Алексей Абвов - Агент 000
– А что? Если брать тех же термитов, то их социальное устройство соответствует, только не удивляйся сразу, знаю, ты это не изучал, вполне развитому феодализму. А муравьи обычно живут, в зависимости от вида и условий при военном коммунизме. Так что общественные насекомые вполне годятся, как живой материал, для моделирования человеческого общества.
– Да, муравьи и термиты когда-то обладали разумом, но потом он их победил.
– Совсем не смешно, кстати. Смотри, что в наше время происходит — как раз та самая победа разума над людьми. Лет через пятьдесят, если всё пойдёт так, как идёт, мы сами превратимся в подобие термитов. Да и сейчас весь этот наш 'капитализм', очень похож скорее на феодализм, осталось только снова законодательно ввести 'крепостное право' и узаконить сословия.
– Хорошо, Антон, я принимаю задачу определения путей и подходов к построению коммунизма, будем думать вместе. Хотя бы основные постулаты разработаем, ибо я не вижу у нас достаточных средств, для решения этой задачи. Тут нужно создавать целый НИИ, причём не у нас, а в этом времени. Если уж и выходить на руководство СССР, то ему эту задачу и передавать. А теперь скажи всё же про то, чем мы Хрущёва пугать можем? Мужик-то он не из пугливых, коли столько лет со Сталиным работал.
– А что ты, Сергеич, про Сталина знаешь, небось, только со слов Солженицына?
– Нет, мне отец много рассказывал, особенно про то, что Сталин сам курировал все серьёзные проекты, что в технике, что в архитектуре. Что его боялись не просто так, а потому, что он заставлял думать сначала о деле, а потом только о себе. И что он практически был хозяином всей страны, но имел всего несколько костюмов и одни сапоги.
– А вот тут твой отец несколько ошибался. Не было у Сталина абсолютной единоличной власти практически никогда. До войны уж точно. Вспомни тридцать седьмой год, чем он, был, по-твоему?
– Ну…, чистки, репрессии…
– И во главе их стоял Сталин?
– Честно скажу — не знаю. Хотя нам как раз именно это активно продвигают по телевизору и в прессе.
– Так вот, слушай, это как раз касается Хруща. В тридцать шестом году группа со Сталиным во главе собиралась принять новую конституцию, в которой слишком явно прослеживалась настоящая демократия. Слишком большие избирательные права давались народным массам, слишком мало привилегий полагалось партийцам, и партийная бюрократия, особенно всякие там первые секретари, всерьёз испугались за свои места. Перед принятием этой конституции была проведена большая амнистия и массовая реабилитация. Из лагерей были освобождены сотни тысяч человек, и не просто освобождены, а полностью восстановлены в правах, в том числе и избирательных. Как ты думаешь, голосовали бы такие вот избиратели за партийных шишек, благодаря которым те попали в лагеря?
– Однозначно нет.
– Вот и партийные деятели так считали. И потребовали от Сталина для себя чрезвычайные полномочия под предлогом усиления классовой борьбы, и всё такое. Потребовали тех самых судов-троек, ну и применения активных допросов, естественно.
– А что Сталин?
– Что Сталин, он ведь прекрасно понимал, что его статус 'генерального секретаря' достаточно шаток. Соберут секретари кворум, объявят его оппортунистом, предателем дела мировой революции, исключат из партии в один момент. И сразу на выходе возьмут его под белы ручки и отвезут до Лубянки. Особенно если учесть, что НКВД тогда контролировала группа сионистов.
– Кого, кого, сионистов, евреев что ли?
– Можно сказать и так. Хотя там всё сложнее. Ты вспомни, что вся эта революционная братия была весьма специфичной по национальному составу. И что ЧК, а потом НКВД были весьма плотно укомплектованы именно евреями-сионистами, имевшими хорошие связи с теми же первыми и прочими секретарями. Вообще все эти 'революционеры' изначально были тесно завязаны на еврейских финансистов, на того же Рокфеллера, к примеру, и действовали в первую очередь в их интересах. Никому из этих сил не нужна была сильная Россия, в лице СССР, им была нужна та самая мировая революция, которая сметёт старый мировой порядок и позволит создать свой собственный. А российский и советский народ для них представлялся всего лишь расходным материалом для этой мировой революции. Так что тут вопрос не столько в евреях, как национальности, сколько во множестве агентов влияния внешних сил, по случаю оказавшихся по большей части евреями. И победить этот сионистский заговор, даже будучи генеральным секретарём, было очень не просто.
Так что в тридцать седьмом году Сталину было просто не из чего выбирать и пришлось идти на поводу у партийной верхушки, которая блюла исключительно свои шкурные интересы и интересы их внешних хозяев. Так вот, именно первые секретари и начали тот самый террор против советского народа, уничтожая всех, кто мог подать голос против них, только в этот раз действуя куда более жестоко, чем раньше. Естественно, потом Сталин сумел переломить зарвавшихся партийцев и почистить НКВД от сионистов, но в целом, ситуация так и осталась повисшей до самого конца его правления.
– А причём здесь Хрущёв-то?
– Ты вспомни, кем он был в том же тридцать седьмом году.
– На Украине кем-то…
– Именно на Украине, первым секретарём. Но не в тридцать седьмом, тогда он ещё был каким-то секретарём в Москве, а в тридцать восьмом году, и как раз прославился как беспощадный борец с 'врагами народа'. Кровавый палач, одним словом этот Хрущ. Немудрено, что он и те, кто его возвёл в генеральные секретари, хотят перевести все стрелки на Сталина, а самим войти в историю 'чистенькими'. У самих руки в народной крови, и они это прекрасно знают. На этом его, а также многих других, кто вхож на здешний Олимп, мы можем хорошенько прижать. Кроме того, вторая жена Хруща до сих пор сидит за шпионаж, а его сын — Леонид, лётчик, по официальной версии пропал без вести, однако, чувствую я, не так уж и пропал. Скорее всего, у наших 'западных партнёров' есть на этот счёт вполне достоверные данные о его предательстве в немецком плену. Думаю, и у нашей 'конторы' есть на этот счёт компромат. Так что Хруща мы сможем не просто прижать, а практически 'припечатать', другое дело, что он тоже не один решает тут всё.
– Это понятно. Но ты смотри, сколько работы нам будет. А если учесть, что все эти 'товарищи' особо охраняемые здесь люди и зайти и 'поговорить' к ним вот так в гости не получится.
– Так ты 'конторских' своих привлеки, они или помогут или подскажут что.
– Привлёк один такой. Как бы нас за такие мысли и желания не привлекли, как в тридцать седьмом году.
– Неужели ты боишься?
– Нет, просто уж очень круто ты хочешь взять.
– А есть ли у нас другой выбор? Или ты предлагаешь остаться в роли свидетелей естественного отбора?
– Злой ты, Антон, я тебе так верил, а ты…
– А что я? Я правду говорю, и не моя вина, что она тебе уши режет.
– Ладно, ладно, ты меня практически убедил, хотя для нас это очень большой риск.
– Кто не рискует, тому нечего думать о шампанском!
– Вот ещё, об этой кислятине думать.
– Ты тогда подумай о девушках, это для них ты рискуешь и для миллионов таких, как они. Или ты хочешь, чтобы здесь стало как у нас?
Да уж, 'размазал' меня Антон конкретно. Да ещё 'мордой об батарею' несколько раз поводил. Если у меня в голове были одни благие намерения, то у него уже сформировалась твёрдая решимость. И я знаю его, он теперь не отступится, мне придётся или помогать ему или выводить из игры. Но последнее будет равносильно предательству, я на такое не способен. А раз так, будем строить планы, и готовить акции. Пусть история этого мира рассудит нас со всей своей строгостью, если мы ошибёмся в выборе средств.
Мы подошли к порталу, и теперь мне предстояло несколько раз ходить туда и обратно. Антон останется тут, а я на несколько дней вернусь в своё время, требуется решить там много дел и определиться со всем тем, о чём мы сейчас спорили. А мне так хочется вернуться обратно в тёплую избу, где меня ждут ласковые девушки. Нет, ради их будущего, я не остановлюсь ни перед какими трудностями, я выбрал свою дорогу. И с этими мыслями, навесив на себя спереди ещё рюкзак Антона, я шагнул в мерцающий пузырь.
24 августа 1996 года где-то в двухстах километрах от Москвы лаборатория у портала
Всё же хорошо мы устроились, с одной стороны портала зима, а с другой — лето. Здесь стоит реальная жара, душно даже в лесу, а там мороз и снег, и разделяет всё это всего лишь один шаг. Я уже настолько хорошо приспособился к переходу туда-сюда, что это начало приносить мне некоторое удовольствие. Нет, совсем безболезненным переход между мирами и временами так и не стал, зато после у меня начинается подъём сил, бодрость и прояснение в голове. Как будто переход прочищает весь организм и даже содержимое головы. Хотя другие мои товарищи предпочитают пересекать портал как можно реже, сваливая всю рутину по перетаскиванию грузов туда-сюда на меня. Ну а я пользуюсь открывшимися возможностями на полную катушку, каждый день отправляюсь работать в лето, а потом возвращаюсь в тёплую избушку, где меня ждут мои красавицы. И даже полуторачасового сна хватает мне, чтобы потом бегать весь день как заведенный. За достаточно короткий срок я заметно помолодел и подтянулся, ещё бы, каждый день дважды ходить на тяжелых охотничьих лыжах с хорошим грузом за спиной, нагрузка совсем не слабая. Впрочем, теперь я теперь ощущал всё это как обычную лёгкую прогулку. Дела на удивление легко наладились, жена уехала по своей работе в командировку, естественно, потребовав от меня знакомства с сёстрами, но не раньше, чем там наступит лето. Больше всего меня обрадовало, что кураторы от 'конторы' в целом одобрили наш план, который мы составили с Антоном и обещали дать нам все необходимые средства в помощь. Естественно, согласились они не сразу, хотя я предполагал, что такой вариант развития событий они сами предполагали с самого начала, даже когда отговаривали меня от подобных действий по-первости. Но потом даже рассказали, как нам требуется действовать, что меня сильно удивило. Но об этом стоит рассказать подробнее.
