Стейс Крамер - Необычайное похищение (СИ)
Де Виттер недовольно замах руками:
— Ох уж вы, немцы…
Затем лукаво прошептал:
— Может, придешь ко мне вечером?
— Я занята! — ответила красавица.
— Так я и знал! — ехидно сказал де Виттер. — Уж мне-то известно, что ты никогда не ночуешь одна!
Елизавета покраснела от гнева и стыда. Она чуть было не ударила барона, но усилием воли быстро подавила вспышку ярости. Краска сбежала, на гладком личике вновь появилась улыбка:
— А ты, я вижу, в тайне мечтаешь обо мне? Разве я не права?
Много повидавший в жизни пожилой барон вдруг сам покраснел, словно неопытный юнец и перешел на «вы»:
— А кто бы на моем месте об этом не мечтал? Вы, миледи, настолько прекрасны, что я…
Тут барон улыбнулся и вкрадчиво произнес:
— Хотите за меня замуж? Унаследуете и титул, и земли!
Елизавета презрительно фыркнула и снова стукнула каблуком:
— Будто я не знаю, что ты уже женат. Это все уловки, чтобы получить мое тело. Я вас, кобелей, насквозь вижу!
Барон, теряя терпение, пробормотал:
— Хочешь тысячу пистолей за ночь со мной? Соглашайся! Это почти половина годового жалования маршала Франции.
Елизавета заулыбалась в ответ:
— А я думала, что ваш маршал получает намного больше, чем каких-то двадцать тысяч франков в год. Что же у вас такой маршал нищий?
Де Виттер заметил:
— Но ведь я предложил очень много! А вы, леди, как мне известно, даже дворянского звания не имеете.
Елизавета зло хихикнула в ответ:
— А вот и нет! Сам русский царь Дмитрий даровал мне дворянскую грамоту и земли в узде, а в скором времени обещал княгиней сделать!
Барон де Виттер отступил на полшага и с улыбкой примирительно пролепетал:
— Ну, тогда я молчу. Забудем, ничего не было!
Елизавета решительно шагнула к нему и угрожающе засверкала глазами:
— Как это — ничего не было?! Ты хотел царскую возлюбленную купить и использовать как самую заурядную девку! Ты меня оскорбил, смертельно оскорбил, а сейчас говоришь, что ничего не было!
Барон де Виттер попятился, а настырная немка жестко напирала на него. Какая она страшная! И взгляд сделался как у разъяренного дьявола в женском обличии.
Елизавета вплотную приблизилась, схватила барона за парик и сорвала его, обнажив плешивую голову сановника. У того от неожиданности и страха подкосил ноги, он чуть не бухнулся на пол, но девушка резко схватила мужика за шиворот и с неженской силой поддержала упитанную тушу. После чего, глядя прямо в глаза, прошипела:
— Только десять тысяч пистолей могут заставить меня забыть, что ты делал мне непристойное предложение! — очи белокурой бестии свирепо сверкнули. — Или ты предпочитаешь, чтобы царь Дмитрий посадил тебя на кол?
Барон де Виттер, захлебываясь, простонал:
— У меня нет таких денег! Сумма, за которую можно купить все мое поместье.
Елизавета сильно встряхнула вельможу, слегка двинула ему под коленку острием своего сапожка и злобно сказала:
— Найдешь! Не хочешь на кол — найдешь!
Барон буквально сгорал под глазами-сверлами этой чертовки. Как моментально меняется выражение ее лица! Из покладистого и красивого стало агрессивным и страшным, как у богини Афины в чудовищной ярости. Да, скор на расправу этот Лжедмитрий второй. Жесток! Лично пытал пленников и сажал их на кол. Его даже в полшепота называли Матвеем Веревкиным, намекая на виселицы. Но кол он любил больше всего.
Барон, заикаясь, пролепетал:
— Может, трех тысяч пистолей хватит для вашей чести, княгиня? Не могу больше! Клянусь, не могу! Три тысячи — все мои сбережения, все, что есть у меня!
Елизавета жестко произнесла:
— Не люблю я торговаться! И скидок на оскорбления не даю!
Барон обреченно вздохнул:
— Ну, тогда сажайте меня на кол…
— Ладно, пойду на встречу, — помягче сказала чертовка. — Только тогда я от тебя еще кое-что потребую, а пока ты мне передашь все свои пистоли. Это будет внушительный мешочек с золотом!
Барон, заплетаясь, поплелся с вымогательницей. Как он жалел, что завел подобный разговор! Да, девушка страсть как хороша, но разве мало к тушинскому лагерю прилепилось различных девиц легкого поведения? Они, пусть и не такие красивые и привлекательные по сравнению с Елизаветой, зато куда более безопасные и покладистые. И вообще, откуда взялась эта дьяволица? Может, не немка она вовсе? Шпарит и по-французски, и по-русски, словно дятел по сосне стучит…
Елизавета, похоже, была прекрасно осведомлена, где барон хранит свою казну и, спустившись в подвал, без ошибки указала на окантованную закаленным железом дверь:
— Давай, открывай. Ключ у тебя за поясом.
Барон в очередной раз подивился осведомленности дьяволицы и, достав зубчатый, с серебристой поверхностью ключ, принялся проворачивать замок. Вот как порой дорого обходится простое предложение! Потерей всех своих сбережений.
А что, если зря он боится? Не такая уж большая шишка возлюбленная царька. Тем более, у царя-самозванца не одна такая имеется. Может, поспешил он сдаваться?
Елизавета распахнула дверь и грубо втолкнула барон. Яростно шипя, девица прорычала:
— Давай быстрее, поторапливайся!
Пока барон отгружал деньги, ментальное видение Алексея Сотникова переключилось на лагерь. Лжедмитрий ловко гарцевал на коне. У самозванца очень подвижный стан и хорошая школа верховой езды. Он показывал наездникам из Германии свою удаль и несколько раз перескакивал высокий барьер. Его ослепительно белый скакун лупил ногами так, что искры густо сыпались из-под копыт.
Царя приветствовали казаки, некоторые пытались подражать ему. Вот Лжедмитрий остановил коня и как гаркнет:
— Возьмем Москву — по колено в золоте будем купаться!
В ответ крики и клятвы:
— Мы за тобой в огонь и воду!
— Царь-батюшка, не посрамим тебя!
— Будь на веки веков здрав, наш Государь!
Лжедмитрий сделал жест. Две симпатичные с длинными косами казачки поднесли царьку позолоченный лук, украшенный крупными жемчужинами, и, поклонившись, отбежали.
Самозванец снова сделал жест и уже другая пара девушек, на сей раз татарского вида, поставили в двух сотнях шагов от самозванца мишень.
Лжедмитрий быстро натянул тетиву и выстрелил: стрела, стремительно пролетев, угодила в центр мишени, которая выглядела как грубо намалеванное лицо царя Василия Шуйского. Всадники захлопали в ладоши: вот как их царь стреляет! Сразу видно: прирожденный джигит.
Самозванец снова натянул лук, прицелился, выстрелил. И… раздробил тыльную часть уже вонзившейся в мишень стрелы.
Вопли дикого восторга огласили Тушино.
Тем временем барон выбрался из сокровищницы. Елизавета сразу дотронулась до мешочка и проверила на ощупь монеты.
Чертовка, видимо, еще сама не решила, куда ей потрать такую сумму денег или где припрятать привалившее счастье. Мешочек внушительный, не легко носить незамеченным. Все же не кошелек, за пояс не заткнешь.
Елизавета тихо приказала:
— Можешь отдать мне деньги, далее я сама!
Барон с неохотой выполнил указание. Дьяволица схватила кожаный мешочек и направилась к выходу. Хотя голос рассудка говорил де Виттеру — лучше промолчи, но любопытство взяло вверх. Он спросил вслед:
— А какую услугу я должен вам еще оказать?
Девушка развернулась и подмигнула барону, ее голос стал ласковым, а тональность игривой:
— Я не такая плохая и черствая, как ты думаешь. А по сему…
Тут возникла театральная пауза, чтобы подольше поволновать барона, после чего Елизавета опять подмигнула и закончила фразу:
— Следующую ночь ты проведешь со мной! Твоя мечта исполнится!
Ошарашенный барон удивленно открыл рот. А чертовка ехидно добавила:
— Но учти, я из тебя все соки выжму! Такая вот я — дьяволица!
Вельможа рухнул в обморок, от падения массивного тела поднялась пыль. А девушка добавила:
— Ах, какие они все-таки нежные — эти мужики!
Снова Елизавета исчезла из поля зрения Алексея Сотникова, зато возник Лжедмитрий. К самозванцу подъехал князь Трубецкой и тихо, не вполне разборчиво прошептал:
— Голубь с весточкой от пана Кернозицкого. Сообщение пришло, батюшка наш ты царь Православный, величайший и мудрейший!
Лжедмитрий кислым тоном спросил:
— Что он может сообщить? Опять что ли Шуйскими бит?
Боярин Трубецкой уверил самозваного царя:
— На сей раз добрые вести, батюшка наш царь!
— Читай! — Лжедмитрий начал терять терпение.
Трубецкой медленно прочел:
— Вор и анафема князь Скопин-Шуйский пойман и посажен в клетку. Ваш покорный слуга Кернозицкий.
Лжедмитрий расхохотался и на радостях ткнул Трубецкого в плечо кулаком, да так сильно, что Трубецкой едва удержался от падения, схватившись за конскую уздечку. Самозванец-царь обрадовано прокричал:
