Удар акинака (СИ) - Логинов Анатолий Анатольевич

Лакей вывел его через заднее крыльцо через двор, огороженный невысоким заборчиком, прямо на опушку леса, вдоль которой и была проложена мощеная камнем дорожка. На которой начальника германской разведки ждали сам кайзер и начальник Большого Генерального штаба генерал граф Мольтке-младший.

— А, Борзе! Отлично! Прогуляемся! — радостно воскликнул Вильгельм. — А заодно.. Мы с графом как раз обсуждали заявление Эренталя об аннексии Боснии и Герцеговины, а также мобилизацию в Сербии и Черногории. Поэтому нам хотелось бы узнать ваш взгляд на возможность вмешательства России, Франции и Англии в поддержку сербов.

Задав вопрос, кайзер неторопливо двинулся по дорожке. Брозе и Мольке пристроились по бокам, старательно подстраиваясь под темп ходьбы императора.

— Ваше величество, на основании имеющихся у нас сведений, Россия в настоящее время полностью сосредоточена на войне с Японией. Кроме того, русские до сих пор не перевооружили ни артиллерию на скорострельные орудия, ни пехоту на магазинные винтовки. Все резервные части, а также войска на Кавказе и в Туркестане практически полностью вооружены старыми однозарядными винтовками Бердана. Пулеметы Максима начали производить четыре года назад, но их по прежнему не более четырех, а то и двух на полк. Все самые оснащенные пулеметами и новыми скорострельными орудиями части отправлены на Дальний Восток, куда отправлена даже часть гвардии в составе сводной пехотной дивизии и стрелковой бригады, а также второй кавалерийской дивизии…

— Как я уже вам докладывал, ваше величество, — воспользовавшись паузой в рассказе Борзе, вклинился в разговор Мольтке.

— Я тебя понял, Юлиус3, но хочу услышать и мнение разведки, — возразил ему Вильгельм. — Франция?

— Французы развернули последнее время большое количество резервных частей. Но их командование рассматривает резервистов лишь как вспомогательные части. Поэтому в передовой линии боевой состав остается прежним — не более двадцати корпусов, укомплектованных самыми молодыми возрастами. Это и на наш и на итальянский фронт. Поэтому без России они вступать в войну не рискнут при любых обстоятельствах. Сложнее установить намерения англичан. ваше величество. Их армия метрополии силой в шесть дивизий не представляет для нас особой угрозы, но флот…

— Да, «коварный Альбион» верен своим привычкам, — согласился кайзер. — И при этом испытывает иррациональные опасения относительно германской морской политики. Умопомрачительный абсурд — считать, что мы хотим напасть на англичан, устроить им «засаду» или просто «убрать с дороги», как нежелательных конкурентов. Мы хотим от них одного — чтобы нас оставили в покое и и мы могли без помех развивать нашу торговлю. В ситуации, когда Британия имеет полсотни броненосцев против двадцати наших, любая мысль о превентивной войне — это безумие. Германский флот не направлен против кого-либо, включая Англию! Тем не менее… нельзя отрицать того, что англичане не упускают случая случая поинтриговать против нас и уколоть нас, где только возможно. Но я считаю и всегда считал, что Англии, по финансовым и экономическим причинам, очень трудно решиться на войну с нами. Я считаю, что Россия нуждается в мире в Европе и хочет мира. Я считаю, наконец, что и Франция, хотя она пока не смирилась с потерей Эльзас-Лотарингии и утратой законной гегемонии над континентом, которую она осуществляла на протяжении двух с половиной веков, хотя не оставила надежд на реванш, тем не менее не осмелится пойти на риск новой войны. Но я считаю, что в интересах всех этих стран держать нас в видимом состоянии нервозности и беспокойства4…

Оба спутника с почтением внимали очередной исторической речи кайзера, одной из тех, которые он любил произносить по любому поводу и при любых обстоятельствах, независимо от числа слушателей.

— Таким образом, все их угрозы, — неожиданно подвел итог своей речи кайзер, — всего лишь блеф. И никакого «положения, угрожающего войной», о котором ты просил, — он повернулся к Мольтке — мы вводить не будем.. Но я прошу тебя, Хельмут, отправить послание генералу Хетцендорфу5 с уверениями, что мы поддержим австрийцев, если на них начнут давить, угрожая войной. А эти грязные славянские разбойники, эти … сербы и черногорцы, без поддержки держав не начнут боевые действия.

Петергоф, любимое детище императора Петра Великого, пришелся по душе и императрице Виктории. Поэтому императорское семейство довольно часто отдыхало именно там, а не в Крыму. Вот только сегодня настроение у Михаила было отнюдь неподходящее для вакационного6 периода.

А ведь как прекрасно все начиналось. Император отлично выспался, в чудесном настроении позавтракал вместе с семьей. Новости о войне, переданные дежурным флигель-адьютантом, радовали сообщениями об очередных успехах флота и продвижением армии в Маньчжурии на юг. О Корее никаких новостей не было. Но Михаил решил, что ничего серьезного просто не произошло, поэтому Николаша ничего и не сообщает…

Идиллия была прервана новостью о прибытии камергера Штюрмера, который просился на доклад «незамедлительно вследствие возникших обстоятельств неодолимой силы». Уже тогда сердце Михаила забилось в предчувствии неприятностей. Когда же господин товарищ министра иностранных появился с покрытым капельками лбом, то предчувствие переросло в уверенность. Всегда опрятный мундир сидел на Борисе Владимировиче несколько кривовато. Борода казалась слегка растрепанной, а кончики нафабренных усов смотрели в разные стороны, как будто жили самостоятельной жизнью, в которой нет ни спокойствия, ни уверенности. Глаза Бориса Владимировича возбужденно блестели. Неожиданно царя посетила мысль, что Штюрмер проклинает тот день, когда стал из директор Департамента общих дел Министерства внутренних дел товарищем министра иностранных и мечтает оказаться как можно дальше от этого поста. Все эти размышления никак не отразились на лице императора, он уже научился не выдавать внешне своего состояния. Царь лишь холодно кивнул головой, позволяя начать доклад.

— Ваше императорское величество, — взволнованно сообщил Штюрмер. — Только что пришло сообщение — Германская империя признает аннексию Боснии и Герцеговины австро-венгерцами и предостерегает против вмешательства в этот вопрос со стороны прочих держав. Сербия уже прислала запрос о поддержке. Черногория пока молчит, но я…, — Борис Владимирович тяжко вздохнул, — полагаю, ваше величество, что она также не примет прислать соответствующий меморандум.

— Та-ак, — зловеще протянул Михаил Суровый. — Что с ответом на нашу ноту?

— Австрийцы молчат, но мы же послали просто ноту, а не ультиматум, — развел руками Штюрмер.

— Понятно. Как здоровье Александра Петровича7? — поинтересовался царь.

— Ему намного легче. Должен на днях выйти на службу, — ответил Штюрмер.

— Хорошо. Передайте ему мое благоволение и попросите от моего имени не манкировать лечением. Полагаю. вы и Чарыков справитесь, — приказал Михаил. — Доклад оставьте мне. И прошу незамедлительно запросить послов Британиии и Франции о мерах, которые соблаговолят принять их правительства в этой ситуации. Идите, Борис Владимирович, ждя ваших сообщений.

Как только Штюрмер вышел из кабинета, в него заглянул дежурный офицер. Которого Михаил озадачил вызовом военного и морского министров.

«Интересно, что затребуют французы и британцы? Собственно говоря, проблема не Вене, как таковой, а в Германии. Дядюшка Вилли поддержал Франца-Иосифа и пошел на конфоронтацию с нами. Только из-за того, что Венский двор практически единственный союзник Берлина. Ибо Рим давно уже колеблется… Однако и Стамбул прислушивается к тевтонским словам. Провинции они потеряли давно и не будут конфликтовать из-за них ни с Австрией, ни с Во всяком случае, по информации разведки именно германские инструкторы приводят турецкую армию под европейский стиль. И переговоры о дороге Берлин-Багдад возобновились, — он прошелся по кабинету. — Итак, Вильгельм решительно на стороне Вены. Значит и турки и болгары, которые быстро предали его деда, не успев быть освобожденными от турок, мгновенно переметнулись под крыло германского орла, будут в противниках. Не очень сильные противники, но в добавок к немцам и австрийцам образуют неприятный довесок. И если есть надежда на нейтралитет болгар, не всю же совесть они потеряли… То турки еще помнят 1878 год. И воспользуются возможностью для реванша… Провинции… Сербы и черногорцы, при всем своем желании, не смогут противостоять даже австрийским войскам. Если же к ним подсоединятся турки, а то и болгары… Черт, как же все не вовремя. Две войны нам не потянуть. Значит надо решать проблему дипломатическим путем… Получается так. Надо будет потом уточнить у Редигера и Дубасова. Но не думаю, что они скажут что-то новое. Так что дипломатия, дипломатия и еще раз дипломатия. Пока не прибыли министры надо зайти к Симе. Поговорить, а еще предложить написать родственникам. Что-то непонятно, с чего вдруг Франц-Иосиф так разошелся…»