Анатолий Дроздов - Витязи в шкурах
— Василько его прирезал! — пожал плечами Улеб. — Что мне жалуешься? О добыче печешься, а как ее до Путивля доставить? Сам говорил: шайки на дорогах! Кто такой табун оборонит? Нас восемь, половина раненые. Поклониться надо Микуле, что столько воев привел.
— Раскланялся я! — хмыкнул Якуб.
— Продадим добычу — серебро на всех! — строго сказал Улеб. — Кто сегодня в сече был. На живых и мертвых. У скольких малые дети остались…
Якуб раздосадовано махнул рукой и отошел. Князь не обратил внимания. Он с удовольствием смотрел, как новые вои Вольги быстро и умело увязывают оружие и другую добычу, грузят тюки на лошадей…
Глава шестая
Степка ускользнул удачно. Улучил время, когда мать завозилась с младшими, и шмыгнул за дверь. Васька ждал его на краю улицы, пряча руку за спиной.
— Что так долго? — спросил недовольно.
— Мамка! — односложно сказал Степка.
— А-а… — понимающе протянул Васька и, не в силах больше сдерживаться, вынул руку.
— Ух ты! — воскликнул Степка, восхищенно разглядывая черную железную полосу — заготовку для ножа.
— У бати в кузне стащил, — похвастался Васька. — У него там много — не хватится. Копать ею хорошо. Мы сегодня еще больше наконечников найдем.
Степка согласно кивнул, и они побежали к городскому валу, где вчера Васька нашел замечательное место. Работая одними черепками, они вырыли целых пять наконечников стрел и один — от сулицы. Наконечники были ржавые, но оттерли их речным песком — заблестели. Большой наконечник, от сулицы, Васька забрал себе. Степка не спорил. Хотя наконечник отрыл он, место-то было васькино. Зато ему достались три жала от стрел, одно из которых было редкое, четырехгранное. Бронебойное, как важно пояснил Васька.
Но с раскопками сегодня не получилось. На полпути мальчики заметили въезжающих в город всадников и, забыв все, закрутились вокруг. Всадники, въехав в детинец к княжеским палатам, принялись разгружать навьюченных коней (это было оружие!), и мальчики восхищенно наблюдали, как вои в куяках носят в княжескую оружейную броню, копья и кривые половецкие мечи. Один тюк развязался, Васька подскочил и вытащил кривой меч.
— Дай подержать! — попросил Степка, но Васька, жадный, не дал. Обеими руками сжимая рукоятку, махал мечом, изображая битву. Подошедший вой дал Ваське подзатыльник, отобрал меч и заново увязал тюк.
Подзатыльник нисколько не огорчил Ваську (отец бил крепче!). Вои, закончив с тюками, пошли в княжьи палаты обедать, мальчики увязались следом. Ваське удалось проскользнуть за ними, а Степку шуганули, и он долго болтался у ворот, поджидая друга. Тот вернулся не скоро и очень важный.
— Побили наши половцев! — сказал торжественно. — Это их оружие привезли. Посекли их с тысячу!
— Так уж тысячу! — не поверил Степка, завидуя другу. — Это ж сколько мечей!
— Может, менее, — не стал спорить Васька, — но все равно много. Окружили их на берегу реки, ни один не ушел. Больше всех побил поганых воевода Вольга. Он сидел за столом — высокий такой, под потолок. Знаешь, — перешел Васька на шепот, — он хорт.
— Да ну! — вздрогнул Степка.
— Ей богу! — перекрестился Васька. — Люди княжьи говорили, сам слышал. Потому половцев и побили столько, что хорт с нашими был. Он как прыгнет вверх, перевернется три раза через голову и волком обернется. Схватит поганого зубами — и сразу перекусит пополам!
— Врешь! Как он половца перекусит, когда тот в броне?
— Хорт и броню запросто разгрызет!
— Не разгрызет. Она железная.
— А я говорю: разгрызет!
— Не разгрызет!..
Кончилось все дракой. Васька, как всегда, победил. Да еще подразнил, прежде чем убежать:
— Степка — жопка! Степка — жопка!..
Степка, всхлипывая, побрел по узкой улочке. Так удачно начавшийся день пропал: и наконечников не накопали, и дома ждала сердитая мать, которая, конечно, возьмет мокрое полотенце… Тряпка, а бьет больнее ремня!
Занятый горькими мыслями, Степка не сразу услышал позади стук копыт, а когда оглянулся, всадники были рядом. Двое. Оба в красивой блестящей броне, у одного даже шлем золоченый.
— Вот кто нам покажет дорогу! — весело сказал один из всадников, нагнулся и в одно мгновение втащил Степку наверх. Посадил на конскую шею лицом к себе. Всадник оказался большущим, даже сидя, он возвышался над Степкой, как гора. От него вкусно пахло медом.
— Что такой зареванный? — спросил, улыбаясь.
— Подрался, — шмыгнул носом Степка.
— Из-за чего?
— Васька сказал, что хорт половца перекусывает пополам.
Всадник захохотал, показав ровные белые зубы. Второй засмеялся тоже.
— Я ему говорю: не может хорт так! — сказал приободренный Степка. — На половце — броня!
— Не может! — подтвердил всадник. — Уж я-то точно знаю. Железо может взять только железо.
— А он дразнится… — пожаловался Степка.
— Мы ищем человека, у которого в ухе такая же серьга, — сказал всадник и повернул голову. Серебряный волк, поджавший лапы в прыжке висел в косо срезанной мочке. Степка аж заледенел.
— Что притих? — спросил всадник. — Знаешь такого?
Степка боялся даже пошевелиться.
— Знает, но не хочет даром, — улыбнулся тот, что был в золоченом шлеме. — Путивльский отрок. Дай ему белку, Вольга!
Вольга полез в калиту и сунул что-то Степке в руку. Мальчик глянул — резана! Целая резана! Он машинально попробовал монету на зуб и торопливо сунул за щеку. Это ж как повезло! И всего лишь дорогу показать! Да он бы и даром…
Всадник не опустил его на землю, как ожидал Степка, пересадил на конской шее лицом вперед, и они поехали по узкой улице. Степка гордо посматривал по сторонам, смертельно жалея, что Васька сейчас его не видит. Васька глядел на Вольгу издалека, а он скачет с ним на одном коне. Пусть Васька держал в руке настоящий меч, но коне с воеводой он не ездил никогда! И вряд ли когда поедет!..
У ворот указанных Степкой боярских хором Вольга ссадил мальчика и властно постучал в створку ручкой кистеня. Гостей видно ждали: ворота растворились сразу же. Всадники заехали во двор, в широко распахнутый проем Степка увидел, как навстречу им спускается с крыльца кто-то коренастый, с короткой бородой клином. Коренастый улыбался, разводя руки в стороны. В левом ухе его поблескивала большая серебряная серьга.
Ворота затворились. Высокие — не влезть! Мальчик вздохнул и побежал к себе домой. Резана приятно грела щеку — вот мать обрадуется!..
* * *— Заждались, заждались — все глаза проглядели! — приговаривал коренастый с бородкой, по очереди обнимая Улеба и Вольгу. — Раненых ваших еще вчера привезли. А вас все нет и нет!
— С табуном была морока — пока пристроили, — пояснил Вольга. И спросил, отступая: — Ты-то как, Кузьма?
— Увидишь! — улыбнулся Кузьма. И продолжил: — Так, по запаху чую, что меду вам налили, а вот в баню не сводили. У нас с утра топится, — Кузьма обернулся к крыльцу. — Так ведь, бояриня?
Вольга глянул. На крыльце стояла маленькая худенькая женщина в белой рубахе и синей поневе. Черный вдовий убрус обрамлял юное, почти детское лицо. Маленький, вздернутый носик, россыпь мелких веснушек на щеках, большие, синие-синие глаза… Вольга застыл. Юная вдова также не сводила с него взора.
— Что заледенел? Кланяйся хозяйке! — шепнул Кузьма.
Вольга неловко согнулся в поклоне. Улеб последовал его примеру.
— Добро пожаловать, гости дорогие, — звонким голосом сказала хозяйка и тоже поклонилась.
— Поведу их в баню, — сказал ей Кузьма, — парить. Пришли кого-нибудь, Марфуша, в помощь. Хоть Меланью, — он перевел взгляд на стоявшую у ворот кряжистую холопку.
— Попарим! — улыбнулась хозяйка и убежала в дом.
— Кто это?.. — хрипло спросил Вольга, не отрывая взгляда от двери.
— Похожа, знаю, — тихо ответил Кузьма, — я и сам поначалу обомлел. Но Дуня выше ростом. И постарше. Идем! — подтолкнул он Вольгу.
В предбаннике он внимательно осмотрел голых гостей, бесцеремонно поворачивая их и ощупывая.
— Надо же: такая сеча, а хоть бы одна ранка! Только синяки. Ты похудел, — сказал, обращаясь к Вольге. — Пуд сбросил, не меньше. Одни мышцы и кости. Слышал, чудеса в сече творил? Прыгал в два роста?
— Жить захочешь — не так прыгнешь! — буркнул Вольга.
В парной Кузьма уложил гостей на застланные золотистой соломой полки, взял железными щипцами большой камень из раскаленной груды на печи, бросил в деревянную шайку с водой. Белый клуб взлетел вверх, в шайке грозно забурлило. Кузьма сунул в побелевшую от пепла горячую воду два березовых веника и плеснул на камни из другой шайки. Столб горячего пара ударил в низкий потолок, сладко запахло горячим хлебом и какими-то травами. Горячий, влажный воздух в одно мгновение заставил покрыться тела мужчин крупными каплями пота.
