Алексей Волков - Командорские острова
Конечно, объявленные причины и причины подлинные не всегда совпадают. Да в правильной армии это и не нужно. До сокрушительного поражения, когда начинаются поиски виновников.
В создаваемой русской армии солдатам никто не врал. В той части, которую им положено знать. Да и идея поддерживалась национальным сознанием, опытом, взглядами.
Настоящий русский человек по своему менталитету совершать подвиги за жалованье не будет. Ему требуется более возвышенная причина. Вот тогда, если поверит и проникнется, любые горы покажутся камушками, а реки – ручейками. А что до врагов – то зачем их считать? Мозги напрягать без толку.
Идею в привычной кабановской истории сформулировал Уваров, но сама она так долго витала в воздухе, более того, издавна в силу разных факторов была неотъемлемой частью национального мировоззрения, что высказанное даже нельзя было назвать плагиатом. Всего три слова, но в них – квинтэссенция долгого пути России, вплоть до ее падения в злосчастном феврале тысяча девятьсот семнадцатого года. И всем все понятно настолько, что не найдешь при их произнесении ни вопросов, ни возражений.
«За Родину» не годилось. Сама по себе Родина – понятие достаточно расплывчатое. Что такое родина для простого крестьянского парня? Деревня да окружающие ее леса и поля. Действительно, не считать же родиной все места, где живут люди, разговаривающие на одном с тобой языке!
А вот если этими землями правит тот же самый царь, воспринимаемый как старший в большой семье и потому ласково именуемый батюшкой, и все это благословила впитанная с молоком матери вера, тогда они в самом деле воспринимаются родными.
Три понятных каждому слова.
За Веру, Царя и Отечество.
И больше ничего не надо объяснять.
Тем более царь был с войском. Как и священники имелись в каждом полку.
Помимо духа не забывали о боевой подготовке армии. И уж тем более – о ее вооружении. Теперь предстояло проверить на практике и прочность духа, и степень подготовки, и новое оружие…
Приказа Шереметев не выполнил и вражеской армии задерживать не стал. Правильно, в общем. Все равно ничего путного из этого не получилось бы.
Зато постоянные мелкие укусы казачьих отрядов действовали на психику как солдат, так и полководцев. Вечное ожидание нападения утомляло. Пусть потери при стычках были невелики, однако шведская армия ни минуты не знала покоя. Словно находилась не на принадлежавшей им недавно земле, а в диком краю, где каждый встречный – враг.
Раз попались беглецы из Риги. Не коренные рижане, которые законопослушно и без всякого ропота присягнули на верность Петру, а шведское семейство в лице мужа и жены, путешествующее по Лифляндии по каким-то своим делам и не пожелавшее оставаться на ставшей вражеской территории.
От них Карл услышал некоторые подробности захвата крупнейшего города Лифляндии. В частности, что офицеры гарнизона вместе с генералом Дальбергом были арестованы на балу, который дала британская чета.
Роль британцев в случившемся была непонятной, сами беглецы на празднике не присутствовали, однако любому было ясно, что таких совпадений не бывает.
Если известие о двойной игре союзной Англии неприятно подействовало на Карла, то названная фамилия британцев ударила под дых.
Первым мгновенным побуждением шведского короля было отдать приказ о немедленном аресте находящегося при флоте английского адмирала.
В роли защитника британца неожиданно выступили собственные генералы. Нет, они не искали в его поведении смягчающих обстоятельств, разве что пытались понять суть задуманной интриги, но указали королю на несвоевременность приказа.
Британцы не выдают своих. Любая попытка ареста повлечет неизбежную схватку между английскими и шведскими кораблями. И пусть последних больше, но от потерь не застрахован никто. Как-то глупо терять корабли и людей накануне решительной встречи с врагом. Без того сколько потеряли от налета дирижабля!
Однако теперь приходилось быть настороже. Вдруг англичанин и тут задумал какую-нибудь пакость? Например, в решающий момент штурма нанесет удар в спину? Должна же быть какая-то цель в его появлении при дворе короля после того, как он столь деятельно принял участие в захвате Риги московитами!
Только собрались срочно послать к флоту гонца с приказом следить за британцами, как прибыл вестник от моряков.
Флот приступал к своей части операции. Больше ждать моряки опасались. Пока московиты не предпринимали против них ничего, но вдруг захотят повторить налет? С воздуха корабли беззащитны. Лучше воспользоваться благоприятным ветром и ударить по Динамюнде до очередной выходки противника.
Помимо этого, сообщалось, что британцы покинули эскадру. В кратком пояснении английский адмирал заявил, что в данный момент изгибы политики не позволяют в открытую выступить против московитов и надо дожидаться инструкций из Лондона. После чего все три корабля ушли в направлении на Ирбенский пролив.
С одной стороны, уход англичан даже радовал. В свете их участия в делах московитов. Лучше не иметь союзников вообще, чем иметь таких, от которых поневоле ждешь любой пакости.
С другой – бегство накануне сражения, после того как британский адмирал сам предлагал свои услуги, казалось подозрительным.
Если бы понять интригу! Но времени на понимание не было.
Почти одновременно с моряками прибыли с рекогносцировки кавалеристы. По их донесению, русская армия стояла совсем рядом, у Белого озера. Если точнее, в дефиле между озерами, упираясь флангами в их берега. С расстояния трудно было разглядеть подробности, вдобавок кавалеристы были быстро обнаружены, и пришлось в спешке уходить, потеряв во время погони едва не половину людей, но в главном сомнений не было – московиты решили принять бой и теперь укрепляли выбранную позицию.
Это была самая лучшая новость, которую слышал Карл в последнее время. Пусть позиция русских не давала атакующим простора для маневра, но стоит ли себя утруждать, имея отборную, прекрасно подготовленную армию? Одна решительная атака – и от противника не останется ничего.
К сожалению, позднее время не давало возможности завязать сражение уже сегодня. Даже при самом форсированном марше к моменту соприкосновения наступит темнота. Но ладно, ночь можно и потерпеть. А уж с утра…
Лишь двух вещей опасался Карл. Что московиты уйдут и тогда их вновь придется искать и что они попробуют напасть ночью. Но первое по размышлении показалось маловероятным. Не зря же вражеские полки заняли дефиле!
Что до второго, то часть армии пришлось держать всю ночь наготове. Как выяснилось – совершенно напрасно. Никаких попыток нападения не было. Лишь виднелись вдалеке костры, обозначавшие русскую армию. Да царила предгрозовая тишина.
Командор тоже подумывал о нападении на шведов под покровом тьмы. И быстро отказался от подобной затеи. Одно дело – налет ограниченными силами, и совсем другое – ночное сражение. На практике для нападающих оно не менее трудно, чем для подвергшейся удару стороны. Управление войсками неизбежно нарушается. Слишком многое приходится решать командирам всех звеньев. Если к этому добавить многочисленные случайности…
Ночные удары хороши лишь с прекрасно обученными войсками и подготовленными офицерами. Настолько оптимистично Кабанов созданную армию оценить не мог. Он и в грядущем дневном сражении настоял на оборонительной тактике. Принять шведские атаки на заранее выбранной позиции, использовать против них новые образцы оружия и лишь тогда, нанеся потери, обрушиться на врага всеми силами.
Да и что еще предпринять, когда основная часть армии еще не готова к всецело наступательным операциям? Большинство солдат не обстреляны, многие полки обучены формально, офицерский состав в них довольно посредственный.
Армия – система, на создание которой требуются долгие годы. Или же – тяжелые испытания. Как было в реальной истории. Но как раз тяжелых испытаний и связанных с ними людских и материальных потерь Командору и хотелось избежать.
Официально армией командовал Головин, неофициально – Петр, но во многом – Кабанов, чей военный авторитет почти никем не подвергался сомнению.
Теперь, когда угроза со стороны шведского флота была устранена, можно было не опасаться удара со стороны моря. А остальное должен был решить наступающий день… В самом же крайнем случае можно было отступить под прикрытие рижских бастионов и дать Карлу еще один бой.
Петр с вечера был возбужден. В составе экипажа он вылетал на дирижабле против шведской эскадры. Сравнительно легкий разгром грозного противника кружил царю голову не хуже вина. Сорокин тут же был произведен в генерал-майоры и контр-адмиралы, получил Андрея Первозванного и Георгия третьей степени. Ярцев стал капитаном первого ранга и кавалером Георгия четвертой. Получили денежные награды минеры и артиллеристы, а равно – захватившие остатки флота моряки.
