Раз за разом. Doing it All over (СИ) - "Al Steiner"
«Примерно на полпути нас обстрелял коммунистический самолет. Он появился из ниоткуда и сделал только один заход. ...Кусок металла размером не больше вашего большого пальца задел все основные органы, но разорвал ей спинной мозг. Она осталась парализованной ниже груди. Остаток жизни она провела в инвалидном кресле. Она так и не смогла мне ничего дать. больше детей».
«Мы пробыли на Тайване всего несколько лет, прежде чем нам разрешили иммигрировать в Соединенные Штаты. Мы поселились в Сан-Франциско и вырастили там нашего сына. Я нашел работу в порту Сан-Франциско, разгружая корабли. это хорошо оплачивалось. Я занимался этим до выхода на пенсию в 1980 году, в конце концов дойдя до руководства. Сонг оставалась моей верной женой, но ее здоровье всегда было плохим. Она умерла от застойной сердечной недостаточности и пневмонии в 1977 году.
«Мой сын Чанг учился в Стэнфордском университете, получив юридическое образование, как и ваша сестра. Он присоединился к эксклюзивной фирме и проработал там много лет. Он полностью американизировался, сменив свое имя на Джон Ли вместо Чанг Ли. сына до того, как его брак был расторгнут при разводе.
Возможно, он был бы достоин подарка, если бы выжил, но он этого не сделал. В 1980 году, после восьмидесятичасовой рабочей недели на фирме, у него развилась кровоточащая язва, известная в медицинских кругах как «кровотечение ЖКТ». Однажды ночью в офисе он истек кровью, проигнорировав постоянную рвоту и диарею, наполненную кровью, приняв это за грипп.
«Остается только мой внук, которому сейчас тридцать восемь лет. Он тоже учился в Стэнфордском университете, но его специальностью был бизнес. Он злой, коррумпированный человек, и я не имею к нему никакого отношения. Он работает в Сиэтле в качестве высокопоставленного корпоративного сотрудника Pacific Healthcare. Он зарабатывает более двухсот тысяч долларов в год плюс опционы на акции. У него жена, трое детей и две любовницы в моем последний счет.Его дети - точные его клоны.Все они вступают в контакт со мной так мало, как только могут, и меня это устраивает.
«Именно здесь, Билл, мы сталкиваемся с двойной реальностью. В первой реальности, в которой я впервые встретил тебя в 1999 году, я жил в Сан-Франциско в своем старом доме, который я купил за второй год работы в Я был шатающимся стариком, мне было нечего никому сказать, мне было нечего делать. Я смотрел телевизор, иногда играл в гольф, но в основном сидел дома и ничего не делал. Возможно, я стал немного психически неуравновешенным?
«В начале 1997 года я начал замечать боль при мочеиспускании. Иногда моя моча приобретала коричневый оттенок. В конце концов, я потащился к врачу, чтобы его осмотрел, и он обнаружил, что у меня был рак предстательной железы. его первые атаки на мою толстую кишку и печень.Это было слишком далеко, чтобы я мог жить намного дольше.Даже радиация и химиотерапия лишь немного замедлили его.Мои дни были сочтены.
«Когда в январе 1999 года дошло до того, что я был не в состоянии больше заботиться о себе, мой внук, который числился моим бенефициаром, потянул за несколько ниточек внутри своей корпорации и добился того, чтобы меня поместили в концлагерь в Спокане. был достаточно далеко от него в Сиэтле и, самое главное, это было дешево. Он продал мой дом в Сан-Франциско и прикарманил большую часть денег. Он послал адвокатов навестить меня, чтобы убедиться, что мое завещание обновлено. мой врач вынес приказ «не реанимировать» и убедился, что оно было начато. Он сидел, просто ожидая, пока я умру, чтобы у него было меньше неудобств, о которых нужно беспокоиться. Очень американское отношение, не так ли?»
— Да, — кивнул я, точно зная, о чем он говорит. В то или иное время за свою карьеру я побывал в каждом доме для выздоравливающих в округе Спокан. Из сорока или около того, что у нас есть, возможно, три можно было бы считать качественным местом. Остальные тридцать семь были в основном складами, куда люди спрятали своих пожилых родственников, чтобы они умерли. Они были приговорены к этим адским дырам в тот момент, когда за ними стало неудобно ухаживать. И подавляющее большинство жителей этих мест были не родственниками бедняков, не родственниками национальных меньшинств, а родственниками старых добрых, белых, англо-саксонских, представителей среднего класса американцев. Присутствие мистера Ли в одном из них было аномалией. Нечасто можно было встретить азиатов в мошеннических домах. Азиатская культура гораздо больше уважает пожилых людей, чем американская.
«Итак, я пролежал, — продолжал г-н Ли, — более шести месяцев. С каждым днем мне становилось все хуже, я слабел, мой разум и рассудок ухудшались. А потом наступил последний день, день, когда я встретил тебя. Весь этот день я чувствовал, что становлюсь все более и более осознанным, более бдительным, чем когда-либо за последние годы.
«Итак, я пролежал, — продолжал г-н Ли, — более шести месяцев. С каждым днем мне становилось все хуже, я слабел, мой разум и рассудок ухудшались. А потом наступил последний день, день, когда я встретил тебя. Весь этот день я чувствовал, что становлюсь все более и более осознанным, более бдительным, чем когда-либо за последние годы.
Пришло время моей смерти, и явилась ясность, сопровождавшая дар. Ясность была там, но мое суждение сильно пострадало. Без обид, Билл, но я бы никогда не дал тебе того, что сделал, если бы был в здравом уме. Никогда.
«Но я не думал о таких вещах как о последствиях моих действий. Я не думал о том, насколько опасно то, что я делаю, я думал только о том, как после года, который я провел, видя худшее в Америке, Видя себя умирающим в этом концлагере, наконец-то появился кто-то, кто обладал какой-то элементарной человеческой добротой, некоторым сочувствием. Кто-то, кто относился к людям с уважением. Я решил рискнуть и предложил вам свой подарок. У меня не было времени, чтобы объяснить вам последствия; это было импульсивное решение в последние несколько секунд моей жизни. У меня все еще была возможность отозвать предложение, если бы вы пожелали мира во всем мире или бессмертия или чего-то в этом роде. Что-то, что имело бы ужасные последствия к судьбе и миру.
— Но ты этого не сделал. Ты попросил снова стать пятнадцатилетним, зная то, что знал на тот момент. Мне это казалось почти благородным. было то, для чего это было предназначено.Я честно не видел последствий для судьбы, которые могли бы произойти, если бы вы были менее нравственным человеком, чем я думала.К счастью, мои инстинкты были в основном правы насчет вас.
«В момент истины, в последние секунды моей жизни, я думал, что все это было напрасно. Когда мой дедушка передал мне подарок в том доме в Нанкине, я почувствовал, как определенная сила перешла от его тела к моему. Это был дар. Я чувствовал, как он входит в меня, ощущал его присутствие во мне с того самого дня. В тот момент я понял, что мое желание было исполнено и что теперь этот дар принадлежит мне и я могу его передать. Я знал это. ."
«Я не чувствовал ничего подобного, когда ты умер», — сказал я ему в замешательстве. "Ничего подобного. По правде говоря, мистер Ли, я вообще не думал о вас, как только написал документы и вышел из больницы. Такова была моя природа. Я не мог позволить себе вмешиваться в дела. трагедию, свидетелем которой я стал ради собственного рассудка. И я никогда не чувствовал, что что-то входит в мое тело. Если у меня сейчас есть дар, я его вообще не чувствую».
«Я понимаю твои чувства по поводу моей смерти, Билл», — сказал он мне. «Я был на войне и, наверное, понимаю их лучше, чем вы. Я видел человеческие страдания и потери во время войны в таких масштабах, которые вы, наверное, даже не представляете. Так что не жалейте, что забыл обо мне после вашего ухода. Но что касается передачи дара, вы не чувствовали, что он переходит к вам, и я не чувствовал, что он покидал меня, потому что это было связано с путешествием во времени. Ваше желание было исполнено, но возник парадокс. Два человека не могут владеть даром. в то же время. Это не было передано вам, потому что, исполнив ваше желание, я остался жив. Вот почему я думал, что это не сработает.
