Капитали$т. Часть 6. 1992 (СИ) - Росси Деметрио

— Так покупайте, — посоветовал Серега. — Если товар хороший, чего не купить?

— Сергей дело говорит, — согласился я.

— Куда⁈ — горестно воскликнул Валентин. — Ребята, мы в гостинице ремонт делаем! Материалы заграничные, доллары плачены! А то ни одной гостиницы приличной в городе нет, стыд-позор!

— Иностранцев поселить некуда! — поддакнул Володя.

— Вы так заботитесь об имидже города… — растроганно сказал я. — Это похвально…

— И заправки модернизируем потихоньку. И на фабрику швейную новое оборудование закупили, — продолжил перечислять Валентин. — Скажу по секрету, парни, мы в долгах, как в шелках… И вообще, банк для нас непрофильный актив. А вам в самую пору, вы с загранкой дела ведете.

— Че за банк? — спросил я безразлично.

— «Феникс», — сказал Валентин. — Нормальный банк, Алексей. Все бумаги в порядке, проблем нет. И это не частная лавочка, это бывший «Жилсоцбанк» преобразовали в частника.

— Почем? — снова перебил я бывшего комсомольца.

Валентин расплылся в улыбке.

— Ну что ты, Алексей! Зачем это⁈ Денег не нужно. Нас интересует бартер.

— Нефтебаза? — спросил Серега.

— Меняем наш непрофильный актив на ваш непрофильный актив, — сказал Валентин. — А что? По-моему, предложение стоящее! Разве нет?

Я молча прикидывал, что к чему. Нефтебаза приносила сравнительно небольшие деньги. Да и собственностью она нашей не была, всего лишь арендованное имущество.

— То есть, вы хотите, чтобы мы отказались от аренды нефтебазы? — спросил я.

Валентин энергично закивал.

— А с «Нефтепродуктом» сами вопрос решите?

Снова энергичные кивки.

— «Нефтепродукт» нам ее хоть завтра передаст. Если вы возражать не будете!

— Мы подумаем, — сказал я.

— Только недолго, — попросил Валентин. — С недельку, не больше. Вопрос срочный, сами понимаете.

— Договорились, — ответил я. — Мы позвоним, как надумаем.

Валентин удовлетворенно кивнул. Понял, что его предложение нас заинтересовало…

— Думаешь, стоящая тема? — спросил Серега, когда мы ехали со встречи.

Я пожал плечами.

— Сам прикинь. Сколько фирм на сегодня имеет к нам отношение?

— Хрен его знает, — сказал Серега неуверенно. — Одни закрываются, другие открываются… Штук пятнадцать. Наверное.

— И все работают через чужие банки. Это плохо. И процент чужим людям платим, и всю деятельность видно. Чужим людям, Серега. А еще можно поговорить с Борисом Борисовичем…

— Про банк? — удивился Серега.

— Про банк. И про бюджетные бабки. И не только про бюджетные…

— Ого! — еще больше удивился Серега. — Ты бюджетные потоки хочешь затянуть? Ну, нормальная тема, чего…

— Поглядим, — сказал я осторожно. — Что еще Борисыч скажет. И что там за ситуация с банком, все ли на самом деле в порядке… Если нормально, то можно будет поменяться. Хорошая сделка… Нужно будет всех собрать и обсудить.

— И Матвея? — вдруг спросил Серега.

Я поморщился.

— Матвея-то зачем? Он что, в финансах рубит чего-то?

— Да так… — как-то принужденно сказал Серега. — Я же вижу, что что-то не то происходит. Отношения… я не знаю! Какими-то другими стали. Может ему не нравится, что мы его как-то затираем. А, Леха? Какая-то напряженность в последнее время. И я чувствую, и другие.

— Что значит «затираем»? — возмутился я. — В теме с водкой он участвует как равный партнер. Авторынок — под ним. Колхозный и центральный рынки — тоже. Мало?

— Да хрен его знает… — задумчиво сказал Серега. — Вот когда ты говоришь, вроде все правильно. А по факту — какая-то лажа. Че происходит вообще?

— Не бери в голову, — ответил я. — В любом деле случаются недоразумения. А тут — большие дела, большие бабки… Пока все удается разрулить. Договариваемся, Серега, куда ж деваться… Вот сейчас решается вопрос, Матвей участвует в приватизации «Дома быта». И мы ему в этом содействуем. Как только все стартует, объект будет его.

— Получается, «Дом быта» мимо нас уплывает? — с внезапной грустью в голосе спросил Серега.

Я усмехнулся.

— Уплывает, да и хрен с ним. Мы «Дом одежды» выкупим. И «Родину» еще. Чего, мало, что ли? Крупнейшие универмаги. И в компании с Афганцем кое-чего возьмем… А если выгорит с банком… Это же круче, чем нефтяная скважина, чем золотые прииски!

— Понимаю. — Серега, кажется, заразился моим азартом. — Если что, я за.

Само собой, мы были не одни, кто претендовал на свою долю государственного пирога. Да, нам удалось забрать несколько довольно крупных объектах. И контролировать менеджмент еще на нескольких. Но подобными вещами занимались многие. Порой даже слишком многие… Случалось так, что на один объект находилось несколько претендентов. Возникали конфликты, которые в девяносто втором году решались отнюдь не в судах.

Убили директора крупного ювелирного магазина. Вместе с женой. Ночью вломились в квартиру и расстреляли из обрезов.

Убили «бригадира» городских валютчиков — нашего хорошего знакомого. Застрелили в машине. Мы были на похоронах.

Взорвали машину директора мясокомбината, который тоже готовился к приватизации.

Покушались на директора металлургического комбината, который, по слухам, делал дела с очень влиятельными столичными гангстерами. Деньги, которые там крутились, казались большими даже нам…

Количество криминализированной молодежи зашкаливало. Конечно, лезть на наши предприятия — таких самоубийц не находилось. Но вот «смежники» — фирмы, которые относились к нашей сфере влияния, но напрямую не были с нами связаны, регулярно жаловались на проблемы. Миша Афганец так же регулярно ездил разбираться. Как правило, хватало одного раза — Миша обладал редкостным даром убеждения, целой коллекцией оружия, похищенного с армейских складов, а также — коллективом единомышленников, для которых не составляло никакой проблемы пустить это оружие в ход.

Но очевидно, что там, где можно обойтись без стрельбы — нужно обходится без стрельбы. Нам удалось посадить «за стол переговоров» Мамеда — лидера азербайджанской диаспоры и по совместительству — делового партнера Матвея и Давида Семеновича Вайсмана — начальника управления торговли городского исполкома. Судя по физиономиям, высокие договаривающиеся стороны были не очень довольны. Каждый из них предпочел бы захватить в одиночку всю торговую сеть. Но договариваться пришлось — под давлением Матвея с одной стороны и Афганца с другой.

В результате азербайджанская диаспора выторговала себе овощехранилище и большую часть овощных магазинов. Давид Семенович был скорбен. Он тоже хотел овощехранилище.

— У меня давление сто восемьдесят на сто двадцать, — заявил он нам с Мишей Афганцем, когда переговоры подошли к концу. — У меня пульс. Ударов двести. Я, может быть, скоро помру, молодые люди. У меня не то здоровье, чтобы общаться с этими индейцами! Михаил! Я пришел к вам, как к человеку порядочному. А вы меня бросили, можно сказать, под танки. Договариваться? Как можно договариваться с человеком, который не понимает половину слов, а вторую половину понимает не так, как нужно? Мы, по вашему требованию, уступили овощехранилище! Ой, какое это овощехранилище! — Давид Семенович закатил глаза. — А овощные магазины⁈ Они лучшие в городе! Я интересуюсь — у него овощи — вся розница на всех рынках! Зачем тебе, спрашивается, магазины? Он хочет овощную монополию, молодые люди! Вы не понимаете, потому что далеки от торговли, а я в ней всю жизнь и все понимаю!

— Нужно, Давид Семенович! — сказал я сочувственно. — Ничего сделать нельзя.

— Знаете старую поговорку про жадность? — добавил Миша. — Кого она там сгубила?

— Я эту пошлую поговорку ненавижу с детства! — яростно заявил Давид Семенович. — Жадность! Где вы видели у Вайсмана жадность, когда он своими руками отдал непонятно кому лучшие объекты! Какому-то пастуху! Это черный день в моей жизни!

— Как посмотреть, Давид Семенович, — сказал я, не скрывая улыбку. — Поверьте на слово, что такое развитие событий является наилучшим для всех. За Мамедом стоят опасные люди. Кстати, Михаил, пока суд да дело, неплохо было бы предоставить охрану Давиду Семеновичу? Как вы считаете?