Александр Михайловский - Однажды в Октябре
— Нет, такого района в Питере не было, — ответил я уже серьезно, — но был город Сталинград, нынешний Царицын, на улицах которого, и в прилегающих к нему степях во время Великой Отечественной войны произошло одно из величайших в мире сражений, прославившее нашу страну на весь мир. Брусиловский прорыв, рядом с этим сражением, покажется вам Царскосельскими маневрами. Недаром один гениальный чилийский поэт назвал Сталинград «Орденом мужества на груди Земли».
Потапов вопросительно посмотрел на меня, — Александр Васильевич, вы найдете время, чтобы рассказать мне о той войне? Профессиональное любопытство, знаете ли. Кстати, когда и с кем мы воевали?
— Я обязательно все вам расскажу, Николай Михайлович, — сказал я, — Я отлично понимаю, что вам, как военному человеку, очень хочется узнать о величайшей войне в мировой истории. А продолжалась она, — я понизил голос, — под руководством товарища Сталина ровно 1418 дней — с июня 1941 года по май 1945 года. И воевали мы с немцами, но на самом деле, как и в ту Отечественную войну 1812 года, фактически со всей Европой… А потом, покончив с Германией и подняв на руинах рейхстага свой флаг, развернулись на 180 градусов и за два месяца одним ударом нокаутировали японцев, рассчитавшись за позор Цусимы и руины Порт-Артура. Впрочем, Николай Михайлович, я смотрю, товарищ Сталин закончил свою беседу с Феликсом Эдмундовичем.
Действительно, невозмутимый со смеющимися глазами Сталин и взъерошенный, изумленный донельзя Дзержинский, подошли к нам.
— День добрый, Александр Васильевич, — с легким польским акцентом поприветствовал меня Дзержинский.
— Дзень добжий, Феликс Эдмундович, — ответил я.
— Пан пОляк? — с любопытством поинтересовался Дзержинский.
— И да и нет, товарищ Дзержинский, — усмехнувшись, ответил я, — поскольку моя бабушка была полячкой, то можете считать меня поляком ровно на одну четверть. Именно, она, Царствие ей Небесное, в детстве научила меня немного говорить по-польски. А вообще-то я русский.
— Если вы из будущего, — поправил меня Дзержинский, — то бабушка ваша сейчас должна находиться в добром здравии и весьма молодых годах…
В ответ я только кивнул, признавая его правоту. Моей бабушке сейчас было всего одиннадцать лет. А «Железный Феликс», похоже, уже что называется «включился» и теперь воспринимал все происходящее, как реальность данную ему в ощущениях.
Тем временем со Шпалерной на Кавалергардскую свернул легковой автомобиль неизвестной мне марки. Выглядел он до предела карикатурно — огромные фары, спицованные колеса, кожаный верх кузова. Наши «мышки» насторожились, и взяли оружие наизготовку.
— Все в порядке, товарищи, — успокоил их генерал Потапов, — это мой авто. Я посылал его за генералом Бонч-Бруевичем. А вот и обещанный мне грузовик!
Вслед за легковой машиной на Кавалергардскую свернул небольшой грузовичок, с кузовом, закрытым брезентовым тентом, размером, приблизительно, с полуторку ГАЗ-АА. По полукруглому переду капота я узнал машину фирмы «Рено».
Из легковой машины вышел среднего роста плотный генерал в пенсне и с лихо закрученными усами. Это был генерал-майор Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич, еще один кандидат на знакомство с потомками. Но этот раз уже генерал Потапов отошел в сторону с генералом Бонч-Бруевичем, а мы терпеливо стали ждать исхода их переговоров.
Но недаром выпускников Российской Академии Генерального штаба учились излагать свои мысли емко и кратко. Не прошло и пяти минут, как оба генерала подошли к нам, и поздоровались со всеми присутствующими.
Взаимное созерцание и обмен любезностями мог бы затянуться еще на долгое время, но тут неожиданно наш радист, сержант Свиридов, присевший на корточки у рации, и внимательно слушавший эфир, поднял вверх руку, призывая всех присутствующих к тишине.
— Александр Васильевич, — сказал он, — вертушка уже на подходе. Она будет в условленном месте через десять минут. Надо поторопиться.
Мы быстро погрузили в «Рено» свое имущество, загрузились в машины сами, и отправились в Таврический сад, встречать вертолет.
Тогда же, Петроград. Таврический сад
До ворот сада мы добрались без особых приключений. Да и ехать-то было всего каких-то пять минут. По дороге мы остановились на углу Кавалергардской и Суворовского, и высадили троих из пяти наших «мышек» со всем тяжелым грузом, в том числе и рацией. Пусть они обживаются пока в нашем временном штабе. Встретивший их у подъезда дворник — со слов Потапова, свой человек, — проводит их в квартиру.
Ну, а мы успели подъехать к воротам Таврического сада ровно в тот момент, когда со стороны Водопроводной станции в небе появился силуэт вертолета. Заехав на территорию сада, и выйдя из машин, вся наша компания быстрым шагом направилась на пыльный, засыпанный желтой листвой плац. В саду в это время было малолюдно. Но, на всякий случай двое оставшихся с нами бойцов, и сам старший лейтенант Бесоев, перекрыли три небольших мостика через протоки, отделяющие небольшой островок с нашим импровизированным «аэродромом» от основной территории сада. Нам не хотелось бы, чтобы кто-то посторонний крутился здесь в момент посадки вертолета.
Вот, отбрасывая вниз ревущие потоки ветра, винтокрыл, уже завис над нашими головами, а потом, с ревом и свистом турбин начал снижаться. Сталин, Дзержинский и генералы, щурясь от пыли и держась обеими руками за головные уборы, с изумлением глядели на это чудо техники будущего. Вертолет, поднимая кучи пыли, опилок, песка и опавших листьев, мягко приземлился в самом центре плаца. Вращение винтов замедлилось, но не остановилось.
Мы подошли к вертолету. Дверь в его борту открылась, и на свет божий вылез здоровенный морпех. Увидев меня, он подошел ко мне и, лихо вскинув ладонь к берету, отрапортовал, пригнувшись от ветра и перекрикивая рев турбин,
— Товарищ капитан, сержант контрактной службы Кукушкин, и еще двое бойцов прибыли в ваше ра…. — тут увидел стоящих чуть поодаль Сталина и Дзержинского. Двое малоизвестных генералов не произвели на него особенного впечатления, но вот вожди революции… Эти легендарные личности, которые стояли перед ним, посмеиваясь, и в свою очередь с любопытством разглядывая сержанта. А там и было на что посмотреть, ведь сержант Кукушкин не косил подобно «мышкам» Бесоева под дезертиров, а был экипирован в «полном боевом».
— Тащ капитан, извините, — наконец, сумел произнести он, поворачиваясь в сторону Сталина с Дзержинским, — по уставу старшего по званию начальника приветствуют первым, — он выпрямился и снова приложил ладонь к берету, — Здравия желаю, товарищи Сталин и Дзержинский.
— Здравствуйте, товарищ Кукушкин, — ответил Сталин, подойдя к морпеху, и пожав ему руку, — Мы в ближайшее время собираемся делать Революцию… Согласны ли вы нам помочь?
— Так точно, товарищ Сталин, — четко ответил сержант, — Вы только прикажите, а уж мы сделаем так, что никто не позавидует той бабе Яге, что была против!
Сталин усмехнулся, — У вас, товарищ Кукушкин, очень простой и совершенно правильный взгляд на жизнь.
Я демонстративно посмотрел на часы и обратился я ко всем присутствующим, — Товарищи, все это замечательно, только надо в пожарном темпе разгрузить вертолет, и отправить его в обратный путь. Время не ждет. Кстати, гляньте, сюда скоро половина района сбежится.
Действительно, из-за ограды Таврического сада на невиданное доселе зрелище с изумлением смотрели десятка полтора прохожих.
После моей реплики все зашевелились и забегали. Морпехи выгрузили из вертолета большой, тщательно упакованный брезентовый мешок с яркими цветными плакатами — анонсом вечернего спецвыпуска газеты «Рабочий путь». Сталину прямо в руки вручили папку с фото и печатными материалами для этого номера. Кроме того сноровистые парни в камуфляжах извлекли из недр вертолета два пулемета «Печенег», один «Утес», ящики с патронами, связку «Мух» и «Шмелей», какую-то аппаратуру в ящиках. Все это они быстро перетащили через мостик, и погрузили в кузов стоящего у ворот сада «Рено».
А мы тепло попрощались с Дзержинским и Бонч-Бруевичем, которые не без робости забрались в вертолет. Турбины взревели на повышенных оборотах, винты слились в белесые круги. Поток воздуха сорвал фуражку с головы Сталина, и она покатилась по усыпанному опилками плацу. Когда он ее догнал и, отряхнув, надел на голову, вертолет уже поднялся над садом, и взял курс на запад.
— Ну, что, товарищи, за работу, — сказал Сталин, — надо срочно делать номер. Александр Владимирович и Ирина Владимировна, вы поможете нам?
— Обязательно, товарищ Сталин, — ответил я, — Только давайте, сначала заеду к нашим ребятам на их штаб-квартиру, любезно предоставленную Николаем Михайловичем, и узнаю последние новости о событиях на фронте. А Ирина пока поможет вам в работе над номером. Как вы убедились, она достаточно опытный и талантливый журналист.
