Тимур Рымжанов - Руны грома
— То есть ты хочешь сказать, что я имею шанс дожить до того времени, откуда пропал?
— Думаю, что нет. Во всяком случае, это будет совсем другой мир, который стал таковым и при твоем активном участии в том числе. Ведь как бы там ни было и ты, и я — мы меняем будущее.
— Интересно получается. Выходит, в моих руках эликсир вечной молодости?
— И да, и нет, — ответила Ольга уклончиво. — Если тебя убьют или заболеешь, то артефакт тебе не поможет. Во время временного взрыва он омолаживает тело. Но если в теле яд от укуса змеи, как это было с бедолагой Нильсоном, или смертельная рана, то ключ не поможет.
— А где же в таком случае ключи твоих друзей?
— Пока артефакт не сработает самостоятельно, как твой, у него существует привязка. Например, я твоим ключом воспользоваться не смогу. Нильсон похоронен там же, на Ближнем Востоке вместе со своим ключом. Куда делся Самойлов — до сих пор не знаю. Он использовал множество омоложений. Ему приходилось это делать чаще, чем мне. В последний раз он собирался отправиться туда, где эти ключи были найдены.
— В Мексику?
— В нее самую.
— А был ли в этом какой-то смысл? Тащиться на другой край света, чтобы сгнить насмерть в непролазных джунглях, так ничего и не узнав.
— Не знаю. Самойлов считал, что именно там должны быть ответы на все вопросы. Он был очень умный старикан, но я не всегда его понимала. А еще он сказал, что догадывается, для чего нужны эти ключи, но так и не рассказал мне. Тогда мы уже перебрались к тому месту, откуда и начали весь этот путь. Финский залив, родина моих предков. Сначала пара рыбацких деревушек, простенькое ремесло, а дальше все как-то само собой понеслось. Потомки Самойлова, или, как он сам себя называл, короля Бьерна — старикашка, надо сказать, был очень похотлив, — расползлись довольно обширным семейством по всему полуострову. Переженились, переругались, передрались. Я старалась держаться обособленно. Как бы ни омолаживалась, детей все равно иметь не могу.
— Да, невеселая история. Столько сотен лет…
— Через какое-то время это стало нормой. Я уже не представляю себе другой жизни. — Ольга встала из кресла и прошла к стеллажам с инструментом, разглядывая кузнечные приспособления в полумраке подземной мастерской. — Ну а твоя история? Как ты угодил в этот временной капкан?
— У меня все просто и весьма коротко. Если сравнивать с тобой, старушка, уж извини, — съязвил я, — то полный профан и новичок в этом деле. Я тут всего-то восемнадцать лет. Успел набедокурить, конечно, но, чувствую, что не зря. Явился сюда, как и вы, чуть ли не с пустыми руками. Но выкарабкался, выжил, устроился, теперь, как видишь, оброс, как мхом, легендами, а некоторым так и вовсе собираюсь вправить вывихнутые мозги, а то и жизни лишить.
— Когда мы только прибыли в крепость и я узнала о твоей гибели, то было подумала, что опоздала. Но потом, судя по тому, с какими хитрыми рожами снуют твои доверенные людишки, я догадалась, что ты просто спрятался на какое-то время. Мы сами не раз так делали. Моих собственных могил да курганов по всему свету, уж даже не знаю, сколько десятков стоит.
Разлив по кубкам настойку, я откинулся в кресле, с удивлением понимая, что за какой-то краткий период увлеченной беседы я по-новому осознал все происходящее. Узнав о том, что я могу омолодить себя, продлить свои годы, мой мозг воспылал новыми идеями. Эгиль, или Ольга, не торопилась пока отправляться в свои холодные края, так что у нас еще не раз появится возможность поговорить о тайнах ключей, камертонов и всех их, вместе взятых.
— Твои достижения поражают, — вдруг сказала Ольга, оборачиваясь ко мне. — Нам за много лет не удавалось навязать хоть толику науки, знаний, а ты вон как размахнулся.
— И продолжаю размахиваться еще ого-го как! Что касается моих людишек с хитрыми рожами, то те не даром хлеб едят. Ведь именно они предложили мне недурную идею. И если ты согласишься в этом поучаствовать, то твоя помощь будет очень кстати и, к слову сказать, достойно оценена.
— В чем идея? — тут же спросила Ольга с нескрываемым энтузиазмом.
— Видишь ли, появившись здесь, видя свое разительное отличие от местного населения, я по дурости ляпнул, что родом из варяг. То бишь из тех краев, откуда ты к нам пожаловала.
— Ну, так скажем, варяг из тебя не выйдет даже с натяжкой…
— Вот именно, — перебил я, стараясь не упустить мысль. — Но сказанное слово, как известно, не воробей. Так вот, есть идея пустить по селищам слух, что, дескать, прибыла из тех краев, откуда я якобы родом, ведунья. Уж извини, а ведьму в тебе мои «хитророжие людишки», как ты изволила выразиться, сразу заприметили.
— А я и не скрывала. Весьма удобный способ самозащиты…
— Так вот, прибыла, стало быть, ведьма, чтобы меня, колдуна, воскресить. Ну или что-то в этом роде.
— Предлагаешь разыграть спектакль силами сельской самодеятельности на тему «восставший из мертвых»?
— Я тут и не такими фокусами забавлялся. Первую волну ордынцев так застращал, что они к крепости подойти боялись, а те, кому удалось выжить, так, наверное, до конца дней своих с оглядкой до ветру ходить будут.
— Я не против, — легко согласилась Ольга на мое предложение. — Моих дуболомов тут всего-то четверо, но двое из них люди авторитетные, их слову поверят. Да и для моей репутации тоже будет не лишним. По сути, вся моя долгая жизнь — один большой спектакль. Ведь попала сопливой девчонкой, лаборанткой, ничего толком не умела. Вот и приходилось хитрить, выкручиваться. Думала, что к тому времени, как запылают по Европе костры инквизиции, меня там уже не будет.
— Ну, пока нам инквизиция не помеха, а местные богомольцы меня как огня боятся. Так что с ними проблем тоже не предвидится.
— Надо будет все тщательно спланировать, — увлеклась Ольга предложенной идеей. — Тут каждая мелочь может сыграть важную роль.
— Публичный акт некромантии?
— Давай сначала обсудим, какими технологиями ты успел обзавестись.
— Уверяю тебя, технологии здесь не помогут. Нужно что-нибудь архаичное, древнее, в пику новой вере. А то уж шибко они назойливы стали. Бояр да княжих отпрысков, недоумков малолетних, науськивают похлеще провокаторов, а те и рады покуражиться под их покровительством.
— Прошу меня простить, госпожа, но что случилось с Суртом? — спросил Веланд, когда Эгиль вошла в теплое помещение гостиного двора.
— А что с ним?
— Лежит на полатях, — указал Веланд в сторону тихого закутка в клети. — Бледный как смерть, что-то невнятное бормочет.
— Не надо было мне его в склеп брать, — вздохнула Эгиль с наигранным сожалением. — Призрака он увидел. Когда я стала крышку гроба поднимать, явился колдун. Мой амулет его удержал, а вот до Сурта ему дела не было.
— А от вас-то он что хотел, этот призрак колдуна, госпожа? — спросили подоспевшие к разговору Кари и Рох, выпучивая глаза.
— Что обычно просят призраки?! Умолял воскресить его, чтобы он смог отомстить местному князю за погибших жену и детей.
— Воскресить?! — повторили все трое разом, понижая тон, опасливо оглядываясь по сторонам.
— До полнолуния времени еще много, так что мы успеем все как следует подготовить.
— Мы?! — переспросили удивленные спутники Эгиль, невольно делая шаг назад.
— А иначе зачем вы вообще нужны?! За воскрешение своего князя его люди готовы на все что угодно. Его крепость действительно полна сокровищ, но ни один смертный не в состоянии вынести отсюда хоть крохотную часть этих несметных богатств.
— Правду сказать, госпожа, — пробурчал Веланд, — меня немного пугает это место.
— Так и должно быть. Чтобы свершить все задуманное, нам придется немало поработать. В будущем колдун может стать очень надежным и сильным союзником. Я готова потратить львиную долю своих знаний и сил, чтобы вернуть его из мертвых. Мы разожжем колдовское пламя в его волшебном горне, и тогда, быть может, и мне достанется хоть часть его могущества.
— Я не боюсь никого, кто ходит по земле, у кого есть плоть и кровь, но только при мысли об этом колдуне у меня мурашки по коже, — прошептал перепуганный Веланд.
Чуть сдержанно улыбнувшись, Эгиль прикрыла глаза, отворачивая лицо от побледневших спутников. Она знала, что при одном-то временном взрыве, который ей не раз приходилось вызывать, случаются такие яркие грозовые эффекты, что жутко становится, а уж при парном срабатывании ключей, камертонов, даже стены крепости могут не выдержать.
— Люди колдуна уже приступили к строительству колдовского горна в поле перед переправой. Желающих посмотреть на это действо будет немало. Ближе к полуночи мы отправимся на кладбище за нужными травами, а сейчас всем спать! Будет много работы.
Купец Кривонос раболепно согнулся за спиной у князя Михаила. На его исцарапанном лице читалась какая-то невыносимая, горькая обида на весь белый свет. Михаилу было наплевать на купца, его больше интересовало золото, потерянное в этой незавершенной сделке. Посредники из Биляра такой оплошности не простят. Неспособность его купцов защитить собственный товар от людей Коваря расстроит ему все торговые отношения. Он давно промышлял под носом купеческой гильдии, не гнушаясь даже торговать живым товаром, за что его и не подпускали к стабильным и безопасным торговым путям. Его купчишки были изгоями и скорее смахивали на шайку, обделывающую свои темные делишки под княжим покровительством. Отброшенный всесильной гильдией на обочину, он бесился и исходил злобой, не смея даже покуситься на богатые караваны, охраняемые суровой стражей. Даже поддерживающие его бояре из окружения Ярослава не советовали ему тягаться с такой силищей. Силой золота. Наверняка и их интересы были в сфере влияния той же гильдии.
