Андрей Саликов - Жандарм
– Мы готовы, – докладывал я Михайлову спустя два часа.
– Сергей, вы там поосторожней. Не лезьте на рожон.
– Понял. Пожить тоже охота.
– Вот и хорошо. С Богом.
На юге темнеет гораздо раньше, чем у нас, поэтому в девять вечера мы уже покинули редут. Наша цель – это лес, добравшись до него, мы будем в безопасности. Относительной, конечно, но для этого нам нужно сделать крюк не менее восьми километров. Так что наш главный враг пока – время. В лес мы должны успеть попасть к полуночи. Дозоры я выслал, и не только вперед и назад, но и боковые. Но это для того, чтобы всем не попасть в засаду, так как мы несемся вперед, как лоси. Конечно, так нельзя передвигаться, велик риск нарваться на противника, только другого выхода у нас нет. И через пару часов мы входим в лес.
Итак, проникновение в тыл врага прошло успешно. Теперь надо заняться делом, то есть уничтожать противника, но вот здесь надо действовать очень аккуратно. Лес, служащий нам укрытием, не очень большой, и если турки обидятся, то, прочесав лес, положат нас в два счета. Мне такой вариант не подходил. И это не трусость, а нормальная реакция, меня послали не геройски умирать, а уничтожать врага. Воспользуемся опытом 41-го года, тогда здорово отличился «Бранденбург». Попробуем его тактику. А что? Наша экипировка на русскую форму не походит. Кстати, надо будет предупредить всех, чтобы поаккуратней при соединении со своими. Подстрелят ненароком, от незнания, будет очень обидно. Для начала попробуем потихоньку уничтожать курьеров, сейчас от их быстроты зависит судьба сражений, и минировать дороги. Это должно замедлить перемещение войск противника.
Углубившись в лес километра на три, останавливаемся на короткий привал. Ориентируюсь, сверяюсь с картой и даю сигнал на продолжение движения: уходим вверх по ручью. Спустя пару часов мы вышли на край леса – ручей протекал в низине между двух холмов на открытой местности. Пришлось забирать правее, чтобы не выходить на всеобщее обозрение.
Если не везет, то не везет. Открывшаяся картина навевала уныние: впереди простиралась открытая местность, вдававшаяся в лес, лезть вперед было глупо. Я не сомневался, что дальше мы точно можем нарваться. Интуиция это или нет, но примерно такое же ощущение было и у Овцына.
– Вань, если туда попремся, – указал я рукой в сторону на стоящие напротив деревья, – нас положат. Ощущение какое-то хреновое.
– Угу. Согласен. Давай обратно отойдем. Мне хочется показать тебе кое-что.
– Что именно?
– Похоже на траншею.
– Ладно, отходим. Веди смотреть.
Интересно, что же он обнаружил?
– Видишь? – спросил он. – Прямо.
– Похоже на траншею, – подтвердил я, осматривая в цейс укрепление, расположенное километрах в двух впереди нас.
– Вань, а что на карте там есть?
– Дорога из Софии. Проходит через реку.
– Надо заняться мостом. Его уничтожим, и турки подкрепление не перебросят. А то проходной двор устроили, а наши ни мычат ни телятся.
– Сделаем.
– Но сначала, Вань, надо посмотреть, что там делается. – И я указал на траншею.
– Это я сам сделаю.
– Знаю. – Жестом попросил его не перебивать.
– Ты скажешь, что я тебе нужен здесь, – нахально продолжил Овцын. – Но там я буду нужнее. Сам же это прекрасно понимаешь.
– Ладно, давай действуй.
– Есть.
Спустя пару минут Овцын с четырьмя следопытами растворился в ночи, а через час они вернулись с языком.
– Ваня, скажи мне, – шепотом, чтобы никто ни услышал, вставлял «фитиль» своему заму, – тебе что приказывали?
– Командир, ты мне поверь. Этот, – он кивнул на связанного турка, – курьер.
– Ты это по его одежде понял? Кто он? – продолжил я «воспитание».
– Башибузук.
– Тогда он не один должен ходить. Допрашивайте его.
Спустя пятнадцать минут мы покинули место привала. Пленный турок сказал, что с десяток его сослуживцев отстают от него на полчаса. Сам он остался там, аккуратно спрятанный, с перерезанной глоткой.
– Вань, раз ты начал, то тебе и заканчивать.
– Понял.
– Встреча здесь, – указал я на карте место рандеву.
Через час вернулся Овцын с бойцами, таща на себе трофеи. Кроме винтовок с патронами они принесли четыре комплекта турецкой формы.
– Переодевайтесь в темпе. Время поджимает, – скомандовал я.
Через десять минут четверо следопытов красовались в «обновках».
– Вань, снимаешь часовых и идешь к мосту. Снимешь охрану, не нашумев? От твоих действий зависит вся операция.
– Командир, я не подведу.
– Тогда действуем так. Снимаешь охрану, оставляешь двух ребят на стреме, а сам идешь вперед.
– Ясно. Это мне нравится.
– Тогда с Богом.
9 сентября, Кришинский редутТурки хорошо подготовили свой реванш за прошлое поражение, скрытно оборудовали огневые позиции. С рассветом их орудия открыли огонь, Оман-паша пошел ва-банк, приказав подтянуть резервные орудия к редуту Таль-аттабия. Против наших восьми орудий турки выдвинули одиннадцать, не побоялись, в отличие от наших артиллеристов, стрелять с дистанции в километр. Но подготовка наших пушкарей сыграла в этой дуэли роковую для турок роль.
Развив сразу максимальную скорость стрельбы, турки засыпали редут снарядами, но вывести из строя орудия и прислугу им не удалось. А потом наши их переиграли по классу. В результате этой дуэли турки потеряли два орудия и четверть прислуги. Наши потери составило подбитое четырехфунтовое орудие.
После часовой артподготовки турецкое командование продолжило штурм. Выставив четыре табора в заслон против Владимирского полка, остальные пятнадцать атаковали редут. Удар наносился от редута Таль-аттабия. Таборы буквально затопили пространство между высотами. План турок был несложен – сначала огонь пушек, а затем удар пехотой: редут им нужно было вернуть, не считаясь с потерями. Наши орудия немедленно открыли огонь по пехоте, и здесь впервые в истории себя проявили с самой лучшей стороны скорострелки Барановского. На дистанции в километр они буквально начали выкашивать наступающих турок, да и надежды турок на бездействие русского командования не оправдались. Владимирскому полку, занявшему второй гребень Зеленых гор, Скобелев прислал конную батарею[22] и приказ сбить неприятельский заслон. Батарея, лихо развернувшись перед полком, сразу открыла огонь шрапнелью. Правильнее это было назвать расстрелом, поскольку у турок орудий не было и противопоставить русским было нечего. Спустя пятнадцать минут противник начал отступление, превратившееся в бегство. Четыре табора как воинской единицы более не существовало. Подкрепив владимирцев Суздальским полком и батареей[23] четырехфунтовок, Скобелев начал охватывать левый фланг турок.
Одновременно с посылкой суздальцев Ревельский полк с двумя батареями, Донской и Кавказской бригадами и Донской конной батареей во главе с Куропаткиным начал движение для удара по правому флангу турок, но из-за несогласованных действий полностью реализовать намечающиеся Канны не удалось.
К сожалению, все забыли про центр, которому пришлось обходиться наличными силами. Чтобы помочь редуту, полковник Боголюбов выдвинул батарею, дав в прикрытие саперную роту. Только спустя час было направлено подкрепление в составе 11-го и 12-го стрелковых батальонов и батареи девятифунтовых орудий. По счастью, атаки турки производили теми же потрепанными таборами, морально сломленными большими потерями и неудачами. А с прибытием резерва атаки прекратились.
Глава 12
Я сижу за столом, уставленным снедью. После бани, в чистом белье. Красота. Наполовину выпитая бутылка сливяницы должна настраивать на лирический лад, тем более после рейда по тылам врага. И новости этому должны способствовать. Должны, но не обязаны. Под нее мне рассказывал новости Михайлов. А они были еще те.
Плевна еще не пала, но ее падение уже ни у кого не вызывало сомнений. Но нам – сводной жандармской бригаде – не суждено было это увидеть. Два дня назад бригаду расформировали.
Как нам не повезло. Фатально. Бой уже заканчивался, когда последними залпами турки накрыли КП, где был полковник Боголюбов. Это не могло уже никак сказаться на результате боя. Батарея девятифунтовых орудий окончательно добила турецкие пушки и перенесла огонь на редут Таль-аттабия. Остальные батареи расстреливали пехоту. Донская и Кавказская бригады с Донской батареей довершили разгром, после чего стрелки 11-го и 12-го батальонов захватили редут, гарнизон которого был деморализован и не оказал сопротивления. После двухчасового обстрела капитулировал редут Миластабия, на чем активные боевые действия были прекращены, и немедленно началось укрепление захваченных позиций. На следующий день был захвачен редут Баглар-баши. Турки отчаянно контратаковали, но были отбиты артиллерией с большими потерями. Дух гарнизона упал, а известие о взорванном мосте через Вид едва не вызвало панику. Но командование не воспользовалось моментом для штурма.
