Возлюбленный враг (СИ) - Грез Регина

Я не выдержала и расцеловала мальчика, крепко прижала к себе, и тут двери в комнату распахнулись и к нам зашел Вальтер, я едва успела выпустить Франца из объятий. Вид у меня, наверно, был как у нашкодившей кошки, я уже поняла, что генерал не одобряет проявления нежности к подрастающему сыну, видимо, желая воспитать его столь же «суровым воином, не знающим слов любви», как и он сам.

Вальтер, как обычно, некоторое время изучающе нас разглядывал, а потом поставил в известность, что сегодня вечером в гостиной будет что-то вроде светского приема и Францу надлежит там присутствовать, чтобы… ну, как я поняла, он хоть немного побывал во взрослом приличном обществе.

— К тому же, с тобой очень хочет познакомиться одна дама, она даже приготовила для тебя подарок.

В голосе генерала мне послышалось плохо скрытое презрение. Уже покидая нас, Вальтер обратил на меня свои спокойные прозрачные глаза:

— Вы тоже должны спуститься вниз и быть рядом, Ася.

— Но, может я…

— Вы тоже должны там быть!

Когда дверь за ним захлопнулась, я взъерошила светлые волосики Франца:

— Ничего, прорвемся! Может, тебе, и правда, будет интересно поглядеть на живых солдатиков и их расфуфыренных кукол. Они все вокруг тебя будут прыгать, ведь твой папа тут главный, ничего, Франц, я буду поблизости, только и ты меня не бросай, ладно. Я скажу тебе честно, они все мне очень не нравятся.

— И даже мой отец?

— Э-э-м, знаешь, Франц, твой отец нравился бы мне гораздо больше, если бы не играл в войну по-настоящему, а вырезал бы солдатиков из дерева, например, или лепил их из пластилина, понимаешь?

— А Отто?

— О, твой драгоценный Отто просто чудо! Настоящий ходячий артефакт. I’ll be back... если не врет, естественно.

Мальчик засмеялся и обхватил меня обеими ручонками.

— Ты ему тоже нравишься, он все время на тебя смотрит.

— Если честно, он хочет меня убить, вот и выслеживает, как добычу, - шепотом объяснила я свою версию происходящего.

— А ты?

— А что я? В этом случае я должна всегда быть настороже и метнуть томагавк первой, вот так-то, мой Молодой Олень. Кстати, у меня уже готово прозвище для нашего приятеля, хочешь скажу?

— А для моего отца?

— Ты думаешь оно ему нужно? Он же не будет с нами играть.

— Отто тоже откажется, я-то знаю.

— Не вздыхай, я найду способ уговорить, мы сделаем из него бледнолицего - он как раз такой, и у нас будет самый обоснованный способ объявить ему войну. Эге-ге-гей! Улю-лю-лю!

— Устроим ему засаду и снимем скальп! Я все сказал. Хау!

— Я только «за»! Франц, ты даже не представляешь, как бы мне этого хотелось... - мечтательно прищурилась я, вспоминая недавнюю драматическую сцену на чердаке.

Посреди волчьей стаи

Только в грезы нельзя насовсем убежать, Краткий век у забав, столько боли вокруг. Постараться ладони у мертвых разжать И оружье принять из натруженных рук. Испытай, завладев еще теплым мечом И доспехи надев, что почем, что почем?! Испытай, кто ты - трус иль избранник судьбы, И попробуй на вкус настоящей борьбы.

В. Высоцкий

Если скажу, что сегодня вечером я входила в гостиную на первом этаже дома с гордо поднятой головой - безбожно совру. У меня тряслись коленки и во рту пересохло, Вальтер для меня теперь был исчадием ада, раз заставил появиться в самом пекле.

Мне абсолютно нечего было там делать, я же не смогу с ними любезничать, как Дита или Данута, не смогу глупо хихикать, когда кто-то скажет мне пошлый комплимент или возьмет за руку своей потной мохнатой лапкой.

Один вид их у меня вызывает отвращение и ужас. Я даже не знаю, какое из этих двух чувств сильнее. Но, конечно, пришлось спешить - я едва ли не бежала вслед за Отто, пока он нес Франца на руках, спускаясь с лестницы, а потом усадил его в кресло на колесах, чтобы закатить в зал. Когда я задержалась, чтобы поправить на коленях мальчика плед, Грау вдруг наклонился ко мне:

— Когда все закончится, уложишь Франца и придешь на чердак. Будем говорить!

Значит, намечается тет-а-тет с Бледнолицым недругом. Почему бы нет? Я ведь знала, о чем он хочет меня расспросить, и у меня даже готовы ответы, тем более мне есть чем его порадовать. Естественно, я приду. Мне тоже хочется кое в чем разобраться, выведать его планы, узнать настроение Вальтера, например.

Интересно, если бы самому Гитлеру уважаемый им "астролог-хиромант-пророк" заранее предсказал, что война будет не только проиграна, но закончится так катастрофически для Третьего Рейха - стал бы он с нами тогда воевать? Я что-то читала в одном околонаучном журнале на эту скользкую тему.

Вроде бы все астрологическое окружение фюрера еще по катренам Нострадамуса имело серьезные основания отказаться от нашествия на «диких московитов», но побоялось открыто доложить, даже напротив, пророчили победу. Вот амбициозный человек и воодушевился. Человек ли… хотя, вроде бы по образу и подобию, притом воспитывался в полной семье. Наверняка, игрушек хватало и вовсе не сломанных.

Хрипло повизгивает модная радиола, важный Грау закатывает кресло в зал, а я плетусь следом. Раздаются приветственные возгласы, представляю, как мальчик смущается, зато гувернер в своей стихии, сдержанно кивает по сторонам и приближается к Вальтеру. Я решаюсь опуститься на краешек дивана в углу, удачно, что для меня есть место, а рядом только один мужчина в непонятной форме, я такую еще здесь не видела.

— Дорогая фройляйн, вы не могли бы пересесть на другую сторону дивана?

Он меня прогоняет? Да, с удовольствием, вот только куда бы мне деться, чтобы сидеть незаметно, как мышка. Или дело в чем-то другом...

— Нет, нет, что вы - не уходите, пожалуйста, садитесь здесь, слева от меня, так мне будет удобнее… и вам, полагаю, - мягко замечает незнакомец.

Я приглядываюсь и только сейчас замечаю, что вся правая сторона лица у него была некогда обожжена - висок, лоб, щека в бугристых розовых шрамах. Немец сидит неестественно поджав к груди правую руку, а в левой сжимает трость.

«Ах, ты наш недобиток несчастный...»

Потом я соображаю, что этот человек - ну никак не может быть именно «нашим недобитком», поскольку война еще не началась. Где же его так покорябало болезного?

Осторожно опускаюсь слева и сразу же понимаю, зачем он просил меня переместиться - сидя с ним рядом с такого ракурса я не буду видеть поврежденную часть лица. Чувствительный, щепетильный человек, понравиться хочет.

А на вид даже ничего - старше Отто, но моложе Вальтера, облик располагающий, уж точно не похож на тех наглых парней, что сейчас вьются возле фортепиано, приобнимая за талию своих томных девиц. Кое-кто из бравых вояк уже на меня поглядывает с любопытством, и я принимаю решение смирно отсидеться рядом с «недобитком», может, обойдется и никто не пристанет.

Ищу глазами кресло Франца, вдруг я ему нужна? Но подходить к Вальтеру совершенно не хочется, пусть сейчас общается с сыном, знакомит его с миловидной дамой, которая держит в руках коробку конфет. Тем более, Отто рядом с мальчиком. Может, мне вообще потихоньку скрыться? Но тут заговорил сосед по дивану:

— Меня зовут Гюнтер Штольц, я капитан Люфтваффе. Могу я узнать ваше имя?

Уф! Хотя бы вежливо спросил…

— Я - Ася.

— Вы чья-то подруга? Вы здесь в гостях?

— Я - няня Франца фон Гросса, хотя, он, конечно, вполне взрослый, я просто с ним читаю… играю…

Договорить мне не дали. Долговязый офицерик словно из-под земли вырос, выпрыгнул, как чертик из табакерки, а какое у него было самодовольное, хищное лицо… Я никак не могла взять в толк, что ему надо.

— О! Так может, фройляйн и нам что-то сыграет? Просим, просим, русскую княжну.

К разговору присоединилась Дита, она несла куда-то пустой фужер и, проходя мимо, ехидно буркнула:

— Да что она может сыграть… разве «калинка-малинка»… у нее ведь нет балалайки с собой, вот жалко, а еще я слышала, у русских хорошо поют только цыгане… да еще эти… кто же… о, ка-за-ки!