Андрей Валентинов - Несущий Свет
– К сожалению, – тон ответа был сухим. – Врачи обещают постепенное восстановление, но пока я помню лишь, как уезжала в Россию, а потом – клинику в Париже. Я знаю, меня привез во Францию господин Валюженич – он такой… такой… – Наташа внезапно улыбнулась. – Ну, в общем, непохожий на других…
– Да уж, не Гастон, чердынь-калуга! – не выдержал Степа. Генерал укоризненно поглядел на него. Наташа побледнела:
– Я бы просила вас, сударь, в нашем доме не говорить в таком тоне о моем женихе. Господин де Сен-Луи – выдающийся ученый и не вам чета!
«Да уж конечно!» – отпарировал Степа, но не вслух, а про себя. Похоже, Наташа действительно ничего не знала. Ни о том, что случилось с нею за последний год, ни о том, чем занимался мсье де Сен-Луи в свободное от работы время.
– Ваше превосходительство! – на пороге стоял капитан. – Мы осмотрели дом. Пусто. Только дверь в подвальное помещение закрыта.
– Могли бы поверить мне на слово, – вздохнула Наташа. – Это дверь в лабораторию. Там замок с шифром.
– У меня есть допуск, вы знаете, – Богораз встал и кивнул Степе. – Откройте, Наталья Федоровна.
– Но… Там же установка «Пространственный луч»!
– Тем более. Следует взглянуть.
Наташа некоторое время молчала, словно собиралась возразить, но затем резко встала и, не сказав ни слова, вышла из комнаты. Остальные последовали за ней. Прямо за дверью девушка наткнулась на Валюженича. Тот отшатнулся, нерешительно пробормотав: «Гуд ивнинг…». Наташа невольно улыбнулась и снисходительно ответила: «Добрый вечер, сударь».
– Стив, я тут все осмотрел! – Валюженич поравнялся с Косухиным и быстро заговорил по-английски. Степа, не ожидавший этого, сперва ничего не понял, но затем собрался с мыслями, и постепенно слова приятеля стали приобретать смысл: – Этот Берг – отчаянный коллекционер! Здесь у него столько артефактов!.. Он, наверное, ухлопал на них уйму денег!
– Да, видать, что не пролетарий, чердынь-калуга! – согласился Косухин. – Эх, в чеку бы его, к товарищу Чудову!
Мысль была хороша – в чеке Бергу самое место, но и товарищу Чудову пришлось бы изрядно повозиться с подобным вражиной.
Они спустились в подвал и очутились перед большой, из кованой стали, дверью.
– Отойдите, – велела Наташа. – Я наберу шифр.
Через минуту дверь медленно отворилась.
– Всем оставаться на местах, – генерал обернулся и кивнул Степе. – Мы войдем вместе с господином Косухиным.
– Но вы же знаете правила… – начала девушка. – Там установка…
Генерал не ответил и, вновь кивнув Степе, перешагнул порог. Косухин задержался: дверь внезапно привлекла его внимание.
– Чердынь-калуга! – не удержался он. – А дверь чего – изнутри закрывается?
– Конечно, – удивилась девушка. – Дядя всегда запирается, когда работает.
Богораз, бывший уже за порогом, обернулся и всмотрелся:
– А все-таки странно, Наталья Федоровна. Насколько я понимаю, даже если дверь заперта на шифровой замок, ее можно открыть изнутри, причем – смотрите – простым поворотом рукоятки…
Наташа лишь развела руками, похоже, не придав этой детали особого значения. Но Косухин поневоле задумался. Чтобы закрываться в лаборатории, Бергу вполне достаточно поставить на дверь стальной засов. Хитрое устройство замка явно предназначалось для того, чтобы открывать дверь изнутри, после того как ее по всем правилам заперли снаружи. Причем открывать одним движением руки…
– Господин Косухин, заходите, – вновь позвал Богораз. Степа поневоле почувствовал некоторую робость, но храбро перешагнул порог.
Он никогда не бывал, если не считать Шекар-Гомпа, в научных лабораториях, но почему-то представлял их именно так: масса приборов, мигающие лампочки и, конечно, пуды всякой научной писанины, без которой интеллигенты не могут прожить и дня.
Помещение было большим, квадратным, пол сверкал свежим кафелем, а стены были выкрашены в ровный серый цвет. Косухин почему-то ожидал увидеть хотя бы один портрет – какого-нибудь уважаемого интеллигента с пышной бородой или, на худой конец, Николая II. Он знал, что все образованные обожают портреты. Но стены были пусты, за исключением нескольких наскоро прикрепленных листов ватмана, расчерченных каким-то схемами и графиками.
Около стены, находившейся прямо против входа, стояло три стола. На одном, как и ожидал Степа, были навалены какие-то приборы, другой горбился от тяжести папок с бумагами, а вот третий был отчего-то девственно чист. На нем приютилась лампа под зеленым абажуром, из чего даже неопытный следователь мог вывести, что именно здесь работал Берг. Но сейчас на столе не лежало ни одной бумажки, массивные ящики были наполовину выдвинуты и, как убедился Степа, пусты.
То, что было справа, показалось Косухину куда более интересным. Почти всю стену занимало нечто вроде огромного металлического шкафа, по всей поверхности которого размещалось столько лампочек, верньеров и кнопок, что Степа оказался полностью удовлетворен увиденным. Похоже, этот железный шкаф и был здесь самой важной вещью. Слева от него на стене размещался рубильник, рядом стояла большая электрическая печь. Справа же находилась вделанная в стену ниша в человеческий рост, над которой были укреплены несколько лампочек. Внутри ее покрывал тусклый светлый металл. Ниша была пуста, но внутри Степа заметил что-то, напоминающее следы гари.
Приглядевшись внимательнее, Косухин сообразил, что и в самом металлическом шкафу – очевидно главной детали «Пространственного луча» – что-то не так. Прежде всего, ни одна из лампочек не горела, а стрелки бессильно склонились к нулям. Но это еще можно понять, а вот то, что в некоторых местах установки металл оказался снятым, отчего оказались обнажены голые искривленные проводки, а вместо некоторых приборов зияли черные отверстия, говорило о явном непорядке.
Похоже, Богораз заметил это сразу. Когда Степа вошел, он был уже возле установки и методично разглядывал блок за блоком. По тому, как сразу напряглось его обычно невозмутимое лицо, Косухин сообразил: с «Пространственным лучом» что-то действительно не так.
– Установка размонтирована… – Наташа прямо с порога увидела случившееся, и в ее голосе прозвучало крайнее изумление. – Господи, кто это сделал?
Она подбежала к генералу, и они принялись осматривать приборы уже вдвоем.
Степа, решив не мешать, отошел в сторону. Конечно, будь у него образование получше, он не преминул бы изучить всю здешнюю машинерию для нужд мировой революции. Но проклятый царизм лишил его такой возможности, не пустив в созданную лишь для дворян и буржуев высшую школу, посему Косухин решил действовать иначе. Через минуту он был уже возле стола с бумагами и держал в руках верхнюю папку.
Увы, и тут вышла загвоздка. Писано было не по-русски, а если и по-русски, то вперемешку с какими-то цифрами. Понятных слов немного: «поэтому», «значит», «а также» – а потом новые ряды цифр. Встречались и чертежи – но уж больно мудреные.
– Разобрались, молодой человек? – генерал тоже подошел к столу, в его голосе звучала знакомая ирония. Степе даже показалось, что он слышит голос хитрого притворщика Семена. Похоже, и отец, и его отпрыск горазды шутить над пролетариатом.
– Нет, конечно, – Косухин ответил неожиданно серьезно, как никогда бы не стал отвечать Семену Аскольдовичу. – Я ведь необразованный, господин генерал. Четыре класса…
Очевидно, Богораз что-то понял, его тон сразу изменился:
– Не хотел вас обидеть, господин Косухин. Но можете не стараться, это не те бумаги. Они не имеют прямого отношения к лаборатории.
– Это старые дядины черновики. – Наташа быстро перебрала папки и растерянно поглядела на своих спутников. – И черновики Гастона… Зачем дядя их сюда принес?
– Какие бумаги пропали? – генерал уже все понял и тоже положил ненужные папки на место. Теперь он смотрел не по сторонам, а под ноги, о чем-то напряженно размышляя.
– Все… – голос девушки упал почти до шепота. – Лабораторный журнал, рабочие записи, наблюдения за работой установки. Пропала рукопись профессора Глазенапа – мы ею все время пользовались. И даже письма господина Семирадского. И все чертежи…
– Вы заметили пепел в печи?
– Да…
– Значит, установка размонтирована, основные приборы сняты, а документация увезена или уничтожена… Наталья Федоровна, вы понимаете, что произошло?
– Лаборатории «Пространственного луча» больше нет. – Наташа справилась с волнением, и слова прозвучали ровно и бесстрастно. – Наверное, мне полагается теперь застрелиться. Не знаю, что случилось, но я была обязана это предотвратить.
– Полно, Наталья Федоровна, – генерал вздохнул, в глазах его промелькнуло странное выражение – усталости и даже отчаяния. – Я верю, что вы ничего не знали… Мы все доверяли господину Бергу. Увы, теперь уже поздно…
– Вы думаете, это дядя? Но зачем? Ведь это же не восстановить за десять лет!
