- Да, что за дела на белом свете творятся, - покачал головой купец, - ладно, ступай на конюшню, обратно поедем.
Когда парень вышел, Микула встал, порылся в заначке, достал оттуда тяжёлый мешочек с ефимками.
Подумав, спустился вниз и отправился на конюшню. Малец уже выбежал из дому, да сказал конюху седлать хозяйского скакуна.
Так и отправились, верхом. Микула приехал по знакомой дорожке, тут вёрст пять от дома до базара, и тут же, привязав коня к столбу, зашёл в лавку.
А в лавке, помимо продавца - племянника, устроенного по доброте душевной было ещё двое молодцев. Один высокий, другой пониже.
Если бы Микула не мог определить по внешнему виду состоятельность клиента, то никогда бы и не поднялся до владельца нескольких лавок, но тут его профессиональный нюх дал сбой - оглядев двоих гостей, он не смог определить, кто они и откуда. Лица - Русские, одежда - добротная, чёрные рубахи, кожаные пояса. На поясах - пистоли в кожаных чехлах.
Оба выбриты, ногти и волосья ровно стрижены.
Отметив для себя в уме все эти факты, Микула тут же поприветствовал их:
- Здрасьте, гости добрые. Микулой меня зовут, хозяин этой лавки. А вас как величать то?
- Александр. Синицын Александр. - Представился один.
- Кирилл. - сказал другой, тоже осматривая Микулу.
Молодые, ой молодые ещё для купцов! - подумал Архипыч и подошёл к ним поближе, со словами "Говорят, посуду хотите продать мудрёную. Что у вас есть?"
Гости переглянулись и показали купцу товар - тарелку с репликой какой-то картины. Если бы Микула увлекался живописью, то признал бы копию картины Леонардо да Винчи изображавшую тайную вечерю.
Осторожно взяв это произведение искусства в руки, купец подробно осмотрел картину. Чёткость художника поражала - картина была словно на холсте, но на самом то деле - на блюде. Микула, положив блюдо на прилавок, не смог сдержать удивление от такой хорошей работы. Оглядев её, спросил:
- Откель такая красота то взялась?
- Так Венеция, Микула Архипыч. Италия. Настоящее произведение искусства! - рекламировал свой товар Александр Синицын. Посмотрев на это великолепие, купец поставил на стол мешочек с ефимками:
- Тут сто ефимков. За такое не жалко! - сказал он, улыбнувшись своей мысле. "А продать такое можно за триста, не меньше! Да любой боярин себе такую диковину захочет, хоть торжище устраивай!".
Синицын, решив не торговаться, кивнул и, посмотрев внутрь большого кожаного кошеля, оставил его на прилавке, продолжив товарно-денежные отношения:
- Ещё что-нибудь будете брать? Посуда, свечи? Ещё такие тарелки есть, да побольше тоже имеются. Чашки чайные, прочий фарфор, ложки расписные, стальные.
Микула, обалдев от напора, покивал молодцу.
- Да, отчего ж не взять? Возьмём, вы, где остановились?
- Мы? - влез в разговор Кирилл, - на судне живём. А что?
- Будьте гостями, прошу, - сказал он и ещё раз осмотрел свою покупку.
Александр и Кирилл переглянулись.
Ответил ему Александр:
- А что, мысль хорошая. Только мы надолго не задержимся.
Микула был рад, что удалось зазвать к себе домой двух, судя по всему, небедных купцов.
Продавец услужливо открыл двери и они вышли из помещения под июньское солнышко. На улице как раз был разгар торговли, но друзья и их новый ушлый знакомый отправились в жилые кварталы. С транспортом проблем не было - тут же Микула и приказал одному из своих торговцев освободить телегу, на которую уселись Кирилл и Саша.
Стоило им тронуться, как Кирилл задал своему другу вопрос:
- Слушай, а мы ведь так и не договорились насчёт корабля...
- Спокойно. Когда я возвращался, познакомился с местным начальником порта. Он денег требовал, вот я ему и подарил один из ножей. Трансмутировал, болезный...
- Чего? - уставился на друга Кирилл.
- Превратился из железного в шёлкового. Короче, обещал и присмотреть, и людей отгонять...
- Это правильно, - покивал Кирилл, соглашаясь с другом.
На телеге было сложно разговаривать - трясло немилосердно. Тут вам не там, колёса деревянные, обитые железом, а дорога - Русская.
Купец Микула привёз гостей в дом и, крикнув жене накрывать на стол, принялся их расспрашивать о жизни, в стиле Пушкина "ладно на море иль худо и какое в мире чудо".
Гости, усевшись за стремительно наполняющемся столом рассказали, что да как происходит в мире. Узнать о текущих событиях было одним из первых дел для Александра, поэтому рассказывал он.
Торгаш Микула кивал, в некоторых местах восклицал, и по иному выражал свои эмоции.
После часа с небольшим разговоров, перешли к делу. Микула согласился купить партию на пять десятков свечей резных и столько же обычных.
Почуяв деньги, Александр впарил Микуле ещё и чай. После чего ударили по рукам и снова завели разговор про события в мире.
Новость что у Микулы Архиповича остановились двое заморских гостей города, распространилась по соседям очень быстро. Уже вечером бабушки, сидя на лавочках около заборов, лузгая семечки, пересказывали друг другу распространяя сплетни. И с их слов приплыли двое Бояринов, чуть ли не на линкоре, да ещё и сразу к Микуле поехали... Что с них взять, сплетницы...
Утро встретило меня много позже, чем проснулись местные. Продрал глаза я только когда уже совсем рассвело и, во дворе конюх принялся колоть дрова для печи.
Было интересно посмотреть на быт простого купца-новотора, да ещё и в гостях у оного.
Уплыть в неведомые дали, а точнее выйти на волгу решили сегодня. Купец, чуть ли не до ночи говоривший с нами, с утра пораньше метнулся на рынок и утром нас ждал жареный цыплёнок вместе с закуской из местного "деликатеса" - репы. Сочетание, конечно, полный атас.
Позавтракав, мы решили распрощаться с купцом.
Но Микула так просто нас не отпустил, так что навязал своего сына. Зачем? Просто довезти до Твери и передать с рук на руки родственнику, мол, для обучения торговому делу. Родич Микулы работал перекупщиком в Твери, так что, подумав, решили согласиться - будет у кого если что совета спросить, из местных.
После нашего согласия Архипыч зычно крикнул, зовя "Николу". Николой оказался пацан, лет пятнадцати. Он вышел откуда-то из за дома и спросив у отца "Чего зовёшь", принялся нас разглядывать. Вчера Микула нас не представил, так как мы окончательно заговорились с ним до ночи, а сегодня мы сами только вышли.
Представил нас он сыну как "заморские купцы". Удивления в глазах паренька прибавилось. И нетерпения. Потом хозяин дома сказал, что бы Никола бежал вещи собирал, а мы в это время расположились на лавочке во дворе. То ли этот парень в солдаты хочет, то ли вещи были собраны, но не успели мы выкурить по сигарете, как паренёк вышел к нам, неся свой нехитрый багаж за спиной.
- Ну, хлопцы, давайте прощаться что ли. - Сказал Архипыч и по дружески нам улыбнувшись, отвернулся к сыну. Под конец представления из дома выбежала жена Микулы и тоже шумно, со слезами попрощалась с сыном. Судя по его виду, он был очень рад убыть в Тверь, подальше от этой глуши. Эх, мечты, мечты...
Всё на той же телеге, что привезла нас, мы уехали, сразу к пристани. Но в отличии от вчерашнего дня теперь у нас в карманах были серебряные талеры, именуемые ефимками, а товару чуть меньше.
Николай был немногословным юношей, на нас он поглядывал с интересом, но никак не решался начать разговор.
Телега подъехала к порту и мы, попрыгав с неё, не скрывая радости, размяли конечности. Да, это больно, если кто не знает. Наши тепличные задницы от тряски на каждой кочке болели. А вот Николай похоже привычный, никаких неудобств не испытывал.
- Что б я ещё на этих телегах... - сказал Саня, идя в сторону нашего "Афанасия Никитина".
К слову, традиция называть корабли в честь кого-то ещё не вошла в моду, за неимением сколь нибудь серьёзных кораблей у России, поэтому имя мы выбирали свободно. Точнее я выбирал.
