Василий Звягинцев - Бремя живых
Олег же Константинович, из собственным образом понимаемого снобизма, обычно садился «на облучок», место шофера, полностью изолированное от пассажирской каретки и по дизайну повторяющее стиль двадцатых годов прошлого века.
Легко придерживая ладонью массивный деревянный руль с надраенными бронзовыми спицами, привычно управляясь с чрезмерным, по нынешним временам, количеством рычагов, педалей и тумблеров, Местоблюститель любовался сквозь открытые оконные проемы одновременно грустной и настраивающей на приподнято-оптимистический лад увядающей осенней красой ближнего Подмосковья.
Не так уж часто выдается время для чистой эстетики. Вот будь он японским императором, круглые сутки созерцал бы сады камней, скрюченную пятисотлетнюю сакуру на фоне полной луны, описывая впечатления в изысканных хокку. Увы – не дано.
Но, как выражаются в народе, за неимением гербовой пишем на клозетной. Сейчас, например, чтобы слегка отвлечься от предстоящих очень нелегких забот и решений, князь обдумывал, как бы пример везущего его автомобиля следовало бы распространить на подвластную ему территорию, а в перспективе, конечно, и на всю империю.
Сохранность, надежность и не подверженная зигзагам моды красота машины отлично демонстрирует ненужность так называемого технического прогресса. Ложно понимаемого. Он еще допустим, скажем, в области военной техники, если приходится участвовать в гонке вооружений с вероятным противником. А в остальной жизни – зачем? Способны ли принести счастье или пользу невиданная ранее форма кузова, фар, материал обивки салона или увеличенная вдвое мощность двигателя. Деды-прадеды вон ездили на двадцатисильных «Фордах» – и ничего, добирались куда надо и вовремя.
Следует, пожалуй, принять закон, запрещающий какие-либо технические изыски в бытовой сфере. Мебель там, радиоаппаратура, стиральные машины, холодильники, автомобили et cetera.[29]
И напротив, обязывающий изготавливать указанные предметы из максимально долговечных материалов. Ведь любому понятно, что машина на раме, с корпусом из двухмиллиметрового металла, луженого или оцинкованного, прослужит в двадцать раз дольше, чем таковая же из полумиллиметрового. Соответственно, экономия материалов и трудозатрат будет также в двадцать раз больше. А империя сможет использовать и материалы, и рабочее время подданных на более важные цели.
В конце-то концов, каково назначение автомобиля: доставить владельца и пассажиров из пункта А в пункт Б с гарантией и возможным комфортом. Дизайнерские изыски на эту задачу никак не влияют.
То же касается мебели из прочных пород дерева, черепицы как материала для крыш, ламповых радиоприемников и многого, многого другого. Нет, ну о чем спорить? Олег Константинович уже больше четверти века носил ручной работы шевровые сапоги с прокладкой из рыбьей кожи, лишь время от времени меняя стирающиеся стальные подковки и кожаные подметки, и они с годами становились только мягче и удобнее. А сколько заводской обуви из дешевых кожзаменителей пришлось бы купить за тот же срок?
Князь сделал в памяти зарубку. Следует поручить специалистам рассчитать данные соображения применительно к масштабам страны и оценить предполагаемый экономический эффект. Нет, если такового не обнаружится, он настаивать не будет, он же не догматик.
Но интуиция подсказывает.
Это как с оружием. Сколько раз ему уже говорили, что пора отказаться от «безнадежно устаревших» дегтяревских автоматов и пулеметов, перейти на более современные образцы. Как вон на Западе.
И что? Поощряли изобретателей, назначали конкурсы, проводили испытания, оценивали боевую эффективность. Платили серьезные деньги, кстати.
Оказалось – убить неприятеля можно одинаково, что из старого, что из суперсовременного оружия. Если вообще умеешь целиться и нажимать на спуск. И что толку, если техническая скорострельность и прицельность из автомата того же Николаева, скажем, выше, чем у «ППД», на 20 процентов? Так это же – при стрельбе в тире, кадровым офицером-испытателем.
Рядовые солдаты в поле мажут и из того, и из другого практически одинаково. При полуторном перерасходе патронов. Зато стоимость перевооружения армии, организации производства нового оружия и боеприпасов составляет семизначное число. Так зачем? Дать кое-кому заработать? Обойдутся.
Куда дешевле на пару месяцев удлинить срок стрелковой подготовки солдат.
Собственная рассудительность князю понравилась. Так он и будет организовывать жизнь всей России, когда получит соответствующую возможность. Рациональность и разумная экономия во всем! Откуда и вырастет столь нужная русскому народу стабильность и вера в будущее.
Вот англичане этим чувством обладают в полной мере. Заседают в парламенте, которому семьсот лет, следуют еще более древним законам, когда судья судит по прецеденту тысяча триста какого-то года, живут в домах, построенных дедами прадедов, едят с тарелок эпохи Тюдоров. Это же чудесно!
И россиянам бы пора начинать жить традициями. Пусть и с автомобилей это начнется, раз уж именно «Руссо-Балт» послужил толчком… Сколь полезно для развития чувства стабильности и укорененности в жизни, если сын унаследует машину, которую отец купил в его раннем детстве. С которой связаны все самые яркие впечатления: запах бензина, лака, кожи сидений, семейные выезды на природу, путешествия по стране, первая попытка тронуть машину с места, первая поездка без инструктора на правом сиденье… А потом этот же автомобиль, привычный и родной, обросший тысячами воспоминаний и легенд, перейдет и к внукам…
За мыслями, вроде бы и легкими, поверхностными, но несущими в себе нешуточный задел на будущее, когда князь действительно сможет определять образ и направление жизни своих подданных (к лучшему, разумеется – только к лучшему), время прошло незаметно. Машина въехала в Москву со стороны знаменитой Владимирки, тракта, по которому две сотни лет гоняли этапы каторжан, обреченных на сибирские рудники. Покатилась по протяженному шоссе, редко застроенному коттеджами и виллами причудливой архитектуры, через Измайловский парк, Таганку, через Солянку до Лубянской площади.
Этот неспешный, со скоростью до сорока верст в час проезд по вверенному его попечению городу тоже очень способствовал полету державной мысли. «Взяв в удел» древнюю столицу, его предшественники сумели не допустить никакого архитектурного модернизма и волюнтаризма, сберегли Москву такой, как приняли в далеком 1920 году.
Благоустраивали, да, сносили ветхие и не представляющие ценности строения, расширяли улицы, озеленяли. Но то, что делало Первопрестольную именно этим, единственным в мире городом, культивировали и сохраняли, грамотно реставрировали и приумножали. Строили много, как же без того, но исключительно по согласованию с Историко-архивным департаментом, в который сами же и внедрили до удивления лютых ревнителей московской самобытности. А возглавлял его, вплоть до своей безвременной кончины в девяностопятилетнем возрасте не кто иной, как сам Владимир Гиляровский.
Отчего город к началу нового тысячелетия получился уникальный и чудесный. Куда там пресловутому Парижу!
Внутри Садового кольца – почти полностью свободный от частного автотранспорта. Внутри Бульварного – исключительно пешеходный. Не считая, разумеется, густой сети трамваев и станций метро чуть не через каждые полверсты.
Несколько десятков квадратных километров бульваров, аллей, скверов. Первые этажи домов – магазины, художественные салоны, кабаре и варьете. В теплое время года – кафе, трактиры, ресторанчики выставляют столики на тротуары. Антиквары, старьевщики, букинисты торгуют с лотков и вразнос всем, что только можно вообразить.
Олег Константинович сам регулярно выходил «на охоту» за раритетами по расходящимся от Кремля радиусам: по Арбату, Петровке, Неглинной, Сретенке, Мясницкой. И почти всегда возвращался с интересной добычей. Иногда это был подлинник стенограммы заседания 9-го съезда РКП(б), истерического, проходившего уже под грохот пушек Кронштадтского восстания, отпечатанный на машинке «Ремингтон» непривычно крупными буквами и с рукописными пометками тогдашних вождей. Иногда – с обколотой эмалью значок бойца Русской Особой бригады, защищавшей Париж в 1915 году, а то и просто граненая стопка мутного зеленого стекла с пузырьками воздуха внутри, изготовленная аккурат перед наполеоновским нашествием.
Короче – жить в этой Москве было приятно и интересно. А кому не нравятся наши обычаи и привычки – скатертью дорога.
Подлинно деловая инициатива, в том числе и архитектурные изыски любителей небоскребов и новомодных «гипермаркетов», всячески поощрялась. Но – не ближе двух верст от линии Окружной железной дороги. Помимо всего прочего, это разгружало центр от транспорта и излишнего населения, поскольку очень приличная квартира на Воробьевых горах или за Останкином стоила раз в десять дешевле, чем на Бульварах.
