Петр Заспа - Антипиранья
Кое-как приодевшись, он крикнул в подвал:
– Где у тебя спички или зажигалка?
За спиной скрипнуло, и на лестнице появилась Ирма:
– Там нет мышей.
– Что? А, ну конечно! Как я не догадался, их всех съели кошки! – Но, оглянувшись и не увидев ни одного кота, Денис добавил: – А кошек съели собаки.
– Собак съели в первую очередь.
– Чего?.. – Денис удивленно посмотрел в лицо девушки.
Ирма говорила с жутким акцентом, и первой мыслью было, что он неправильно ее понял, затем он решил, что она его разыгрывает.
– Ну и как? Вкусно? Сама ела или с кем-то поделилась? А кстати, здесь есть еще кто-нибудь? Я никого не видел.
– В соседнем доме живет фрау Романн, а за их домом чета Бальцеров. Днем они не выходят, потому и не видно.
– Ну ясно. Послушай, Ирма. – Денис огляделся вокруг. – А почему здесь такой бардак? Ну, ты меня понимаешь? Все переломано, окна выбиты, дверь на честном слове держится. У вас что, здесь ураган прошел?
Теперь удивленно вытянулось лицо у Ирмы. Затем у нее мелькнула какая-то догадка, и она неуверенно спросила:
– Ты, наверное, ранен?
– О, это точно! В голову, в самое темечко! Так что это за место?
– Шарлоттенбург.
– Шарлоттенбург? Не слышал. Это какая область?
– Пригород Кенигсберга.
– Кенигсберга? – Денис задумчиво посмотрел на Ирму. – Ты хотела сказать Калининграда?
Ирма виновато улыбнулась и возразила:
– Нет. Шарлоттенбург – пригород Кенигсберга. Дальше, через две дороги, уже начинается город.
Денис молча разгреб золу в топке и, заметив еще тлевший уголек, сунул газету и дунул. Пламя вспыхнуло, и в лицо пахнуло теплом. Оно было такое явное и такое реалистичное, что для верности он сунул в буржуйку руку, надеясь, что все это окажется бутафорским и призрачным. Он вспомнил, что во сне, какие бы кошмары ни снились, человек боли не чувствует. Огонь лизал пальцы, и Денис отчетливо ощущал его жар.
Не проронив ни слова, он несколько минут смотрел перед собой, затем голосом, полным смятения, спросил:
– Ирма, где я?
– В Шарлоттенбурге. Может, сегодня вернется мой папа. Тогда он проведет тебя до вокзала. Ты сам увидишь город. Оттуда он как на ладони. Но дальше тебе нельзя. Дальше позиции дивизии народных гренадеров. А ты же русский.
– Ну и что, что русский?
– Как что? – возмутилась Ирма. – Тебя сразу застрелят! Там уже немцы!
Голова Дениса неприятно закружилась. Он сглотнул тошноту, подкатившую к горлу, и посмотрел в глаза Ирме, надеясь увидеть там искорки еле сдерживаемого смеха.
– Ты хочешь сказать, что сейчас война?
– У тебя, наверное, жар, да? Ты был совсем раздет и, конечно же, заболел!
– Погоди-погоди! – Денис вскочил и схватил Ирму за руку. – Последний вопрос. Только ответь мне честно, поняла? Никаких розыгрышей или дурацких шуток! Смотри мне в глаза и скажи, какое сегодня число.
– Двадцать восьмое марта, – испуганно ответила Ирма и попыталась выдернуть руку.
– А год? Какой год?
Она попятилась и еле слышно выдавила:
– Сорок пятый.
Денис долго, как оглушенный, смотрел ей в глаза, затем нехотя отпустил руку, подошел к окну и выглянул наружу. Перед ним раскинулось поле, по которому он недавно шел. Дальше тянулся лес. Ничего необычного. Безликий весенний пейзаж, каких много где-нибудь в лугах Ленинградской области.
Он в сердцах ударил кулаком в стену и выкрикнул:
– Не верю! – Затем, спохватившись, бросился в подвал. – Я сейчас выведу тебя на чистую воду!
Он вспомнил, что видел там газеты. А на газетах всегда есть дата выхода! Пусть они и не на русском языке, но число и год он уж как-нибудь разберет?
Денис разорвал подшивку, поднес пестрые листы к свету и взглянул на даты. Газеты были разными. Их собирали не один год. Были и свежие – сорок пятого, были и позапрошлогодние – сорок третьего года. А еще у всех рядом с названием красовался орел, раскинувший крылья и вцепившийся когтями в кольцо со свастикой внутри. Все еще не веря увиденному, Денис даже попробовал порвать несколько листов, и они разорвались с противным треском, как обычные газеты.
Он тяжело поднялся по ступеням, присел рядом с Ирмой, гревшейся у буржуйки, немного помолчал, потом обронил безразличным, пустым голосом:
– Ты мне можешь не верить, но я знаю, что сейчас две тысячи одиннадцатый год. И сейчас жаркое лето. А вот это все – это мой бред. И ты тоже.
– Тебя, наверное, контузило. Удивительно, что ты помнишь свое имя. Иногда люди даже это забывают. Тебе нужно отдохнуть. В соседней комнате на полу есть матрац, ляг, поспи. А я соберу снега, вскипячу воду и попробую положить тебе на грудь горячий компресс.
Ирма ушла, а Денис продолжал сидеть и смотреть на огонь. Мозг, вместо того чтобы хаотично метаться в поисках выхода, тупо застыл, будто скованный льдом. Не в силах переварить увиденное, он просто отключился и перешел в режим ожидания более реалистичной информации.
– Прячься! – вбежала вдруг назад Ирма.
– Зачем?
– Там солдаты! Беги в подвал, а я потушу печь!
Денис выглянул в окно и увидел двух солдат в защитных гимнастерках и серых телогрейках. В руках у них были старинные ППШ с круглыми дисками. Солдаты бежали к дому, очевидно успев заметить Ирму. Один направился к входу, другой пригнулся под окнами и пошел в обход.
– Ну же! – ждала его у входа в подвал Ирма.
– Ты иди, а я здесь останусь.
При виде оружия у Дениса включился инстинкт самосохранения, запустивший армейские знания и рефлексы. А первый из них гласил: нельзя лишать себя маневра, забившись в подвал с единственным выходом.
– Сиди тихо, а я здесь побуду.
Он закрыл за Ирмой дверь в подвал и вернулся в коридор. Прижавшись к дверному косяку, Денис замер, ожидая гостей.
– Тимоха! Я видел, она забежала в дом! – крикнул кто-то под окном. – Ты иди с крыльца, а я здесь покараулю, чтоб не сбёгла!
Невидимый пока Тимоха отозвался совсем рядом, через стену:
– Не сбежит, Гаврила Иваныч! Я уже в доме! Может, гранату бросить?
– Не дури! Девчонки испугался?
За дверью скрипнули шаги, и Денис увидел тень, застывшую на пороге. Тимоха немного потоптался там, наконец решился и шагнул внутрь. Перед Денисом появился черный ствол, затем рукав телогрейки. Пропустив солдата еще немного вперед, он мягко взял автоматный ремень, а затем мощным ударом подсек ему ноги, подбросив сапогами кверху. Тимоха выполнил в воздухе изящный кувырок и рухнул на спину, оставив автомат в руках Дениса.
– Тихо, – прошептал, придавив ему грудь коленом, Денис. Два пальца он вонзил солдату в кадык, не давая возможность крикнуть. – Тихо. Дернешься, сверну шею. Понял?
Тимоха, не в силах кивнуть головой, часто заморгал глазами.
– Вот и молодец. А сейчас зови. – Денис ослабил хватку и для убедительности легонько двинул солдату в ухо.
– Гаврила Иванович, – испуганно захрипел Тимоха, тараща глаза на занесенный над ним кулак.
Призыв получился слабеньким и хриплым, но Гаврила Иваныч его услышал и засмеялся:
– Чего ты там сипишь! Поймал уже что ли?
На крыльце застучали частые шаги сапог. Вбежавший Гаврила Иванович со света не сразу рассмотрел в ногах Тимоху и, получив удар в затылок, тут же распластался рядом.
Денис сорвал у обоих с поясов гранаты, отшвырнул их в угол, затем отложил в сторону два автомата и присел на корточки рядом:
– Лежим тихо и отвечаем на вопросы. Вы кто такие?
Гаврила Иваныч услыхал родную речь, радостно расплылся в улыбке:
– Так мы это… свои! Своих, что ли, не признал?
– Лежать! – Денис слегка двинул кулаком под обвислые усы дернувшегося было встать Гаврилу Иваныча. – Свои – это которые?
– Так это… тридцать вторая рота. Слыхал, наверное, бывшая штрафная? Служивый, дай нам встать, видишь же, что свои.
– Не дергайтесь. А сейчас быстро ответили – какое сегодня число?
Тимоха с Гаврилой Ивановичем переглянулись, и Тимоха растерянно прошептал:
– Двадцать восьмое…
– А год?
– Сорок пятый. А ты кто, добрый человек? Мы же видим, что наш. Ты только того… не убивай нас. Если ты из этих… из перебежавших или полицаев, так это тебе потом зачтется. Я сам за тебя вступлюсь, если понадобится.
– Да-да! И я свое слово замолвлю, – вставил Гаврила Иванович. – Ты только это… не дури.
– Заткнулись оба! – прикрикнул на них Денис. – Что здесь делали?
– Так это… зашли водички попросить. Проходили рядом и заглянули. Ты нас отпусти, и мы дальше пойдем. Давай и ты с нами, если хочешь.
Денис долго глядел на Тимоху и Гаврилу Ивановича, пяливших на него глаза, затем поднялся, закинул автоматы на плечо и кивнул на дверь:
– Проваливайте.
– Ага, ага! – торопливо вскочил на ноги Гаврила Иваныч. – Только ты это… автоматы нам верни. А мы никому не скажем, что ты здесь прячешься. Без автоматов, сам понимаешь, нам назад никак нельзя. Отдадут под суд за утерю оружия. Верни нам… а?
– Вы еще здесь?! – прикрикнул на него Денис. – А ну бегом отсюда, а то передумаю!
