Игорь Агафонов - Легионы - вперед!
Перед его колесницей шли шестеро ликторов. Их фасции были увиты зелеными веками лавра, начищенные до блеска топорики ослепительно сверкали на солнце. Процессию возглавляли десять жрецов в парадных одеяниях, перед собой они гнали предназначенных для жертвоприношения быков. За колесницей императора ехали на конях легаты и прочие офицеры, а за ними длинной колонной шли легионы.
Центурионы держались прямо, шли, четко печатая шаг, отмахивая ритм своими жезлами. Солдаты, в полном вооружении, держали строй, но при этом вовсю глазели по сторонам, перебрасывались шутками, то и дело смеялись, а время от времени целые подразделения затягивали только что сочиненные песенки. Поскольку песенки эти сочинялись солдатскими же «поэтами» складу в них было мало.
Вот едет Красс,
Известен он как денежный мешок,
И скупит этот Рим,
Так же, как скупил и тот! —
орали целые когорты.
Слыша их песни, Красс про себя радовался, что легионеры не выдумали чего-нибудь похлеще. Кто их знает… Во время триумфа солдатам позволено все, и тут уж их дело, как изобразить своего полководца.
Миновав большой квартал Целия, процессия прошла через Дубовые ворота стены Сервия Туллия и вступила в старый город. Приветствуемое толпой шествие двигалось по широкой улице, оставляя по правую руку величественные здания Эсквилина. Впереди маячило какое-то огромное строение, по мере приближения к нему за спиной Красса росло оживление, его легаты старались разглядеть, что это такое, и Красс услышал Венанция, дававшего пояснения, стараясь перекричать толпу:
— Это амфитеатр Флавиев! Его построили четыреста лет назад императоры Веспасиан и Тит.
Амфитеатр был огромен. Даже Красс, проезжая в его тени, невольно задрал голову, оценивая высоту его стен, а уж легионеры не поскупились на восторженные высказывания.
Не удержался даже невозмутимый Октавий:
— Вот это да! Представляю, какие игры тут можно проводить!
— Здесь проводятся только травли зверей, да и то редко. Бои гладиаторов давно запрещены.
— Ты шутишь, Венанций? Гладиаторские игры запрещены? Какая глупость!
— Нет, достойный Октавий, — вмешался Публий. — Он прав. Вчера я говорил с Симплицием, он утверждает то же самое. Гладиаторов нет уже семьдесят лет, это связано с восточным культом, который они здесь исповедуют. Их Бог не одобряет кровопролития.
— Ну, значит, придется Ему потерпеть. Наши-то боги ничего против не имеют…
После великолепного амфитеатра Флавиев преобразившийся Форум уже не так удивил римлян. Все здесь было красиво, величественно, но непривычно. И всюду их приветствовали громкими криками и рукоплесканиями. Под ноги солдатам падали цветы, лепестки роз и зеленые листья. Через Форум процессия проследовала к подножию Капитолия. Здесь заканчивалось торжественное шествие, и здесь же в окружении свиты ожидал Красса император Антемий.
— Ты не передумал, Красс? Сенат готов собраться в Капитолийском храме, как ты и просил. Но, уверяю тебя, в Курии нам будет удобнее, и, главное, это не создаст нежелательных толков.
Триумф был окончен. Красс произнес перед гражданами речь, встреченную с большим одобрением, и распустил легионеров, получивших в награду день отдыха. У Капитолия в качестве почетной стражи остались лишь четыре когорты из легиона Октавия. К ним присоединились императорские гвардейцы. Народ, за исключением самых любопытных, поспешно разошелся — начинались раздачи хлеба и денег от имени триумфатора. Сам триумфатор в сопровождении императора поднялся на Капитолий, где они стояли вдвоем, оглядывая с высоты Город.
— Так что ты решил?
— Не вижу, почему мы должны нарушать традицию. Торжественные заседания Сената всегда проходили в храме. Мне непонятно, почему эта традиция позабыта, но, даже если и так, я считаю, ее следует возродить.
— Дело даже не в этом собрании. Думаю, ты уже заметил, что все храмы стоят закрытыми. Молений там не совершалось уже почти сотню лет. Существует закон, запрещающий публичное отправление языческого культа и жертвоприношений. Ты же требуешь не только открыть храм, но и принести жертвы.
Красс чувствовал, что начинает терять терпение, но он сдержался.
— Что же это за закон, запрещающий веру отцов? Как мог быть принят такой закон?
— Старая вера не запрещена. Запрещено только публично отправлять культ.
— Только! Ты хочешь сказать, римляне больше не верят в отеческих богов и все как один поклоняются какому-то распятому иудею?
Антемий поморщился:
— Не оскорбляй христианскую веру. Ты просто не знаешь, о чем говоришь.
— Хорошо. Прости, если мои слова прозвучали обидно. Я не собираюсь насмехаться над вашей верой, но и не позволю притеснять веру, завещанную нам предками. Неужто все римляне отступились от нее?
— Я мог бы сказать, что да, но это будет неправдой. Полагаю, ты знаешь больше, чем хочешь показать. Не зря же Венанций столько времени находился возле тебя… Язычество еще живо, и многие римляне, в том числе и знатные, придерживаются его.
— Тогда не вижу, почему бы нам не принести жертвы богам и не открыть храм.
— Поверь, Красс, сам я не вижу в этом ничего предосудительного. Я никогда не притеснял сторонников старой веры и считаю, что она заслуживает уважения наравне с верой христианской. Больше того, на Палатине ты можешь найти уединенную рощу, в которой течет никогда не пересыхающий ручей, там, говорят, волчица вскормила Ромула и Рема, и там ты найдешь алтарь Пана, на котором и сейчас еще приносятся тайные жертвы. Мало кто знает, но этот алтарь был поставлен по моему приказу, я хотел, чтобы и у хранителей отеческой веры было место, где они могли бы исполнять свой культ.
— Отчего же тогда ты не хочешь выполнить мою просьбу?
— Дело не в том, чего я хочу. Но все следует делать постепенно. Публичное жертвоприношение может вызвать возмущение христиан. Они пока не готовы принять это. Сегодня утром я имел долгий разговор с Симплицием. Ты заметил, что его не было в триумфальном шествии? Он человек неглупый и понимал, что ты потребуешь провести жертвоприношение, поэтому, не желая своим присутствием потворствовать этому, но и не собираясь прямо мешать, он не явился. А между тем, он имеет большое влияние на христиан. Многие, я уверен, задаются вопросом о причинах его отсутствия. Красс! Нам необходима его поддержка!
— Чего же ты хочешь? Я не могу отказаться от жертвы богам. Такова традиция… Да меня попросту легионеры не поймут!
Император вздохнул.
— Я предполагал, что так и будет. И заранее обсудил этот вопрос с Папой. Он дает свое согласие, неофициальное конечно… Проще говоря, он закроет глаза. Но у него есть одно условие.
— Не понимаю, почему ты должен согласовывать свои решения с Понтификом. И уж те более, почему я должен это делать. Но пусть так. Чего он хочет?
— Не так много. Рассказать легионерам о христианской вере. Позволить им посещать моления. И отправить в поход с армией несколько священников.
Красс задумался.
— И это всё?
— Всё.
— Не вижу препятствий. Но я не могу обещать, что легионеры станут слушать его проповедников. И, боюсь, от насмешек их защитить не смогу.
— Этого и не требуется! Их дело, как вести проповедь, и дело солдат, слушать ее или нет. Нас с тобой это не касается. Но поддержка Папы была бы для нас очень важна.
— Тогда я согласен.
— Раз так, мне остается только отдать приказ открыть храм и начинать жертвоприношение. Большинство сенаторов поймут, но за некоторых я не ручаюсь… — Он неожиданно рассмеялся. — Зато Никомах будет в восторге!
— А кто это?
— О! Ты еще услышишь о нем. Это я тебе обещаю!
Рассаживаясь на скамьях в Капитолийском храме, сенаторы все еще находились под впечатлением зрелища жертвоприношения. В зале стоял гул голосов, государственные мужи возбужденно обсуждали увиденное. Впервые за много лет на Форуме лилась кровь жертвенных животных, и облаченные в белые одеяния авгуры возносили молитвы в честь Юпитера, Марса и Квирина. Судя по разговорам, увиденное понравилось далеко не всем, однако едва император встал со своего места и поднял руку, в зале установилась тишина.
Речь Антемия открывала торжественное заседание Сената. Он говорил о чуде, доказывающем могущество Бога, об избавлении Рима от страшной опасности и необходимости сплотится всем — и христианам, и сторонникам старой веры — перед лицом новой угрозы, идущей с севера. Император умел говорить, и речь была хороша, но Красс не мог сосредоточиться на его словах, настолько поразил его вид храма.
В прошлом Красс не раз бывал в храме Юпитера на Капитолии. Разумеется, он не ожидал увидеть залу Сената в прежнем убранстве, но нынешний ее вид наводил на невеселые мысли. Храм давно не посещался никем, следы царившего здесь запустения были повсюду, хотя кто-то изрядно потрудился, стараясь их скрыть или хотя бы сгладить. Богатая некогда роспись стен осыпалась во многих местах, и сейчас уже трудно было угадать, что там некогда было изображено. Там и тут блуждавший по стенам взгляд натыкался на выщерблины, трещины и попросту дыры. Крассу казалось, что он буквально видит, как оттуда выковыривали золотую отделку и драгоценные камни. Сейчас уже трудно было представить, каким был этот храм в ту пору, когда солнечный свет играл на его лепных узорах, заставляя оживать чудесные фрески. Символ величия Рима — вот чем всегда был Капитолийский храм, на его отделку и украшение никогда не жалели средств, и такой его вид заставлял особенно остро почувствовать, что время славы Рима осталось далеко в прошлом.
