Михаил Фёдоров - Пиар по-старорусски
Епископ с ближайшим попутным кораблём отплыл в Африку, где он начал читать проповеди туземцам. Аборигены его слушали недолго. В самом деле – чего его слушать, если даже его бог не смог себя защитить. То ли дело их сильные боги – с большими зубами и с дубинами! Взяли они (не боги, конечно, а туземцы) и съели тучного епископа. На первое, второе и на десерт. Епископ им очень понравился.
Генри Морган после вынесения этого королевского вердикта отправился разбойничать, а так как человеком он был любознательным и неугомонным, то попутно совершил и кругосветное плавание. Первым из англичан.
Что касается же лорда Джона Пендергаста, графа Голубая Шкурка, то после того, как вся эта грязная история стала достоянием черни, не мог он спокойно появляться на улицах Лондона: отовсюду слышны были насмешки и летели комки грязи. Собираясь в Новоградчину, взял он с собой не только грума, но ещё и молоденького смазливого поварёнка, чей умильный взор так будоражил его воображение (на всякий случай, вдруг грум надоест). Когда они, завернувшись в голубые плащи (голубой – родовой цвет Пендергастов), направлялись в порт, дабы отплыть по королевскому поручению, за ними бежали весёлые лондонцы и кричали вслед – «Смотрите, смотрите, вон голубые идут!»
С тех пор не только в Англии, но и повсюду всех пендергастов стали называть голубыми. Да, всё именно так и было.
Посланник аглицкого короля решил поразить русских варваров пышностью наряда. Помимо небесно-голубого плаща, который сам по себе – ценность великая, ибо голубая краска стоит немало и секретом её производства владеют только несколько голландских купцов; так вот помимо этого дорогого плаща напялил на себя посланник шляпу с тремя павлиньими перьями, ботфорты из крокодиловой кожи и увешался самоцветами, как чучело жестянками. Грума и поварёнка нарядил поплоше – дабы разницу в чине видно было. Впрочем, теперь они именовались не грумом и поварёнком, а секретарями посланника Его Величества английского короля.
Докука встретил его в Посольской Палате важный. Чтобы не ударить лицом в грязь, оделся в соболью шубу, хотя и не сезон был, и медвежью шапку – это уже по чину боярскому. Вася Зуб скромненько примостился сбоку за столиком со свитком, пером и чернильницей – мол, я весь при делах, не мешайте мне. Хотя, конечно, не умея писать по-здешнему, просто по школьной да студенческой привычке рисовал на свитке пергамента рожицы и чёртиков.
Посол, даром что Пендергаст, начал речь как положено – издалека. Сначала – о тех выгодах, которые имеют от торговли и славная Земля Новоградская, и Английская Корона. Потом посетовал, какие расходы несут купцы на море, на датских и норвежских пиратов. Михайло внимательно слушал, не перебивая и не делая замечаний, стараясь понять, к чему перейдёт посланник. Наконец, когда тот стал расписывать, какие огромные прибыли имеют те купцы, кто ведёт торговлю с Индией, Докука всё понял, речь об этом уже заходила в Новограде – ганзейские купцы тоже подбивали его искать короткий путь в Индию.
– Английские купцы готовы взять на себя всё бремя расходов по прокладке пути, по созданию факторий и постоялых дворов. Мы даже готовы сами охранять эти дома от злых людей. Подумайте, мы готовы платить пошлину даже в четверть цены товаров. Это же огромные деньги! А вам лично (тут посол искоса глянул на Васю) – будет доставаться один настоящий английский фунт стерлингов с каждых двадцати фунтов прибыли.
«Охо-хоюшки вы мои, – вздохнул про себя Вася. – Система откатов не нами придумана и не нами забыта будет. Это хлыщ Докуке пять процентов предлагает. Вот жмот, а питерские чинуши меньше чем за десять даже задницу от кресла не оторвут».
А Пендергаст между тем продолжал заливаться соловьём о выгодах индийского транзита через новоградскую землю:
– С реки Волхов – на Волгу, по ней в Каспийское море, а оттуда могут быть речные пути в Индию. Если даже и нет таких, Персия – это тоже хорошо…
Докука сидел, подперев щеку рукой. Суть предложения была ему понятна. Как и положено, опытному дипломату, отказывать или соглашаться не торопился:
– Такие вещи с кондачка не решаются. Мне надо с Думой посоветоваться.
– Да-да, конечно, мы не торопим. Думаю, тут надо подумать получше. Надеюсь, недели будет более чем достаточно.
«Вот паршивец, – думал Вася, – говорит, что не торопит, а сам жёсткий срок назначил. Ладно, видали мы и не таких шустриков».
– Ты, посол, ступай отдыхай, а мы, как всё обмозгуем, тебе сообщим. Дело сурьёзное, не мешкотное. Ступай, мил человек, ступай.
Вася помог боярину выпроводить посла. После чего Докука спросил:
– Что думаешь, Васёк? Говори. У меня свои соображения уже есть по этому делу, хочу тебя послушать.
– Да что тут думать. Хотят англичане прибрать к рукам всю торговлю из Персии да Индии, а тебе деньги сулят да барыш с торговли. Тебе и делать-то ничего не надо будет, только дай добро на провоз товара да на строительство иноземных факторий.
– Я, Вася, мзду не беру. Мне за державу обидно! – важно сказал Докука. – И, видишь ли, дело не в том, что нужны мне деньги или не нужны. Конечно, нужны – что я, дурак, что ли, какой! А в том дело, что с этой торговли мы можем прибыль иметь и без всяких немцев – хоть аглицких, хоть голландских, хоть ганзейских. Дай только время. А барыш малый, что они мне сулят – тьфу, наплевать и растереть. Наша с тобой задача сейчас – поиметь побольше с посланника, да не сделать ничего, что он просит. И сделать это надо так, чтобы он посчитал, что мы на его стороне и всячески ему способствуем. А если что и сорвётся – то это не благодаря нам, а вопреки. Вот и думай, Вася, думай. На то тебе и голова дана. Зря я тебе, что ли, деньги плачу?
– Ну, боярин, задал ты задачку. Тут кроме посла ещё Филипп за спиной маячит, неизвестно, что выкинет. Тяжело будет… Да, кстати, денег от тебя я ещё не видел.
– Ты думай, Вася, – пропустил Докука Васины слова мимо ушей. – Как надумаешь – мне соображения свои скажешь. А я и решу, чему быть, а чему – нет.
В своём тереме снова заседал Филипп с единомышленниками. В тот день, когда Филиппова дворня в полном составе валялась пьяная да похмельная, потирая бока после Малютиного кнута, как раз и случилось разграбление поместья боярина Аскольда. Догадался, сразу догадался Филипп, что без колдовства тут не обошлось. Слишком уж хорошо помнил он те изумление и негодование, какие были на лице Аскольда в церкви, когда пришёл первый вестник появления двойника. Нет, не может быть, чтобы он сам такое спроворил. Чтоб такое самому сделать и так поплатиться за это, как поплатился Аскольд, надо быть слишком уж бестолковым. А между тем бестолковым Аскольда, пожалуй, не назвали бы и злейшие враги.
– Не иначе, как Докука к делу Простомира привлёк, другого объяснения этому нету, – вещал Филипп, – поэтому меня особенно радует, что мы вызвали этого пьяницу-самоеда. Ведь бороться с Докукой, пока за него Простомир – бесполезно. А Хитрый Песец, хоть и не здешний и многого у нас не знает, всё же колдун сильный. Его надо только направлять в нужную сторону, дабы не накуролесил похлеще, чем давеча у меня в тереме.
Собрание с почтением внимало речам своего вожака. Все были согласны с Филиппом.
– Теперь, друзья, хочу услышать ваши соображения – как нам использовать самоеда, чтобы и на нас никто плохого не подумал, и на Вече своего добиться?
– Порчу на него навести, – тут же встрял начальник стражи Иван Вострая Сабля, – вон он и не сможет быть на Вече. А кого нету – за того и не кричат.
– Хороший ты воин, – сказал Филипп, – и воевода тоже хороший. А вот политесу не знаешь. Тут тоненько надо. Да и не забывай – у него Простомир есть. Тот за сто вёрст любую порчу видит. Снимет сразу же, да ещё тому, кто её навёл, не поздоровится, и тому, кто думал навести или способствовал – тоже. Тут надо так, чтобы всё обычным казалось.
Собрание задумалось. Ничего тонкого на ум не шло. И толстого тоже.
– Может, просто – подкараулить в тёмном переулке и, не говоря худого слова, кистенём по кумполу? – с надеждой спросил Василь Нетудышапка.
– А про Федю забыл? – возразил Филипп. – Он от Докуки если и отходит, то лишь для поручений, он его от кого угодно отобьёт. А просто так Михайлу из терема не выманишь.
– Может, устроить, как он Аскольду? – не унимался Нетудышапка.
– Дурак ты, – с сожалением сказал Филипп, – одно и то же два раза гладко не бывает. Если сейчас двое Докук будут по Новограду бегать, народец сразу заподозрит, что дело нечисто. Сразу начнут искать – а кому это выгодно? – убирать тех, кто в посадники метит. Угадай с одного раза, на кого подумают в первую очередь? Один раз это сработало, а кто придумал – голова. Наверное, тот иноземец, кого Докукины кметы в лесу подобрали.
– Ты кого дураком назвал, купчина?! – взъерепенился Нетудышапка. – Меня, боярина из древнего рода! Я тебе сейчас чучу-то зачебучу!
