Константин Дроздов - Черное Солнце
Закончив говорить, зомби уставился на меня немигающим взглядом.
— Где-то я уже слышал этот девиз, Ганс, — переглянулся я с Магдаленой. — Но вернемся к делу. Ты, может быть, забыл об А — заряде, размещенном шумерянами на Земле А ведь существуют еще и даргоны. Молот и наковальня расшибут нас в порошок.
— Я расскажу тебе, кто может располагать информацией о месте установки заряда. Что касается даргонов, то в час Х я сумею устроить для них новый Наргиз, только глубоководный и планетарного масштаба.
— Шутки со скалярным оружием и структурной сигнатурой планеты опасны, Ганс. Малейшая ошибка и….
— Ошибки не будет, Эрик.
— Твои эксперименты лишком заметны и разрушительны. Даргоны начали расследование. Полагаю, оно много времени не займет.
— Не найдут. Слишком широко мыслят, — Каста-Каммлер сделал глубокую затяжку и выпустил в потолок длинную струю сигаретного дыма.
— Каким образом ты воздействуешь на баланс-точку Я должен быть уверен, что ты не разнесешь планету в куски.
— Расскажи о программе Осириса, Эрик.
— Обмен не равноценен. Я и так знаю, где находится А — заряд. Вся сложность в его деактивации, а тебе ее, Ганс, без нашей помощи не осуществить. Поэтому мы тебе нужны больше, чем ты нам, — я вплотную приблизился к собеседнику. — И, тем не менее, мы готовы обдумать сотрудничество. Но на наших условиях. Во-первых, мы хотим общаться с тобой лицом к лицу, Ганс, а не через этих подосланных марионеток. Во-вторых — нам необходимо увидеть эту машину, и ты лично покажешь ее.
Каста — Каммлер смял недокуренную сигарету и, не проронив и слова, медленно развернулся и зашагал к лестнице.
— И не забудь вернуть этого парня в здравом уме и памяти. Он мне еще понадобится, — крикнул я вслед удаляющейся фигуре.
— Для всех было бы лучше, если Луис исчезнет, — вздохнула Магдалена, когда шаги на лестнице стихли.
— Ты поняла, откуда Каммлер воздействовал на Касту
— Смутно. Он где-то далеко. О том, чтобы заглянуть в его мысли не может быть и речи.
Мы вышли на балкон. Маленькая площадь перед гостиницей опустела. Исчезла группа крикливых мексиканцев еще недавно бурно обсуждавших покупку подержанного пикапа, не стало и тележки торговца фруктами. Только недавно проглянувшее сквозь облака и уже закатившееся за отель солнце, заставило длинную тень здания лечь на мостовую.
— Ты думаешь, он вернется, Эрик — Магдалена задумчиво разглядывала тонкую дымку облаков над все еще сверкающим солнечными бликами синим заливом.
— Вернется. Не сейчас, конечно, но вернется. Гансу Каммлеру нужен союзник. Он хочет слишком много власти, но одному столько не поднять, можно надорваться. И обергруппенфюрер это отлично понимает.
— Будем ждать
Не получится, — подумал я, сложив руки на груди и развернувшись к площади спиной. — Если мы не выйдем на Ганса первыми, выйдут даргоны. Еще хуже — шумеряне
— Слишком широко мыслят.
— Да, я обратил внимание на эту фразу. Быть может, Каммлер обнаружил подводную цитадель Нева Туна Она должна была сохраниться где-то там, у Северного полюса. Прямо под носом у даргонов. Сухопутные установки, как и ожидалось, лишь для отвода глаз. Я знаю, что во время войны Каммлер не только курировал создание ракетного оружия на острове Пенемюнде в Балтийском море, но и занимался вопросом создания в Арктике диверсионных баз СС. Как он справился с этим заданием, мне неизвестно, но, приполярные районы, я думаю, Ганс изучил хорошо. Что если ему удалось найти берлогу шумерянина и после войны освоить ее
Тун надежно запечатал ее. К тому же за тысячелетия ландшафт дна изменился. Весьма вероятно, что складки изменяющегося рельефа уже давно раздавили или поглотили ее. А что если Каммлер обосновался в Антарктиде Южный магнитный полюс — не менее удачный выбор для воздействия на планету.
Вряд ли. Шумерские киберы плотно держат эту область под контролем.
Именно поэтому ты думаешь, что А-заряд там
Ты же знаешь, что шумеряне стараются не посещать Землю. А опечатанная и охраняемая ныне только их машинами База-211 самое безопасное и удобное для посещения место. Там и портал перемещения с Марса на Землю есть, что обеспечивает скрытность и быстроту проведения операции.
Да, это в духе Шумера. Закончить все там же, где началось — в цитадели Осириса, — мысленно согласилась Магдалена. — А что думаешь об аппарате, который использует Каммлер
— Вот разгадка, — я коснулся кармана своего льняного пиджака, где лежал вчетверо сложенный желтый листок бумаги. — Он использует хрустальные черепа, один из которых я сам преподнес ему на блюдечке в 1944 году.
И не просто черепа, а зеркальную машину Осириса-Нострадамуса, о которой рассказывал Отто Ран. И, скорее всего, сильно модифицированную, — мысленно продолжила за меня Магдалена.
Думаю, что и Кастой он манипулировал с помощью черепов. Они усиливают телепатические возможности неимоверно.
Ты не вспомнил о подземельях Гизы.
Ты о незаконченном военном комплексе, который пытались создать по чертежам Исидо его последователи Отряд тулийцев, совершивших рейд против жрецов Гора, разрушил и демонтировал большую часть оборудования подземной крепости, а затем напичкал лабиринты ловушками и намертво запечатал. Один из моих предков участвовал в том рейде, но я бы даже сейчас не рискнул проникнуть туда.
— Так с чего же начнем — развернулась к ночным огням спиной и Магдалена.
С поисков Вилли Маттеса, — подумал я и щелкнул по запястью с тяжелыми часами. Кибернетические пауки, прикрывавшие нас устремились к раскрытому под столом чемоданчику.
ГЛАВА 13
Не по-весеннему темное небо моросило мелким дождем. За рощей старых лип, когда-то бывших частью огромного парка шелестело пригородное берлинское шоссе. Я стянул с руки перчатку и прикоснулся ладонью к бугристому мокрому камню. Здесь, под этими темными плитами фамильного склепа покоились тела моих родителей.
Странные и противоречивые чувства охватывали меня. В моей памяти сохранилось каждое мгновенье их жизней до моего появления на свет. Я помнил их детство, взросление и становление. Помнил, как они познакомились друг с другом. Чувствовал, как возникает жизнь в чреве моей матери, и видел глазами своего отца и гладил его руками ее растущий живот, в котором сам и зарождался. Иногда мне казалось, что я являюсь единым целым с ними, как и с сотнями более древних предков. Все они жили во мне своей памятью, поколение за поколением намертво впечатавшись в генетику, некогда, сотни тысяч лет назад, подаренную геноргу Кверту шумерянином Сетом. Незримо шли со мной по жизни, прячась в каждой клетке организма. Они казались мне бессмертными, пока жив я сам. Но сейчас, гладя мокрые камни, а затем касаясь пыльных крышек саркофагов в тесном склепе, я не мог отделаться от чувства глубокой и невосполнимой потери, словно какую-то невидимую и непостижимую тайну, что-то глубоко свое они все же унесли с последним вздохом. И вместе с этой тайной забрали частичку моего сердца.
Я поднялся по старым узким ступеням наружу, подставив лицо нарастающему дождю. Под старыми липами, прикрываясь зонтом, виднелась фигурка ожидавшей меня Магдалены. Щеки ее были влажными и это был не дождь.
После дождливого Берлина и такого же хмурого Лондона, где мы на трое суток задержались, чтобы продолжить сбор информации по Вилли Маттесу, а также разыскать и посетить могилу родителей Магдалены, столица Италии встретила нас теплом и кристально чистым небом. Майское солнце бережно ласкало древние, выбеленные добела, камни Вечного города, помпезные храмы и гордые монументы которого все также блистали своей величественной и неповторимой красотой.
С залитой полуденным светом Пьяцца дель Пополо, охраняемой мраморными львами и бросающим небу дерзкий вызов 36-метровым шпилем египетского обелиска, я и Магдалена поднялись по ступеням лестницы Валадье к открывающей нежно-бежевую панораму города террасе на склоне холма. Девушка положила руки на перила и замерла, не в силах оторвать взгляда от раскинувшейся внизу площади с лучами расходящихся улиц с церквями-пропилеями по углам. Нахлынувшие воспоминания юности наполнили глаза Магдалены влагой. Ее состояние передалось и мне. Почувствовав ком в горле, я мягко положил руку ей на плечо
— Я пойду вперед, а ты побудь здесь еще. Потом догонишь.
Миновав площадку Наполеона, я направился дальше, вглубь элегантного и уютного парка Пинчио, предваряющего собой обширную территорию роскошных садов Виллы Боргезе, созданных в семнадцатом веке по поручению молодого кардинала Сципиона Боргезе.
На одной из скамеек парка, в тенистой прохладе пышной зелени, я и увидел Вилли Маттеса. Скорее, догадался, что это он. Худой загорелый старик с серебристым ежиком редких волос и рукой затянутой, как и прежде, в черную перчатку рассеяно просматривал газету сквозь очки в тонкой оправе.
