Ходок (СИ) - Седой Василий

Привлечение авиации он сразу одобрил, но и нехило обломал. Несмотря на то, что парашюты придуманы давно, в наличии их фактически нет. Как и людей, умеющих с ними обращаться. Поэтому десанта не будет. Но, как оказалось, все отработано ещё до меня. В район, куда нужно перебазировать грузы, заблаговременно отправляют лёгкий аппарат, который может сесть практически на любом пятачке. На нём доставляют понимающего человека, а он уже подыскивает площадку, пригодную для посадки Муромцев. Более того, пилоты этих тяжёлых самолетов с появлением у противника аппаратов, вооруженных пулеметами, научились летать и садиться на подсвеченную кострами поверхность, даже ночью.

Поэтому с переброской в нужные места наших диверсантов больших проблем быть не должно, если, конечно, генералу удастся выбить достаточное количество этих самых Муромцев.

В дальнейшем разговоре я затронул тему трофеев. Попросил генерала не учитывать мой будущий отряд в каких-либо раскладах. Честно обозначил, что пойду в первых рядах после прорыва только для того, чтобы набрать вагон-другой денег для своей женщины. После возвращения в свой мир хочу быть спокойным за её дальнейшую судьбу, поэтому и постараюсь делать по-максимуму, что смогу.

Генерал на моё высказывание о вагоне денег расхохотался и пообещал выделить мне под это дело целый городок. Если быть точным, разрешил разграбить Луцк. Не бог весть что, но приятно. Человек смог меня понять и даже готов посодействовать, не напрямую, опосредствованно, но и то — хлеб.

В свою очередь, он тоже не постеснялся меня попросить об одолжении. Задумал он немного-не мало — создать здесь, рядом с нами подобие курсов для унтер-офицерского состава будущих штурмовых и диверсионных групп. Понятно, что при таком дефиците времени и ограниченных возможностях речь идёт только о теории. Если говорить другими словами, он попросил рассказать офицерам, которые здесь соберутся все, что я об этом знаю, и на пальцах объяснить, каким образом их подразделениям надлежит действовать для получения наилучшего результата.

Окончание нашего разговора больше проходило на торговлю, потому что сразу после его просьбы, тут же последовала моя.

Я попросил у него ручные пулемёты и гранаты для своего будущего отряда, притом, в его понимании, в запредельном количестве. Двадцать пять ручников и хотя бы тысячонку гранат.

В итоге, мы договорились обо всем полюбовно, и закончив разговор, переместились к штабистам, где до самого позднего вечера генерал разбирался с практически полностью разработанным планом будущей операции. Я, по большей части, слушал, и анализируя услышанное, задавался вопросом:

— Каким образом, имея в высшей степени талантливых генералов, подобных Брусилову, мы не разгромили немцев и австрийцев раньше?

Человек мгновенно вникал в нюансы и тут же сыпал идеями, замечаниями и предложениями, будто текст книги редактировал. Уже практически полностью готовый план на глазах обрастал деталями, казалось бы, не значительными, которые превращали в итоге это творение в гениальное.

Брусилов меня удивил, поразил и заставил уважать в его лице весь офицерский корпус великой державы. И, если раньше я немного скептически относился к высшему руководству армии, то сейчас поменял свое мнение на прямо противоположное.

Закончилось это импровизированное совещание далеко за полночь. По его окончании я ещё больше удивился, когда выяснилось, что Брусилов не останется ночевать.

По его словам, он, только благодаря случаю, смог сейчас уделить нам толику своего времени. А так ему необходимо и дальше находиться рядом с Великим князем, следить, чтобы его сопровождение не лезло, куда не нужно, и продолжать спаивать иностранных советников, чтобы те невзначай не пронюхали чего-нибудь важного.

Этим высказыванием он меня рассмешил. Сам он, находясь здесь, малость успокоился и пришёл в себя. Похоже, ему действительно сейчас тяжело быть рядом с одним из тех, кто, по сути, развалил страну и заставил страдать её народ.

После отъезда генерала все закрутилось с бешеной скоростью. Мне пришлось так вкалывать, что сил перестало хватать даже на притихшую Татьяну. Уже на следующий день в полевой лагерь прибыл саперный батальон, который приступил к его расширению. Потом начали прибывать офицеры, отобранные для командования штурмовыми и диверсионными отрядами.

Генерал меня нагло обманул. Помимо офицеров, которых должно было быть в общей сложности чуть более ста человек, с ними прибыл и унтер-офицерский состав. Учитывая, что каждый офицер притащил с собой по пять нижних чинов, можно представить возникшее здесь столпотворение.

Я нафиг сорвал голос, пока не додумался разбить их на три части, и таким образом, облегчить себе жизнь и усложнить её прибывшим ученикам.

Теперь занятия приобрели хоть какое-то подобие порядка. Пока одной группе я давал теорию, вторая под присмотром казаков из моего будущего отряда занималась физподготовкой, а третья на практике отрабатывала тактические приёмы, усвоенные на моих занятиях.

По окончании занятий с штурмовиками и диверсантами для меня ничего не закончилось. Им на смену прибыли разведчики. Генерал в этот раз сам нас не посещал, ему было некогда. В письме, переданном вестовым, он попросил провести подобные занятия ещё и с этим контингентом. Пришлось идти навстречу, но в этот раз учёбе разведчиков я уделял только по полдня. Дальше они занимались самостоятельно, под присмотром некоторого количества казаков, а я принялся гонять свой будущий отряд.

Слово гонять не подразумевает нагрузку их физической подготовкой. Полковник действительно подобрал в отряд хороших бойцов. Мы занимались по большей части отработкой взаимодействия при штурме укреплений, зданий и сооружений. Для этого саперы, присланные генералом, построили небольшой полигон, совмещенный со стрельбищем. А пострелять моим бойцам тоже пришлось немало.

В процессе обучения, я, понимая, что за просто так никто сердце рвать не будет, завёл с полковником разговор о разделе добычи. Тот, по-своему обыкновению, улыбнулся и произнес:

— Правильный подход. Я уже, грешным делом, подумал, что все себе будете хапать. Да и казаки интересуются.

На что я, не задумываясь, ответил:

— Извините, как-то не до этого было. Лично мне, в принципе, какие-либо ценности не нужны, вся моя доля уйдёт моей женщине.

Полковник на этот ответ согласно кивнул головой и озвучил свое предложение:

— Я прекрасно Вас понимаю, мы с казаками уже давно обсудили, как справедливо разделить добычу. Возможность заработать — это благодарность Вам генерала. Предложение у нас простое. Половина отходит Вам, вторая — нам. Как между собой будем делить свою половину, мы сами разберёмся. Вас устроит такой раздел?

— Более чем. — Тут же ответил я, про себя подумав, что готов был получить максимум треть.

Все происходящее за прошедшее время можно описать очень коротко — косо, криво, лишь бы живо.

Как бы там ни было, а к моменту начала наступления мой отряд уже представлял из себя очень даже зубастую часть, которая, в случае столкновения, сможет удивить любого противника, как в окопах, так и в населённом пункте.

В трудовом угаре для меня фоном прошла даже новость о неожиданной беременности, поведанная Татьяной. Мною — давно ожидаемая. Я в тот момент был настолько вымотан, что даже сильно радоваться не был сил. Этим я чуть не обидел любимую женщину. Можно сказать, по краю прошёл, вовремя спохватившись, и постаравшись загладить вину всеми доступным способами.

В итоге, пусть где-то не очень качественно, но мы смогли подготовиться к наступлению, и теперь только время покажет результат затраченных усилий.

За несколько дней до назначенного времени начала операции меня вместе со всеми штабистами вызвал к себе Брусилов. Направились мы к нему полным составом. Смысла кому-либо оставаться тут не было никакого.

Честно сказать, я не ожидал, что Брусилов позовёт меня на совещание, где будет ставить задачи командирам армий, корпусов и даже дивизий. Здесь присутствовали люди, действительно оставившие след в истории, о которых в моем времени, наверное, слышали все.