Александр Прозоров - Освободитель
В день его возвращения ко двору прекрасная и изысканная Амброзия ди Кастелло, родом из Генуи, пошла, как обычно, послушать мессу в церкви Пальмы, города на острове Майорка. Луллий, проезжавший в это время по улице, увидел даму и был поражен ее красотой, как ударом молнии. Увидев, как предмет его внезапной страсти вошел в храм, кавалер, совершенно не сознавая, что он делает, пришпорил коня и въехал в гущу испуганных богомольцев.
Удивление и скандал случились зело велики. А пуще того удивило всех то, что Амброзия ди Кастелло была замужем и пользовалась доброй и безупречной репутацией. Дело шло к дуэли, однако муж дамы показал себя человеком рассудительным и счел себя вовсе не оскорбленным тем, что красота жены вскружила голову юному блестящему дворянину. Он предложил, чтобы Амброзия вылечила своего обожателя безрассудством столь же гротескным, как его собственное.
Между тем Луллий прислал даме письмо, в котором умолял о встрече, вознося силу обуявших его чувств в самых возвышенных словах. Амброзия отвечала: «Чтобы оценить должным образом любовь, которую вы называете сверхъестественной, потребовалось бы бессмертное существование. Говорят, что существует эликсир жизни. Попытайтесь открыть его и, когда вы будете уверены, что достигли успеха, приходите, чтобы увидеть меня. Пока же живите для семьи своей, и я тоже буду жить для мужа, которого я люблю».
Письмо сие означало несомненный отказ юноше в его в притязаниях, однако же Луллий отказался понять это, и с того дня блестящий аристократ исчез, уступив место суровому глубокомысленному алхимику, утонувшему в познании жизненных тайн и хитростей земных элементов.
Прошло много лет, семья Раймонда Луллия умерла, оставив его богатым наследником, Амброзия ди Кастелло, в свою очередь, стала вдовой. Однако алхимик, казалось, забыл ее и был поглощен лишь своей работой.
Наконец однажды, когда вдова была одна, ей было объявлено о приходе давнишнего поклонника. На пороге появился лысый изнуренный старик с чашей, наполненной блестящей красной жидкостью. Он нетвердо ступал, глядя на нее во все глаза. Раймонд Луллий не узнал ее. Ту, которая в его представлении оставалась всегда юной и прекрасной.
– Что вы хотите от меня? – спросила женщина, устав ждать его слов.
Звуки любимого голоса взволновали алхимика. Он узнал ее – ту, которую он думал найти прежней. Опустившись на колени, он протянул Амброзии чашу.
– Возьмите это и выпейте, – сказал он. – Это жизнь. Тридцать лет моего существования вместилось в это, но я исполнил ваше желание и сотворил эликсир бессмертия.
– Восхищена вашей мудростью, – сказала Амброзия с горькой улыбкой. – Но пили ли вы сами свой напиток?
– Два месяца, – отвечал Раймонд. – После того, как я выпил столько же эликсира, сколько содержится здесь, я воздерживаюсь от всякой другой пищи. Голод замучил меня, но я не только не умер, но ощущаю в себе приток силы и жизни.
– Выходит, этот эликсир, сохраняя существование, бессилен восстановить утраченную молодость? Мой бедный друг, взгляните на себя. Взгляните на меня. – Она распустила свои волосы, белые как снег, а затем, освободив застежки платья, показала ему свою грудь, почти съеденную раком. – Это и есть то, что вы хотите обессмертить?
Раймонд Луллий замер, пораженный. Видя оцепенение алхимика, Амброзия продолжила:
– Тридцать лет я любила вас и не осудила бы за постоянное заключение в теле слабого старика. Но и вы не осуждайте меня. Пощадите меня от этой смерти, которую называете жизнью. Я не хочу вашего эликсира, который только продолжит ночь могилы, не хочу чахнуть вечно. Простите, я не желаю такого бессмертия.
– Будь по-вашему! – И Раймонд Луллий бросил чашу, которая разбилась о пол. – Забудьте о дряхлом теле. Сохраните красоту души. И пребудьте с нею в вечности.
После этого еще много месяцев монах ордена святого Франциска не отходил от Амброзии ди Кастелло, поддерживая ее в последние дни, отведенные несчастной в сем грешном мире. Этим монахом был алхимик Раймонд Луллий. Над могилой своей любимой вознес он к небесам молитву с мольбой о смерти, но Всевышний отвернулся, оставив алхимика наедине со своими достижениями.
В милости Божьей ему было показано древо познания, увешанное блестящими плодами; он понял бытие и его гармонии; он познал Каббалу; он установил основы и набросал план универсальной науки, после чего прославился как блестящий ученый. Луллий достиг славы, этого фатального вознаграждения тяжких трудов. Он знал, как делать золото, как исцелять и лишать жизни, он мог обладать миром и всеми его царствами – однако он не мог обеспечить себя скромнейшей могилой: он был нищим бессмертия. Где бы он ни проходил, он просил смерти, и никто не мог ему дать ее.
Он нанял в слуги молодого араба из наиболее фанатичного клана ислама и предстал перед ним как ярый бичеватель религии Магомета. Араб убил своего хозяина, который этого и хотел – но Раймонд Луллий не умер. Убийца зарезал его снова, но опять безуспешно, а после третьей попытки в отчаянии покончил с собой.
После этого Луллий отправился в Тунис, где открыто проповедовал христианство. Собирая народ на улицах, он провозглашал, что даже выведенный из города вернется назад, чтобы ниспровергнуть учение Магомета и умереть за Иисуса Христа. Разъяренный народ охотился за ним, убивал жестоко и многократно. Однако же, сломленный бесчисленными ударами, истекающий кровью и покрытый многими ранами, алхимик продолжал жить, снова возвращаясь в исламские селения. Настал день, когда он был не просто убит служителями пророка, но погребен под горой камней на берегу моря.
В ту же ночь, милостью Божьей, два генуэзских торговца Стефан Колон и Луис де Пасторга, плывя в открытом море, увидели яркий свет из порта Тунис. Они изменили курс и, приблизившись к берегу, обнаружили гору камней, которая испускала чудесное сияние. Надеясь найти сокровище, они пристали к берегу и раскидали камни, но вместо злата увидели тело Раймонда Луллия, искалеченного, но еще дышащего. Его взяли на борт корабля и отвезли на Майорку.
Отчаявшись найти смерть, алхимик вернулся к наукам, составил философский труд «Завещание», потом «Ключ», потом «Ключ к ключу». Его принципы и способы действий не имеют ничего общего ни с мистификациями о чистых металлах, ни с сепарацией сплавов. Как теория, они полностью соответствуют принципам Гебера, а как практика – принципам Арнольда из Виллановы; в отношении доктрины они согласованы с идеями Каббалы. Серьезнейшие умы должны изучать труды Луллия, если они надеются продолжить тот поиск абсолюта, который предпринимался величайшими гениями Древнего мира.
В году 1276 от Рождества Христова он основал францисканский колледж в Пальме, предназначенный для изучения восточных языков, в особенности арабского, с целью опровержения трудов магометанских ученых и распространения христианской веры среди мавров. После того переехал в папскую обитель и тридцать лет посвятил созданию множества других колледжей во Франции, Сицилии, на Кипре и Майорке с этой же целью. Он посетил Париж и удивил там ученейших докторов. Затем пересек Испанию и остановился в Комплуте, где основал центральную академию для изучения языков и наук, реформировал несколько монастырей и вернулся в Италию.
Здесь, в Италии, Луллий и познакомился с Джоном Кремером, аббатом Вестминстера. Сложившаяся с аббатом дружба, а также льстящие письма от Эдуарда III, короля Англии, и от Роберта Брюса, короля Шотландии, побудили алхимика совершить свое последнее путешествие. Здесь король поделился с ученым желанием организовать новый крестовый поход против неверных, посетовав на то, что для сего предприятия в казне совершенно нет денег. Луллий, одержимый мыслью обращения неверных, истребовал в Тауэр пятьдесят тысяч фунтов ртути, свинца и олова, каковые и превратил в чистое золото. Золото сие было перечеканено в монеты, в шесть миллионов ноблей, на каждом из которых нанесен гордый девиз: «Эдуард III, король Англии и Франции»!
На сии нобли и под сим девизом начал английский король свое наступление на Францию, щедрой рукой оплачивая кровь наемников и труд мастеровых. Алхимик же Раймонд Луллий и поныне проживает под личным покровительством королей, пребывая в замке Хивер и изготавливая золото для английской казны, когда в том возникает особо сильная нужда…
– Все! – шевалье Изабелла отпустила свиток, позволив ему свернуться обратно в плотный цилиндр, и откинулась спиной на стену кельи. – Даже зубы устали – так много говорить. Наверное, я никогда не смогу читать проповеди.
