Дмитрий Янковский - Голос булата
– Стой! Назад! – рявкнул он. – Пока неразбериха, беги к озеру, потом в воду и к морю! До леса не добежишь…
Микулка слабея от потери крови отбил несколько сабельных ударов, рубанул по ногам подскочившего коня и с разбегу нырнул в студеное озеро. Вода обожгла аки пламя, даже дух захватило, но голова прояснилась и хоть немного унялась боль в пробитом стрелою боку.
– Вот бестолочь! – зло шикнул голос. – Меч в ножны засунь! Мешает ведь плыть…
Паренек нырнул, спасаясь от ударивших в воду стрел, попытался засунуть меч в ножны, но попасть в них никак не мог, задержал дыхание, присел у самого дна и наконец всунул непослушный булат в поджидавший деревянный плен. Течения почти не было и он изо всех сил стал грести руками, пронизывая пламенеющую закатом воду. Вынырнул, увидел на берегу бессчетное множество факелов, снова нырнул и проплыл на юг, почувствовав сильное течение тянувшее к морю. Микулка высунул голову из воды, почти ничего не видя в навалившейся тьме, и с ужасом услышал близкий шум водопада.
– Не трусь! – раздался голос из-за спины. – Приготовься и прыгай подальше от берега.
Микулка напрягся, сердце колотило в ребра, как подкованные копыта в бревенчатый мост. Он увидел совсем рядом водяную пыль в последних лучах уходящего за скалы светила, подобрал ноги и прыгнул в полную неизвестность, представляя внизу вылизанные волнами камни. Ему показалось зазорным зажмурить глаза и перевернувшись в воздухе он испытал ни с чем не сравнимое чувство полета. Ни моря, ни земли не было видно, только на восточном небосклоне выступили первые капли звездного света.
12.
Звезды кололи в глаза ледяными иголками, голова болела, словно стянутая железным обручем. Вокруг было сухо, но коварный холод пробирал до самых костей, заставляя кровь пробегать по жилам горячей волною. Микулка лежал на спине совсем один, совершенно не понимая где он и что с ним происходит. Левый бок онемел, ногу противно саднило, а в ушах ухало зазывное клепало. Паренек сел и холодея от страха посмотрел на стреляную рану, но стрелы в ней не было, а через рваную дыру в полушубке и залитой кровью рубахе виднелся белоснежный льняной бинт.
Вокруг растопорщились серые скалы, сквозь звон и буханье в ушах слышался шелест морского прибоя, а слева, в неверном ночном свете темнел вход в небольшую пещеру. Микулка сел поудобней, оперся руками в вылизанную штормами гальку и попробовал припомнить все, что случилось с ним после прыжка. Да только так ничего и не вспомнил, подивившись сухой одежде и бинтам на ранах. И тут его как громом поразило… Меча за спиной не было! Он вскочил на ноги, но в глазах потемнело и зажмурясь от боли он бухнулся на колени в бессильной злобе за свою слабость.
– Тише, тише! – раздался слева ласковый голосок. – Рано тебе так прыгать, не то раны разойдутся.
Микулка открыл глаза и разглядел вышедшую из пещеры девушку совершенно немыслимой красоты. Даже в самых бурных своих юношеских снах он не мог бы представить такую. Она подошла, держа в руках деревяный ковш и свежие бинты, присела рядом, отчего у Микулки сердце чуть не выскочило, а боль в ноге и звон в ушах развеялись как утренний туман в лучах солнца.
– Ты кто? – совершенно обалдело спросил он.
– Какой ты любопытный… – мягко улыбнулась девушка. – Погоди, все узнаешь.
Она изящным движением головы откинула назад струящиеся пряди каштановых волос и на Микулку пахнуло ароматом чистоты, тепла и уюта.
"Все ясно…" – подумал паренек. – "Это я в вирый попал. Там как раз такие девки и должны смертельные раны залечивать".
– А меня Микулкой звали. – грустно сказал он. – При жизни.
– Глупенький… – серебряным колокольчиком рассмеялась девушка. – Живой ты, от такой раны разве что воробей помрет, да и то не всякий. Сможешь идти? А то я тебя вчера от воды еле оттащила, дальше не смогла. Все боялась, что замерзнешь, но днем было тепло, одежда твоя прямо на тебе и высохла.
– Днем? – удивился Микулка. – Это сколько же я без чувств пролежал?
– Вторая ночь сегодня, как тебя водопад выбросил. Хорошо еще, что вода вымыла дно, а то бы разбил ты свою буйную головушку. Но как ты бился! Аки рысь!
– Ты видела бой? – паренек гордо расправил плечи, но тут же сник. – Только девку я не сберег… Зарубил ее печенег у дороги.
– Сберег! Басурмане все внимание на тебя перекинули, один ее немного саблей зацепил, да только оглушил и плечо оцарапал со злости. Не до нее ему было, когда ты их одного за другим калеными стрелами из седел вышибал. Я ее в ту же ночь, как тебя нашла, перевязала и отпустила. Она все говорила о какой-то избушке в горах.
– Да кто же ты такая? И как могла видеть бой? Всех спасаешь, все видишь, красивая как… первая западная звезда на закате.
Девушка застенчиво опустила голову, довольная похвалой неведомо откуда взявшегося молодца. Ночные звезды расцветали неведомыми цветами в ее густых волосах, тьма прикрывала ее своим нежным покровом.
– Давай, снимай одежку, если идти не можешь. – попробовала она сменить тему на более прозаичную. – Надо повязку сменить. А если можешь, так идем в пещеру, там тепло, там костер и туда я твой меч отнесла. Насилу дотянула, такой он тяжеленный. Ты прямо настоящий витязь, если таким мечом бился, даром что молод.
– Да какой я витязь? – в притворной скромности махнул рукой Микулка. – Вон как меня отделали басурмане. И девушку я от сабли не сберег, и шуму не наделал, какого хотел…
Незнакомка опустила один из бинтов в ковш отмокать в горячем целебном отваре. Двигалась как лебедушка, ровные плечики не стесняясь расправила, даже толстая меховая шубка не могла скрыть совершенных форм девушки.
– Шуму как раз хватило, – серьезно ответила она, – печенеги до сих пор успокоиться не могут, думают что прозевали вражеский отряд. Ты ведь по общему счету не меньше десятка врагов пострелял и порубил.
– У меня к ним особая злость… Сколько смогу, столько и буду их бить. Да только вышло все не так как хотелось и думалось.
– Чего ж ты хотел?
– Победить… Прогнать их к Ящеру! Или хотя бы из этой долины. Пусть катятся в свою Степь.
Микулка собрался с силами, встал и шатаясь побрел в пещеру. Она оказалась неожиданно глубокой и очень теплой, хотя костра от входа не видать, он горел дальше, за поворотом, в небольшом закопченном зале. Тут же у костра, в свете мечущегося пламени темнел Кладенец, успокоив душу молодого воина своим грозным присутствием. Паренек сел к огню, подтянул к себе меч и позволил телу немного расслабиться, хотя необычная обстановка пещеры скорее могла бы навеять тревогу.
Следом вошла незнакомка, наклонила голову у входа, словно березка ветром склонилась, поставила ковш у огня и присела рядышком.
– Все таки я тебя перевяжу, а то раны студеницей пойдут, лихоманку притянут.
Микулка морщась скинул полушубок и потянул рукава рубахи, открывая пробитый бок.
– Как тебя звать? – спросил он, поднимая руку, чтобы девушке было сподручней менять повязку.
– Да все по разному кличут… – уклончиво ответила она.
– Неужто такая тайна? У каждого есть свое имя, по роду данное, или кличка заслуженная. Как же без имени?
– Зови меня Дивой, коль без этого не можешь.
– Хорошее имя… – довольно улыбнулся паренек. – К тебе подходит как пчела к цветку. Пусть будет Дива. Дивушка…
Незнакомка не ответила, занялась повязкой. Переложила рану моченым в отваре бинтом, перемотала белоснежным сухим, явно в соде вареным, а поверх замотала обычным чистым. Микулка диву дался, как ладно трудились эти красивые руки, словно только и делали, что целительством ведали.
– А меня дед тоже учил травами ведать! – похвастался он. – Я знаю в какое время сбор, как траву отбирать, как сушить, как варить и сколько отвару на разную хворь надобно.
– Это какой же такой дед? – с притворным безразличием спросила девушка, а сама так глазом и косила, ждала ответа.
– Ясно какой. – Микулка украдкой взглянул на Диву и решил соврать. – Мамки моей отец. Он всегда чабрец с первой росой собирал.
Девушка прыснула звонким смехом.
– Ну и ведун! Тем чабрецом только тюфяки набивать. С него роса всю целебную силу вытягивает. На росе зверобой-траву собирают, молочай горный можно брать, но не чабрец, это точно.
Паренек равнодушно пожал плечами.
– А мне-то что… Я ведовать не собираюсь.
И вдруг он явственно услышал голос, знакомый по вечернему бою, тот голос, который сам себе объяснял ночной горячкой.
– Верно, языком не шибко молоти. – наставительно произнес невидимый незнакомец. – Девка красивая, спору нет, да только странная. Девка попроще должна быть, а эта вся… аки ночь. Вроде и свет в ней есть, а одни Боги ведают, что в тенях души кроется.
![Александр Нуждаев - Ратибор Новгородец [= Богатырская застава]](/uploads/posts/books/58220/58220.jpg)
