НИИ особого назначения - 2 (СИ) - Фишер Саша
Любое событие и явление можно извинить, если смотреть на него с точки зрения конечного результата. Юкио Мисима «Золотой храм»
Лицо Романа стало озадаченным и немного беспомощным. Он запустил пятерню в свою кучерявую шевелюру, посмотрел на меня и поморгал.
— Что это еще такое? — спросил он.
— Это цена за билет в «тридцать вторую», — усмехнулся я. — Точнее, за безбилетный вход.
— Ты шутишь, должно быть? — он снова посмотрел на листочек в клеточку, неровно вырванный из обычной школьной тетрадки. — Семь метров медной проволоки, сечением один миллиметр, полоса льняной ткани розовой или красной расцветки, три механических будильника, кило лимонов… Для чего это? Кто это тебе дал?
— На последний вопрос я отвечать не буду, — я подмигнул. — В твоих же интересах. А что до остального… — я пожал плечами. — Ты же сам мне рассказывал про оживление мертвецов, разве нет? Зелье составили строго по рецепту, а ритуал сочли чем-то ненужным. И ничего не заработало. Вот так и здесь.
— Знаешь, когда-то еще в детстве я читал один фантастический рассказ… — он поднялся из-за стола и подошел к окну. Отодвинул в сторону занавеску, посмотрел наружу. — Точно уже подробности не помню, но там были особо талантливые дети, которые делали разные фантастические вещи. И кто-то сделал «исчезатель». Пара картонок, а посередине — дырка. Мигаешь через нее глазом, и предмет исчезает.
— Что-то такое тоже припоминаю, — медленно кивнул я. — Там еще про пожарные гидранты было.
— Да… — рассеянно кивнул Роман. — Помнишь, что было в конце? Девочка сказала, что для возвращателя ей нужно много всякого, золотые часы и молоток. А когда мэр спросил ее, зачем ей понадобилось разбивать часы, то она ответила…
— «Это для драматического эффекта!» — закончил я. — Да, точно. Отличный рассказ, в сборнике зарубежной фантастики был!
— Так вот я и думаю… — Роман вернулся к столу и снова взял в руки листочек со списком. — Что из этого всего — драматический эффект?
— Рома, а не все ли тебе равно? — хмыкнул я. — У человека, который согласился мне помочь, есть свои секреты. Он рискует. Так что если лимоны ему нужны исключительно для того, чтобы ведро «маргариты» приготовить, то кто я такой, чтобы его осуждать?
— Действительно, — Роман сел на стул. Но сразу же вскочил и начал ходить из стороны в сторону. — Но меня другое возмущает! Понимаешь, Клим, мы же ученые! Долго грызли, так сказать, гранит в альма матер, перелопатили кучу информации, провели многие часы над приборами. Изобретали, ошибались, пробивали себе путь… А тут… — он потряс рукой с зажатым в ней листочком. — Приходит какая-то деревенщина и заявляет, что всего того, на что мы потратили долгие годы своей жизни и сотни часов исследовательской работы, он может добиться, скрутив из проволоки корявый амулет и кидаясь лимонами в… Не знаю, во что! В глаз деревянного идола. Или, там, в рот каменного менгира…
— Так бывает, — я развел руками. — Так ты достанешь эти все предметы?
— Так… — Роман снова пробежался глазами по списку, шевеля губами. — С насосом могут возникнуть сложности, таких больше не выпускают. А остальное… Я постараюсь за неделю управиться. В крайнем случае, за полторы. Мне же нужно еще всеми этими действиями лишнего внимания к себе не привлечь.
— Ну вот и договорились, — я облегченно вздохнул и откинулся на спинку стула. Мой взгляд уперся в статуэтку кошки, которая стояла на книжной полке. И в голове немедленно всплыл недавний странный допрос. Дама в красном костюме и ее вельветовый истеричный напарник. Ассоциативный ряд был понятен, конечно. Кошка — Египет — Глаз Гора.
— Слушай, и вот еще что… — я побарабанил пальцами по столу. — Ты не знаешь, случайно, что за спецслужба носит на груди вот такой знак?
Я взял карандаш и быстро изобразил глаз в треугольнике.
— Ну или не спецслужба, — уточнил я, когда Роман с недоумением уставился на мое художество. — Может это клуб книголюбов или, скажем, кружок по изучению древнеегипетской культуры, или еще какая канитель…
— Только в книжке такое читал, — ответил Роман, не особо надолго задумавшись. — В середине девяностых выходила серия подростковых детективов, где следователи по всяким мистическим делам носили вот этот самый знак. Называлась их служба «Бюро магических аномалий». Но ты же вряд ли это имел в виду? Где ты его видел?
— Да так, во сне приснилось, — не задумываясь, соврал я. Незачем баламутить мозги и так озадаченному списком Феди Роману. Тем более, что тут и правда что-то странное. Загадочная Илзе, которую видят только камеры, например. И эта вот не менее загадочная спецслужба, или кто они там? Почти уверен, что если я попытаюсь спросить у Бубнова, кто устроил мне допрос, он вытаращит глаза и с уверенностью асфальтоукладчика заявит, что беседовали со мной агенты КГБ, и что вообще за дурацкие вопросы я тут задаю⁈
Хотя, если он мне попадется, надо будет спросить, конечно.
Я вышел из института и сел за руль своей «антилопы-гну». Посмотрел на соседнее сидение. Там лежал журнал, на обложке которого сражался с волнами парусный тримаран причудливой формы. И что? Дела вроде сделаны, можно ехать обратно домой? Я повернул ключ в замке зажигания и вырулил с институтской парковки.
Пожалуй, покатаюсь немного. Поглазею на улицы Соловца без провожатых, посворачиваю в случайные повороты. Соскучился по долгим одиночным поездкам.
Маленький город. С центрального проспекта, который я уже более или менее видел, я свернул сразу же. Проехался по длинной кривой Рыбхозовской, которая привела меня к портовым докам, где деловито размахивали длинными носами подъемные краны, а кирпичные склады в ночной подсветке смотрелись как отличная декорация к вампирским фильмам.
Если ехать дальше на юг, то я уткнусь в то самое КП, через которое меня провозили в бочке.
Я снова свернул. Миновал ряд аккуратных финских домиков, оказался на маленькой круглой площади, в центре которой возвышалась величественная статуя девушки, которая держала в сложенных лодочкой ладонях символичный атом. Скорбное выражение ее лица намекало, что событие, в честь которого установлен этот монумент, довольно печальное. Притормозил, чтобы прочитать подсвеченную зеленым табличку.
«Вечная память и почет ученым-ядерщикам, чей подвиг подарил человечеству мирный атом!» И дата. 26 сентября 1998 года.
Интересно, что такого случилось в этой версии мира в девяносто восьмом году? Еще какой-нибудь Чернобыль бабахнул?
На другой стороне площади возвышалась изящная устремленная ввысь белокаменная постройка. Бывшая кирха, а сейчас, судя по табличке рядом с дверью — «Городская библиотека г. Соловец, часы работы с девяти до девятнадцати, выходной — понедельник».
Я катался часа, наверное, два. На засекал время, просто кружил по улицам вечернего Соловца, сворачивая то направо, то налево, иногда останавливаясь и разглядывая случайные детали. Спрятанную в кустах на небольшом возвышении статую вставшего на задние лапа медведя. Камень от времени уже зарос мхом, что придало хозяину тайги вид битого жизнью пенсионера. Старая статуя, наверное, еще в позапрошлом веке поставили. Наткнулся на парочку симпатичных особняков с башенками. В одном теперь был музей кузнечного дела, во втором — школа дополнительного образования. Домов, выше пяти этажей, в Соловце не было. Да и самих пятиэтажек было всего три. Только в одном месте. Они стояли прямоугольным треугольником, как мемориал всем хрущобам. А больше таких домов здесь или с самого начала не строили, или снесли и заменили на более новые и симпатичные многоквартирники.
В остальном же, здесь было все, что полагается иметь уважающему себя городу — магазины в ассортименте, редакции газет «Вечерний Соловец» и «Соловецкая правда», несколько разного размера заведений общепита, стадион слегка на отшибе, несколько спортивных клубов, парочка школ, загадочное «народное училище номер восемнадцать», городской драмтеатр и три кинотеатра, монументальное здание городской управы и пожарная станция с каланчой конца девятнадцатого века. Даже табличка имелась, что это памятник архитектуры и охраняется государством.
