Черный дембель. Часть 4 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

Поинтересовался у Ильи Владимировича: нет ли у него знакомых в Госавтоинспекции, через которых я бы «заочно» сдал на права. Рассказал Прохорову, что у меня теперь есть мотоцикл, на котором я хотел бы спокойно колесить по городу. Директор швейной фабрики поздравил меня с обретением транспортного средства и спросил, почему я не получу водительское удостоверение «обычным» способом, раз уж проблем с ездой у меня не было. Я честно ответил ему, что «предпочёл бы ускорить процесс» и «щедро отблагодарил» бы человека, сэкономившего мне время на получение водительского удостоверения «обычным» способом. Прохоров пообещал, что «проконсультируется» по этому поводу с «приятелем».

Ещё я попросил у «дяди Ильи» совета, как мне на законных основаниях пропустить сентябрьскую поездку в колхоз. Уточнил, что «основание» мне нужно «со всеми положенными штампами и печатями», чтобы «в деканате не подкопались». Пояснил директору швейной фабрики, что всей душой переживаю за сбор урожая. Но «так уж сложились обстоятельства»: в начале сентября у меня состоится важная встреча, которую я не пропустил бы даже ценой обычного «прогула» поездки «на картошку». Прохоров пообещал, что проконсультируется на эту тему с «людьми». Заявил, что ответы на мои просьбы я получу от него «на днях». А его водитель приедет за «продукцией» моего кулинарного цеха в субботу утром.

Во вторник мы с Кириллом перевезли свои пожитки из посёлка в общежитие. Встретили рядом с комнатой вахтёров шумную толпу первокурсников. Поздоровались с бабой Любой, вручили ей банку маминого абрикосового варенья. Явились в комнату раньше Артурчика — полюбовались на комки пыли, что передвигались по паркету, словно перекати-поле по пустыне. Вооружились вёдрами с водой и тряпками. Припозднившегося на наш не субботний субботник Прохорова я отправил на кухню перемывать посуду и начищать потускневшие за лето бока гордости нашей комнаты: электросамовара. По завершению уборки я не отказал себе в удовольствии — прогулялся в душевую, где больше получаса простоял под струями тёплой воды.

Котову и Торопову мы встретили в столовой (заранее согласовали с ними время встречи через Артурчика, уже посетившего сегодня «женский» корпус). Они пришли туда, когда мы с Кириллом уже увлечённо стучали по тарелкам алюминиевыми вилками, а Артурчик размахивал ложкой и фантазировал вслух по поводу сентябрьской поездки в колхоз. Лена Котова обрадовалась встрече с нами, будто бы не видела нас всё лето. Выглядела она весёлой и бодрой. А вот Наташа Торопова мне показалась хмурой и молчаливой — сегодня она не отпустила в мой адрес ни одного язвительного замечания, будто ей было не до меня. Здесь же, в студенческой столовой на первом этаже нашей общаги я впервые в этой новой жизни увидел Ларису Широву.

Отметил, что встреча с Ларисой случилась на неделю раньше, чем «тогда». Я впервые в этой новой жизни посмотрел в ярко-зелёные глаза Шировой не третьего сентября рядом с главным корпусом МехМашИна при посадке в автобус. А сегодня, двадцать седьмого августа, когда сидел за столом в столовой, ковырял вилкой остывшую запеканку. Лара (так она сама себя называла) уселась по левую сторону от Котовой — напротив меня. Посмотрел мне в лицо открыто, без смущения. Улыбнулась — продемонстрировала ровные белые зубы. Я скользнул взглядом по её лицу и с удивлением заметил, что у Шировой и у Котовой схожие причёски (отличался лишь цвет волос), похожий овал лица и даже взгляд Ларисы походил на тот, каким меня частенько изучала Котова.

— Привет, мальчики, — сказала Широва. — Меня зовут Лара. Теперь я учусь вместе с вами.

Рыжеволосая «Лара» не спускала с меня глаз. На Кирилла и на Артурчика она взглянула лишь мельком. А вот моё лицо Лариса изучала внимательно, открыто, без смущения — как тогда, в автобусе.

— Привет, Лара, — сказал я. — Добро пожаловать в Новосоветск.

Со среды студенческая жизнь вернулась на круги своя. Утором мы с Киром и с Котовой пробежались по уже слегка подзабытому за лето маршруту, позанимались на спортплощадке. Позавтракали в столовой. Четвёртый этаж мужского корпуса постепенно оживал: на кухне у окна вновь объявились Красильников и Мраморов (устраивали там задымление), за стеной нашей комнаты зазвучали голоса приехавших из Старого Оскола соседей, шаркали ногами по коридорам шумные первокурсники. Вернулась в Новосоветск Инга Рауде — Кирилл умчался к ней. Артурчик после завтрака тоже ушёл в женский корпус. Ко мне в комнату ожидаемо нагрянула Котова. Лена по-хозяйски улеглась на мою кровать и рассказывала мне «свежие» сплетни.

В пятницу после обеда по этажу снова пополз запах бисквитных коржей. Пока незнакомые с работой моего кулинарного цеха первокурсники приходили на кухню, посматривали на работу Котовой. Поначалу они лезли к Лене с расспросами и даже неумело заигрывали с ней. Пока их воспитанием не занялся Вова Красильников. Вечером при моём появлении на кухне вчерашние школьники убегали оттуда подобно потревоженным тараканам. Лена поведала мне: Вова и Паша (теперь уже пятикурсники) пугали студентов первого курса «злым и беспощадным» Чёрным, который «сворачивал шеи» за один лишь взгляд на Котову. А тех, кто совал свои носы в духовки, где выпекались коржи, Чёрный (по их версии) попросту «безжалостно выбрасывал в окно».

Я шёл в душ, когда на первом этаже меня остановила кутавшая плечи в серый платок баба Люба.

— Чернов, ты опять мальчишек пугаешь? — строго спросила она. — Первокурсники о тебе всякие глупости говорят. Смотри, пожалуются на тебя в деканат. Или в комсомол.

Я вскинул руки, будто сдавался в плен, и заверил:

— Любовь Фёдоровна, ни с одним первокурсником я даже не разговаривал. И лишний раз не смотрел в их сторону. Исправно бреюсь по утрам, чтобы детишки меня не пугались.

Баба Люба хмыкнула.

— Значит, опять Красильников безобразничает, — сказала она. — Попадётся он мне…

Любовь Фёдоровна покачала головой.

И сообщила:

— В общежитии снова твоими пирогами запахло. Приятно. Соскучилась я по этому запаху.

В субботу водитель директора швейной фабрики приехал за тортами. Я погрузил ему в машину коробки, получил конверт с деньгами. Дмитрий сообщил: Илья Владимирович «велел», чтобы «вечерком» я позвонил ему «на домашний».

Для разговора с Прохоровым я вечером пошёл к таксофону — не попросил доступ к телефонному аппарату у вахтёрши. Трубку Илья Владимирович поднял не сразу. Но ответил мне бодро и приветливо.

Прохоров сказал, что «проработал» мои «вопросы». Заявил, что «конкретику» по «заочному» обучению для сдачи экзамена на право вождения мотоцикла он узнает «на следующей неделе»; в том числе и по «цене вопроса».

Порадовал меня, что «с колхозом» поможет мне уже завтра. Озвучил цифру (которая обозначала стоимость услуги). И велел, чтобы в воскресенье утром я пришёл в приёмный покой третьей городской больницы.

— Там тебя встретит Варвара Сергеевна, — сказал Прохоров. — Она тебя и проводит, куда следует.

— Завтра? — уточнил я. — В воскресенье?

— Всё верно, Сергей, — заверил Илья Владимирович. — Ты не ослышался. Утром. В десять часов.

Первого сентября я принял после пробежки душ и отправился не в столовую на завтрак, а поспешил на трамвайную остановку. До третьей больницы я доехал вовремя: явился в приёмный покой чётко в оговоренное с Прохоровым время. Варвара Сергеевна встретила меня. Вручила мне белый халат (натянуть его я не смог — набросил на плечи), повела по пропахшим карболкой коридорам.

Советская больница изнутри произвела на меня неприятное впечатление. Мрачные стены и потолок, плохое освещение. Атмосферу кошмарного сна развеивал лишь едва уловимый сладкий аромат духов, который источала шагавшая впереди меня медсестра. Ещё в августе в ресторане «Московский» я отметил, что от Вари пахло приятным парфюмом, но точно не рижской «Иолантой».

Варя привела меня к небрежно окрашенной в серо-белый цвет двери и обронила: