Сергей Арсеньев - Пионер Советского Союза (СИ)
Мюллер тоже не спал всю ночь. Под утро он даже выехал к тому почтовому ящику, куда бросал письма неизвестный (неизвестная?) Бета. Удивительно, но ящик этот действительно нашли, причём нашли достаточно быстро. Почтальон, который с утра вынимал оттуда письма, говорил, что там и было-то всего шесть писем. И эти три он запомнил, так как они были одинаковые и необыкновенно толстые.
Когда Гейдрих услышал об этом, у него прямо от сердца отлегло. Три! Три толстых письма, их было только три! Бета отправил три письма, не четыре и не десять. Но Гейдрих всё равно не стал отменять своё прежнее распоряжение насчёт газет. Он ещё ночью приказал Мюллеру отправить по человеку в редакции всех крупных изданий, на всякий случай проконтролировать, что они там собираются опубликовать в ближайших выпусках.
Неожиданно на столе Гейдриха зазвонил городской телефон. Номер его городского телефона знали очень немногие и звонил этот аппарат достаточно редко.
— Слушаю, — поднёс трубку к уху начальник РСХА.
— Шеф, у нас очередной успех, — раздался голос Мюллера.
— Что там. Генрих?
— Это по делу Трилистника. Мы прошли по квартирам, из окон которых виден тот почтовый ящик. В одной нашли полупарализованную старушку, которая живёт с дочерью. Так эта старушка целыми днями сидит у окна, слушает радио и смотрит на улицу, других развлечений у неё нет. И она видела его, видела, как он опускал письма!
— Отлично. Она хорошо его разглядела?
— Да. Нам повезло, у старушки дальнозоркость. Вблизи без очков не видит, но вдаль видит неплохо.
— Кто это был?
— Действительно мальчишка, как мы и предполагали. В форме гитлерюгенда. Этого мальчишку старушка не знает, никогда раньше не видела его, но это не так важно. Сейчас мы привезём её к нам на Принц-Альбрехтштрассе и, думаю, через пару часов у нас будет портрет мальчишки. Заодно точнее установим время, когда он бросил письма.
— Великолепно, Генрих, продолжайте.
— Да, шеф.
Гейдрих положил на рычаг телефонную трубку и в нерешительности задумался. Следует ли доложить об инциденте Гиммлеру сейчас или подождать, пока Бета будет схвачен? То, что Мюллер в конце концов мальчишку найдёт, сомнений никаких у него не было. Шеф гестапо уже встал на след и лично ведёт это дело. Пожалуй, лучше подождать.
Запищал вызов внутренней связи, Клаус просит разрешения войти, он что-то нашёл. Секретарь Гейдриха тоже не спал всю ночь, как и его патрон. А в шесть утра Гейдрих послал людей закупить по экземпляру всех газет, какие только продаются в Берлине. На всякий случай. И посадил Клауса просматривать эти газеты, обращая внимание на все странные и необычные статьи. Что именно Клаус ищет, он не знал, но всё равно что-то нашёл.
Секретарь вошёл в дверь, подошёл к столу и молча положил перед своим шефом раскрытую на последней странице газету «Берлинский вестник автолюбителя». Едва лишь Гейдрих взглянул на неё, как сразу понял, что его приказ Мюллеру «отправить по человеку в редакции всех крупных изданий» был ошибочен. В приказе было одно лишнее слово — «крупных».
Бета всё-таки отправил четыре письма…
Глава 10
Часов в десять утра, когда Ленка уже проснулась, встала, оделась и умылась (при этом недовольно ворчала, что в кране вода лишь холодная, неженка), домой мамка вернулась. И не одна вернулась, с ней давешний лейтенант милицейский пришёл, Ленку пристраивать. Конечно, она никто ведь сейчас, у неё и документов-то нет никаких. Её как бы и не существует.
Если честно, то я думал, что Ленка к себе в будущее свалит, как только проснётся. Но, гляжу, ничего подобного, не торопится она сваливать. Спросил её, в чём дело, а она мнётся как-то, мямлит что-то невнятное. Мол, куда спешить-то, там-то время всё равно стоит, никто не заметит её отсутствия, ей же тут интересно побыть.
Врёт. Вижу, что врёт. Кое-как, чуть не клещами, вытянул из неё правду. Оказывается, она боится домой идти. Она, оказывается, с двух последних уроков сбежала, чтобы меня и Лотара в 40-й год пропихнуть и теперь боится, что учительница позвонит её родителям, а те её прорабатывать станут. Ох, Ленка!
Тут как раз и мамка с лейтенантом подошли. Мамка сегодня на работу не пошла, ей лейтенант справку милицейскую выписал, что она не прогуляла, а помогала сотрудникам НКВД в раскрытии происшествия. На самом деле, Ленку мы пристраивали. Я мамку себя тоже упросил взять с собой, а то мне скучно дома.
Сначала ещё раз в больницу сходили, где девчонку новый доктор осмотрел. Чего он там осматривал, я не знаю, так как в коридоре просидел всё время. Пока сидели, лейтенант рассказал, что в нашем подвале действительно кое-что нашли. Там крышку нашли от моей банки с маслом (и я и мамка крышку опознали по описанию), а ещё белый порошок нашли. Порошок — это, по-видимому, всё, что от макарон осталось. Сами макароны крысы съели, а порошок — это их объедки, которыми даже крысы побрезговали. Стеклянной банки из-под масла не нашли, равно как и осколков её. Куда делась — непонятно. На самом деле ту грязную банку Ленка у себя в будущем на помойку отнесла и выбросила, но рассказывать про это я милиционеру не стал.
Наконец, Ленку выпустили. Бородатый доктор сказал, что она в целом вполне здорова, а потеря памяти… что ж, бывает, хоть и редко. Возможно, сильное нервное потрясение. Следов ударов по голове или куда-то ещё он не нашёл, вполне нормальная и адекватная девочка. Рекомендует найти её родных и её настоящий дом. Есть шанс, что тогда память к ней вернётся.
Угу. А что сейчас делать с ней, пока дома не нашли? Лейтенант снова начал старый разговор про детский дом и снова получил от моей мамки прежний ответ: «Не отдам!».
Дальше мы все четверо поехали на трамвае в наш РОНО и там тётка, которая Ленкиным вопросом занималась, в присутствии лейтенанта милицейского, наверное, раз пятнадцать спрашивала и переспрашивала Ленку. «Ты хочешь остаться у Кругловых?». «Точно хочешь остаться?». «У нас прекрасные детские дома и опытные педагоги. Точно-точно хочешь остаться?». Да сколько можно одно и то же спрашивать-то?! Непонятливая какая, Ленка ведь сразу русским языком ответила ей: «Хочу». Чего тут непонятного-то?
После этого примечательный инцидент произошёл. Мы вышли в приёмную, и там эта начальница из РОНО отдала сидящей за столом девушке листок, на котором она при нас писала что-то по Ленкиному вопросу, и велела быстренько перепечатать. Нас же подождать попросила.
Ну, сели мы на стульчики, сидим, ждём. А девушка, видно, совсем недавно из училища и печатать толком не умеет пока. Сидит, одним пальцем по клавишам пишущей машинки стучит. Сидели, сидели, тут Ленке надоело это дело, она и говорит, можно, мол, я напечатать попробую. Может, у меня получится? Девушка же, видимо, устала уже. Конечно, пока мы сидели уже почти три строчки напечатала. Ну, она и согласилась. Попробуй, говорит, если хочешь.
Вот тут-то у всех, кроме меня (я-то сразу понял, что сейчас будет), челюсти и отвалились. Нет, сначала Ленка пару минут эту машинку пишущую изучала, выясняла, как каретка в начало строки переводится, да жаловалась на тугие клавиши и дурацкое расположение какого-то «шифта». А потом… потом она мне листок с рукописным текстом сунула и велела диктовать ей, а то вслепую она не умеет, не училась слепому методу.
И понеслась. Трррррррр… Вжжж… Трррррррр… Вжжж… Трррррррр… Вжжж… Трррррррр… Вжжж… Вжики — это она каретку переводила. Если бы ей каретку переводить не нужно было, то она, пожалуй, печатала бы быстрее, чем я читал.
В общем, минуты за три она всё отпечатала. У народа глаза квадратные. Где, где научилась этому? Ленка же скромненько так отвечает: «А я не помню»…
Домой мы вернулись уже часа в три. Мамка нас гороховым супом накормила (Ленка три тарелки в себя влила и из-за стола не вылезла, а буквально вывалилась). Потом мамка нас гулять отпустила. Да, я наказан, но Ленка-то не наказана. Она вообще больная, ей погулять нужно (особенно после столь плотного обеда). Одну же мамка её отпускать боится, мало ли что. Тем более, теперь мамка уже и ответственная за неё, ей какое-то временное опекунство над Ленкой выписали (оказывается, и такое бывает). Так что мамка меня отпустила, при условии, что Ленку я одну не брошу, вместе гулять будем.
Да я и так её не бросил бы, мне интересно с ней. Шутка ли, девочка из будущего! У них же там всё совсем не так, как у людей. В смысле, не как у нас. Иногда я её даже и не понимаю, эти её оговорки постоянные. Ну, к «проехали» и «забей» я привык уже, но это ещё у неё из самого понятного. А вот почему фраза «ты чего, завис?» означает желание собеседника услышать продолжение какого-то рассказа или истории? При чём тут «завис»?
Или вот взять тот случай с Валькой Смирновым. Тут чтобы вам понятно было, нужно на два года назад откатиться. Это в 38-м случилось, ещё до финской войны. У нас тогда овощной магазин красили снаружи, мы там бегали, бесились внизу под лесами, так Валька как-то ухитрился прямо себе на голову ведро с синей краской опрокинуть.
