Темноводье (СИ) - Кленин Василий

Лодочки вынырнули из очередного рукава-протоки (здесь не река была, а настоящий лабиринт — почти, как и в реальности Саньки). Штук шесть, и все крупнее и крепче, их берестяных плоскодонок. Людей там тоже заметно поболее; гребут так, что вёсла трещали.

— Это на нас, что ли? — удивленно вздел брови найденыш, отвыкший за год от концепции насилия, и потянулся за острогой.

Лодки вышли на стремнину и неслись стрелами, пущенными из тугого лука.

— Бегите! Бегите! — начал кто-то оттуда кричать и размахивать руками.

Пауза. И…

— Речные демоны идут! Прямо за нами! Бегите!

Глава 17

Санька хотел было улыбнуться очередному аборигенскому суеверию, да только белая маска ужаса на лице Вепря заморозила его лицо.

— Схорони нас Подзиа! — проблеял охотник, который раньше любил хвастать, как сам сражался с духами. — Быстрее-быстрее поворачивайте!

Замелькали вёсла, низовые люди суетливо развернули лодочки и припустили вслед соплеменникам, которые уже неслись дальше вниз по Манбо.

— К берегу, к берегу! — причитал Вепрь. — От речных духов по воде не уйти, затаиться надо!

Санька греб наравне со всем, общий неподдельный страх и на него перекинулся. Когда почти год живешь в мире, где чудеса и потусторонние силы — общепризнанная реальность, то и сам начинаешь мыслить также. А как легко поверить в духов зимней ночью, в жалкой хижине, под стеной которой завывает пурга!

Топкий левый берег был ближе. Кажется, какой-то заливной остров, худо-бедно поросший гнилым низеньким лесочком.

— Протока! — ткнул веслом один из хэдзэни.

Берег разрезала узкая полоска зацветшей воды, уходившая куда-то под «занавеску» из ивовых ветвей.

— Отлично! — обрадовался Вепрь. — В такое мелкое место речные духи не пойдут. Гребите!

Лодочки осторожно, чтобы не нагонять волну, забились в самые заросшие глубины маленькой протоки, хэдзэни тут же начали валиться на дно лодок. Кудылча потянул за шею вниз Саньку.

— Да нас не видно! — уперся было тот.

— А ну-ка, ложись! — непривычно по-командирски рыкнул охотник.

В мире не бывает настоящей тишины. Всегда что-то шумит, шевелится, булькает. Просто ты так привыкаешь к постоянным лесным и речным звукам, что не замечаешь их. Вот и сейчас над рекой воцарилась подобная тишина. Спокойная, если бы чуткие уши гребцов не ждали…

Дождались! Тишина осталась, только неприметные звуки, ее наполнявшие, изменились. Что-то шуршало, перекатывалось неспешно по речной волне, скрипело. Большие, слишком большие тела «брели» по бескрайней глади Манбо. Вода плескала очень странно и непривычно, а иногда возникали совсем странные звуки: что-то мокро хлопало (пасть чудовища?), гудело пчелиным роем (пчелы на реке?). Удивленный Санька, загнутый в неудобную позу, повернул голову, чтобы посмотреть сквозь заросли, но тут же получил удар по голове костлявым кулаком.

— За что? — прошипел он. — Я ж лежу!

— Не смотри, — одними губами приказал Кудылча. — Демоны взгляд враз учуют, глаза захватят, душу выедят…

Тихие странные чудовища постепенно уходили на низ реки. Непривычные звуки утихали, хэдзэни уже потихоньку выбирались со дна своих лодочек. И тут, уже на грани слышимости, до Саньки донеслось:

–…х, тоска! — простонал вполне приятный голос. — Логинко, спевал бы ужо…

На пару вдохов Известь одеревенел. Потому что отказывался верить себе: «речные духи» говорили на русском! Или на чём-то очень похожем, но, как минимум, два слова Санька разобрал точно!

— Да ну нафиг… — он моментально вскочил на ноги и собирался уже плюхнуться в воду, чтобы рассмотреть… но на нем разом повисли трое его спутников.

— Да, отпустите! — просипел он. — Там же… Там… Мне надо увидеть!

Но охотники держали его крепко, полными ужаса глазами смотрели на «одержимого духами» и умоляли его сидеть на месте.

— Всех погубишь! Успокойся! — почти плакал Кудылча и практически висел на своем «крестнике».

Санька бился, дергался, а потом сдался. Такой сильный ужас овладел его товарищами, что он уже боялся их сильнее пугать. «Тоска» — он ясно слышал это слово с реки. Хозяин голоса давно исчез, а тоску оставил беглецу в награду.

«Кто это были? — мучился, глядя себе под ноги, найденыш. — Свои? Или я ослышался?».

Перепуганные охотники ждали в протоке до сумерек. После чего решено было сразу идти на родную речку, предупредить своих о том, что речные демоны пришли в их места.

— Я не пойду, — хмуро, но твердо заявил Санька. — Оставьте меня здесь.

— Зачем, Саники? — удивился Вепрь, но глянул в глаза чужака и всё понял. — Глупый, Саники. Околдовали его речные демоны.

Это он уже остальным пояснил. Хэдзэни повздыхали. Каждый подошел к найденышу, который так и не поумнел, обнял его, словно, прощаясь с умирающим. Стали дарить ему подарки; дали нагрудку из меха, расшитую бисером.

— Увидишь родичей, покажи им — они примут, — пояснил один из гребцов.

Кудылча размотал пояс, снял с него потертые ножны.

— Держи, — и смущенно сунул нож в большую ладонь Саньки.

Вот это подарок!

— Спасибо! — расчувствовался робинзон. — Возьми меха мои тогда!

— Нет-нет, — недовольно замахал руками Кудылча. — Шкурки еще пригодятся.

А потом невеселые хэдзэни вышли на большую воду и растворились в сумерках. И в тот же момент знакомый ужас сковал Саньку: он остался один. Конечно, низовые люди его многому обучили, он далеко уже не тот глупый ребенок. Только вот одиночество посреди дикого мира от этого не становится менее жутким. Наоборот, беглец уже очень хорошо знал, что его ждет.

— Все-таки я дурак, — вздохнул он. — Я ведь дорогу до нашей деревни не найду сам…

Так и сказал — «нашей».

«Ничо не дурак! — осадил сам себя злой Известь. — Что меня там ждет, в «моей» деревне? Тоска — как демон и сказал. И это точно! А тут… тут шанс! Вдруг не послышалось? Вдруг свои? Другие люди, другая жизнь. Я за один шанс всю ту жизнь продам!».

Убедительно победив себя в споре, он выбрался на открытый берег и задумался.

И что дальше?

«Демоны» (кем бы они ни были), понятное дело, давным-давно ушли вниз по реке. Ждать на берегу глупо — маловероятно, что тихие чудовища ходят туда-сюда, как маршрутный автобус. Идти вслед за ними?

— Пха! — хохотнул он, представив, как будет ломать ноги о коряги, тонуть в тине, пробираясь вдоль берега. Так и черепаху не догнать. Буквально! Местные черепахи по воде гоняют шустро.

И вообще, на носу ночь. Поскольку все-таки оставался шанс, что «речные демоны» далеко не ушли (ну, или кто-то из них отстал), Санька решил рискнуть и зажечь сигнальный костер. Он ведь, в конце концов, робинзон! Нашел сухой луговой берег, натаскал валежника и запалил: настоящий, пионерский! Полночи безрезультатно вглядывался в черные воды реки, но сдался и уснул.

Утром нашел прибитое к берегу снесенное половодьем дерево, спихнул в воду и начал преследование «демонов». Конечно, старался держаться около берега, где течение было слабым. Ночевал на берегу, да и днем останавливался, чтобы раздобыть еды. Но даже так он двигался раз в десять быстрее, чем пешком. Хотя, догнать неведомого «Логинку», что не хотел «спевать», можно было и не мечтать.

— Ничего! — бодрил себя Известь, ноги которого в воде с каждым днем мерзли всё сильнее. — Дальше моря не уплывут!

«Или уплывут?» — испуганно подумал он, но быстро прогнал фатальную мысль прочь.

Он старательно не считал, сколько дней провел в преследовании, запрещал себе думать о том, что, пока он покорял главное русло ветвистой реки Манбо, «речные демоны» могли уйти в какую-нибудь протоку, рукав или подняться по одному из многочисленных притоков. Все эти варианты грозили ему катастрофой, а проверить их не было никакой возможности.

…Очередное утро без порядкового номера выдалось туманным. Сырая дымка, конечно, не могла покрыть все почти необъятные просторы этой великой реки, но вдоль берегов устроила густую завесу. Вставать жутко не хотелось: костер полностью прогорел, одежда отсырела. Санька чувствовал неприятный озноб и ломоту в теле. Возможно, он позволил бы себе поваляться до высокого солнца… но тут над водой эхом пронесся протяжный крик. Второй. Третий.