Михаил Ланцов - Маршал Победы. Освободительный поход попаданца
— Это вон, в гнезде глянь, — махнул он, не оборачиваясь, в сторону импровизированного второго этажа, выполненного в виде довольно объемной клетушки под потолком, благо, что семь метров высоты вполне позволяли такие конструктивные решения.
— Спасибо, — коротко ответил маршал и направился вместе со своими сопровождающими прямо к этому самому «гнезду». Самым интересным моментом было то, что никаких важных «шишек» из местного руководства с маршалом не было, поэтому его персона совершенно не привлекала внимания. Ведь если незнакомые люди, да еще в военной форме ходят по объекту, значит, у них есть на то допуск. Ведь иначе бы их и не пустили. Зачем ходят — дело десятое. Лишние вопросы тут задавать было не принято. Все-таки секретный объект.
Александр Александрович Морозов действительно оказался в довольно просторном помещении под потолком, где была оборудована что-то вроде комнаты отдыха и размышления. Электрический чайник. Турка. Небольшая электроплитка. Умывальник совершенно обычного вида, в который подавалась вода от централизованного водоснабжения. Диван. Несколько кресел. Вентилятор. Большая пепельница. Стол для работы с бумагами. В углу черная доска для заметок, исчерканная какими-то записями, по которым маршал лишь скользнул взглядом.
— Здравствуйте Александр Александрович, — произнес достаточно громко Михаил Николаевич, пробуждая задремавшего конструктора. Вид у него был замученный донельзя, но дела не ждали. Война. Да. Ему и его людям стараются сделать наиболее комфортные условия работы, снабжают продуктами питания по повышенным нормам, выделяют кофе, чай, сахар, сушеные фрукты и многое другое. Но все равно тяжелая, напряженная работа брала свое, а потому они все были серьезно измотаны. Многие с работы не вылезали по несколько дней, отдыхая тут же. Впрочем, никому в эти дни легко не было.
Морозов вздрогнул от громкого голоса и протер глаза.
— Здравствуйте товарищи… товарищ маршал, — опешил он, когда слегка очнулся ото сна. — Меня никто не предупреждал…
— Ничего страшного. Я и не просил предупреждать. Просто проезжал мимо и решил нанести вам визит вежливости. Угостите гостей чаем?
— Конечно, конечно, — зашевелился Морозов, а Тухачевский с сопровождающими его двумя генералами присели на диван, благо, что он был довольно большой.
— Итак, — продолжил Михаил Николаевич, когда небольшой ритуал был соблюден. Нужно ведь было дать человеку собраться с мыслями и окончательно проснуться. — Рассказывайте. Что удалось сделать? Какие планы? В чем заключаются основные проблемы? И чем мы сможем вам помочь? Не стесняйтесь. Мы потому и приехали без шума и пыли, что до официальной помпы нам дела нет. Дело прежде всего.
— Работы идут по плану, — начал было Александр Александрович, но сразу осекся. — Ходовую практически завершили. Скоро выдвинем ее на испытания на полигоне с дополнительной нагрузкой, компенсирующей отсутствующую башню. С двигателем на текущий момент проблем особенных нет. Алексей Дмитриевич с ним намучился. Но сейчас вроде бы все пошло на лад и триста часов моторесурса на стенде он выдает. Хотя, конечно, до серийного запуска еще далеко. Без новых сплавов ничего не выйдет, либо моторесурс потеряем совершенно.
— Да никто его пока и не собирается в серию пускать. В Новосибирске только к осени должна завершиться работа по развертыванию новых производств. До тех пор рыпаться не будем.
— А как же завод?
— Так и что? Когда его еще в дело пустят? Не раньше июня. А на проектную мощность только в следующем году выйдет.
— Я думал, что раньше, — слегка помрачнев, отметил Морозов.
— Не переживайте. Всему свое время. По коробке передач у вас как дела обстоят?
— Пять скоростей с синхронизатором. Демультипликатор с двумя режимами работы. В общем — не коробка, а чудо. Ее бы уже сейчас ставить. Знаю ведь, что на Т-39 определенные трудности с переключением передач, но… — развел он руками.
— Переживаете?
— Как не переживать? Мое ведь детище. Да и на фронте люди гибнут, не имея возможности выжимать все возможности из танка.
— Все так. Но спешить с развертыванием производства этих коробок мы пока не можем. Война — дело серьезное и гнать брак не разумно. Тем более что этот вопрос не горит, так как наша техника как минимум не уступает той, которой располагает противник. Тем более что, подобные необдуманные шаги сорвут подготовку к запуску в серию второго поколения платформы. Вы же вроде обещались завершить разработку к лету следующего года.
— Да-да, конечно. Возможно, даже раньше. По крайней мере, ходовая часть будет готова к осени, а если поднажать, то мы сможем завершить работы по всем артиллерийским самоходным установкам к этому сроку.
— Ну, раз так, то я на вас надеюсь. — Улыбнулся Тухачевский. — Кстати, что у нас по специальному оборудованию?
— Новое переговорное устройства чудо как хорошо. По крайней мере, во время испытаний особенных проблем в переговорах не испытывали даже при очень высоком уровне шума. Новая бортовая радиостанция тоже на хорошем уровне. Мощная, компактная, экономичная. Система принудительной вентиляции, отопления, два автомата пожаротушения. В общем — практически все, что задумали хорошо ложится. Пока только с башней проблемы, причем сугубо технологического толка. Если бы не она — не ходовую передали бы на испытания, а машину. Не понимаю, зачем вы так настаиваете на сварной башне? У нас ведь куча проблем из-за этого.
— А если поставим литую башню, то получим другие, не менее сложные. Вы ведь не хуже меня понимаете, что литая броневая сталь намного хуже держит снаряд, нежели катаная. То есть, при прочих равных литая башня должна быть заметно толще, то есть — тяжелей. А учитывая, что танков нам нужно не так уж и много, я настаиваю на сварной исключительно в интересах повышения боевой эффективности. Это ведь лишний вес, который можно пустить на что-то иное. На то же топливо или снаряды. А то и просто не догружать, повышая проходимость по мягким почвам.
— Это так, — покачал головой Морозов, — но технологичность очень страдает. Литые башни по типу Т-39 вполне обеспечивали наши потребности.
— На то мы и держим сварщиков на особом счету, возвращая даже с фронта, да тратим время на подготовку и обучение, что не можем мы пойти на литые башни. Опыт применения Т-39 говорит нам вполне однозначно о том, что этот резерв, безусловно, нужно использовать. Ведь иначе увеличения защищенности без серьезного роста массы не добиться. Кроме того, новая доктрина применения танков и механизированных соединений, основанная на качественном превосходстве технических средств и выучке, иных вариантов нам не оставляет…
Дальше разговор не очень клеился и уже через четверть часа Михаил Николаевич осматривал под чутким руководством Александра Александровича то, что уже было сделано. Так сказать — щупал руками. Новый танк был хорош, слишком хорош, чтобы быть правдой. Поэтому и хотелось развеять свои сомнения.
Глава 7
5 февраля 1942 года. Марсель. Кабинет президента Окситании
— Месье, вы сделали то, что обещали?
— Да, господин президент. Сразу после вашей инаугурации и занялся.
— Судя по вашему кислому лицу, вы не преуспели.
— Отчего же? Вполне преуспел. Только результаты мне не очень понравились, да и вас не обрадуют.
— Я вас внимательно слушаю, — Петен чуть поерзал в кресле и откинулся на спинку.
— Проведя консультации с определенными кругами Рейха, Италии и Испании я пришел к выводу, что вопрос создания крепкого военно-политического и экономического блока очень сложен, несмотря на, казалось бы, очевидность этого решения. Ведь националисты должны держаться друг за друга.
— И что мешает? — Петен был спокоен и совершенно невозмутим.
— Настроения в финансовых и военных кругах Рейха. Война с Союзом довольно сильно повлияла на переоценку многих вопросов. Так, например, несмотря на первоначальный задор, Геббельс уже не налегает на попытку выставить русских неполноценными людьми. Теперь его обороты звучат иначе, призывая каждого немца встать на борьбу с армией Тьмы. Ордами захватчиков, которые желают уничтожить великий германский народ.
— И что это меняет?
— А то, что изначально весьма умеренно настроенная в плане национализма германская элита стала дрейфовать в сторону умеренных социалистических воззрений. Особенно военная. Левое крыло на политической арене Рейха существенно окрепло, воодушевленное успехами Союза. Ведь вся эта новая техника и грамотная война оказала просто неизгладимое впечатление на все немецкое общество. И это еще мелочи. Среди младших чинов и простых бюргеров так и вообще ходят устойчивые слухи о том, что войну Гитлер начал не из-за стремления добиться жизненного пространства для германской нации, а из обиды на то, что у него увели любимую актрису.
