Евгений Щепетнов - Здесь слезам не верят
– И что теперь? – хриплым шепотом, задыхаясь, спросила женщина. – Что это вообще такое?
Сергар подумал, прежде чем ответить, не хотелось, чтобы дама устроила истерику по поводу гибели единственного сына.
И, кстати сказать, а с чего он решил, что убит именно ее сын? Что это он был в сгоревшем автомобиле? По логике, так оно и есть, но пока не убедился, пока не уверился – рано делать выводы.
Насчет «что же это такое» – самому бы хотелось знать. Хуже нет, когда не знаешь, откуда исходит опасность, и вообще – какая это опасность.
– Не знаю, – ответил сухо, выдохнув ответ прямо в ухо собеседнице. – Молчи! Они идут сюда!
– Откуда ты знаешь? – испуганно шепнула женщина, но рука Сергара зажала ей рот, и теперь она могла только сопеть да трястись. Ее и правда трясло, как от холода, впрочем, и немудрено. Всего за сутки она успела побывать в драке, на том свете и очнулась в теле молодой красивой девушки – вместо своего старого, изношенного, больного тела. Стрельба, огонь, какие-то люди, стреляющие из автоматов – это было слишком для утомленного, истерзанного событиями мозга, и он был на грани помешательства. Сергар чувствовал это, но что мог поделать? Что будет, то и будет…
– Здесь! – Негромкий, грубоватый, с хрипотцой голос раздался в трех шагах от ели, под которой сидели беглецы, и Сергар почувствовал, как женщина вздрогнула, дрожь ее усилилась, ее буквально били конвульсии, как припадочную.
«Только бы не припадок!» – подумалось лекарю. Он с трудом удерживал бьющуюся в конвульсиях женщину, отчаянно надеясь, что избежит шума. Бывшая старушка оказалась очень сильной, почти такой же сильной, как тогда, во сне.
Психически больные вообще очень сильны, это Сергар помнил еще по детским воспоминаниям, был у них в деревне парень, крепкий, но невеликого ума, хотя и добрый парнишка. Он иногда подрабатывал лесорубом, и работа эта, опасная, и не для неловких людей, едва не свела его в могилу. Однажды он встал не там, где нужно, когда дерево начало падать, подрубленное у комля, и вовремя не сумел отскочить, получив по башке здоровенной, едва не в обхват узловатой ветвью. Ветке-то ничего, а парень вот обеспамятел – недели три никого не узнавал, потом все-таки встал на ноги – в немалой степени благодаря снадобьям матери Сергара. Все шло как прежде, пока однажды его не обнаружили посреди деревенской площади, голого, пускающего слюни – как настоящий идиот. Когда деревенские мужики попытались его увести, он раскидал их так, будто это были не здоровенные мужичины – лесорубы, пахари, рыбаки и охотники, – а малые дети, едва научившиеся ходить.
Десять человек не могли его взять, раз за разом оказываясь в придорожной канаве. Так и бросили стоять одного – здоровье дороже. Постоит, надоест, да и пойдет домой. А кому надо – пусть сами его и ведут.
Наутро он был дома и не помнил, что такое с ним было.
Так продолжалось несколько лет, примерно раз в два-три месяца парень устраивал «стояние», и деревенские постепенно привыкли к его безумию. Сумасшедший, да. А так – тихий парень, невидный, не скажешь, что силач. Что случилось у него с головой после удара дерева, почему во время приступов становился нечеловечески сильным и ловким – никто не знал.
Псих, так его и прозвали. Умер во время чумы, вместе с родителями Сергара. Помогал хоронить чумные трупы – пока не свалился, покрытый гниющими нарывами.
– Ты уверен, что они сюда побежали?
– Уверен. Двое. Я видел. Что будем делать?
– Что-что… искать! Сказано же, зачистить всех, кто в доме! Никого не оставлять в живых! А раз сказано – надо исполнять. Иначе и нас зачистят…
Сергар вначале не понял, что случилось, дерево вздрогнуло, застонало, и ощущение было таким, будто кто-то начал бить по нему молотками, выбивая из ствола длинную острую щепу. Звука стрельбы не было слышно, только лязг, звон вылетающих гильз да барабанные удары по дереву.
«Обнаружили?!» – мелькнула мысль, Сергар зажался, каждую секунду ожидая удара в голову и наступления темноты, но внезапно стрельба закончилась.
– Чего зря палишь? Патроны тратишь?! С какого начал стрелять?
– Показалось, вон там, под елкой, как будто кто-то есть. Эй, вы, вылезайте! Я вас вижу!
Женщина под Сергаром снова дернулась, забилась в конвульсиях, ее нога дернулась, и… сучок, торчавший из ствола, предательски хрустнул, что прозвучало подобно выстрелу.
– Точно, кто-то есть. Эй, встать! С поднятыми руками, чтобы я их видел! Быстро, иначе сейчас получите гранату под бок! Не бойтесь, не тронем!
Человек врал. Сергар слышал в его голосе фальшь, и если бы даже не слышал слов о том, что всех нужно зачистить, не поддался бы на эту явную ложь. Он не помнил, не знал, когда у него проявилась эта способность – распознавать ложь, но еще будучи боевым магом, он не раз проявлял таковую способность, совсем не частую не только у боевых магов, но даже у лекарей. Теперь, все больше укрепляясь в роли сильного лекаря, Сергар не раз ловил себя на том, что начал ощущать не только «врет – не врет», но даже оттенки ощущений, например: «не хочет, но врет». Или: «врет с удовольствием». А то и еще похуже: «врет, хочет причинить вред». На Земле эту способность назвали эмпатией – способностью читать эмоции, распознавать настроение.
Все люди способны распознать настроение человека – по лицу, голосу, по всем внешним признакам сразу, но эмпаты могли чувствовать человека не видя его. Даже в полной темноте. Просто чувствовать, и все тут.
Сергар отключился от мира, войдя в состояние глубочайшего транса. Сейчас ему нужно было собраться, выжать из себя все, на что он был способен. С голыми руками против автоматов пойти мог только безумец или… маг. Боевой маг.
Увы, способности Сергара были уже совсем не те, что раньше. Раньше – разнес бы этих двух боевиков прежде, чем они успели чихнуть. Даже без боевого амулета.
– Вот он! – успел крикнуть один из преследователей, прежде чем голова его взорвалась, испачкав лужайку и кусты красно-желтыми ошметками.
Второй среагировал мгновенно – упал на землю, в падении выпустив короткую очередь в сторону мага. Но это его не спасло. Огненное покрывало, похожее на светящуюся редкую сеть, накрыло человека огненным пологом, прожигая одежду, впиваясь в кожу, прорезая воющую от боли плоть до самой кости.
В прежнее время эта сеть мгновенно расчленила бы человека на несколько кусков. Теперь, когда Сергар уже не был боевым магом – прожгла до кости, остановившись, затухнув на этих твердых кальцитовых образованиях. «Сеть» была слишком слаба, на что указывал и ее цвет – красный вместо синего или белого. Чем выше температура плазменной сети, тем больше ее эффективность.
Площадь покрытия заклинания тоже была слишком мала – ничтожна против прежнего уровня Сергара. Когда-то он мог закрыть этим «покрывалом» площадь пятьдесят на пятьдесят метров. Если таких боевых магов на поле боя было несколько десятков – участь врага незавидна.
Впрочем, не все могли сработать это заклинание, только лучшие из боевых магов, и то – они опустошили бы себя до конца, если бы, конечно, не применили дополнительные аккумуляторы магической силы, боевые амулеты, как их называли в Кайларской армии.
Сергар перевел дух, бессильно опустился на землю. Саднило плечо, разорванное пулей, в ткани штанов рядом с пахом зияла дыра, пуля прошла мимо, не задев тела, аккуратно распоров ткань поперек ноги, «чикнув», будто ножницами портного, и Сергар, глядя на разрез, невольно содрогнулся… Ну да, мужские причиндалы у него потом отрастут, как отрастет все, что угодно – кроме головы, но представить, как тяжелая пуля бьет тебя в ЭТО место… аж мороз по коже! Это очень больно. Очень. И кроваво. И восстановиться после такого ранения нужно время, а времени у них нет. Бежать!
Он вернулся к ели, вытащил из-под нее дрожащую всхлипывающую спутницу, окончательно впавшую в состояние полубезумного транса (стояла на ногах, но не могла ничего выговорить, шатаясь, как дерево под ударами ветра), повалил ее на землю, влил в глотку несколько капель своего драгоценного снадобья. Затем ворвался в мозг тысячами силовых нитей и грубым, бесцеремонным посылом дал толчок, подстегнув, активизировав волю, приказав организму женщины работать в экстремальном режиме, выдать максимум действия, выплескивая в кровь максимальное количество адреналина.
Это было похоже на то, как если бы женщина выпила некое энергетическое средство, возбудившее мышцы и волю. Это было довольно больно, неприятно, а потом будет еще больнее – головная боль, слабость, тошнота, зверский аппетит – все впереди. Но теперь пациентка соображала, и самое главное – могла бежать, как олимпийский чемпион, и даже быстрее. Нечеловечески быстрее.
Старое заклятие, известное магам-лазутчикам, применяется, когда ставят на карту все, что имеют – лишь бы выбраться, лишь бы выжить, не думая о последствиях. Несколько слов, которые активируют процесс, контакт с пациентом, накачка Силы, и вот – вместо вялой зомби-девицы перед тобой брызжущая энергией фурия, готовая порвать всех, кто попытается ее остановить.
