Ванька 11 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич

Нет, с таким людьми нам никакие англичане не страшны. Пусть переправляются, мы их тут встретим. Умоются, суки, кровушкой. Не взять нас никаким чудо-оружием.

Глава 26

Глава 26 Из Парижа

Я вернулся в кабинет Сормаха. Военный комендант Парижа, как сел в кресло, так в нём и находился. Отдыхал после разговора с Крыленко, в себя приходил.

Я тоже что-то устал. Недалеко совсем сходил, а ноги даже подрагивали.

Сутки почти не может Москва с Францией связаться…

Сказанное главковерхом раз за разом мозги мне царапало.

Сутки…

Сутки?

Сутки!!!

Переплыв через Ла-Манш, Д’Артаньян всего за двенадцать часов доскакал от пролива до Парижа, а у жителей острова сейчас не только лошадки, но и более современные средства передвижения имеются!

Как я сразу про это не сообразил? Англичане сейчас уже по коридору к кабинету Сормаха должны шагать.

Я бросился к окну.

Бросился…

В том состоянии, что я находился, получилось это плохо. Пара быстрых шагов и мне воздуха стало не хватать. Задохнулся я, как Федор бы выразился.

Медленно и плавно всё надо делать, сам же я об этом Сормаху говорил…

По аллее к дворцу двигалась цепочка людей в военной форме. Не в красноармейской, не в богатырках…

Ну, всё… Приплыли…

Приплыли — мы. Я и Сормах. Эти — приехали.

Англичане, не дурней они паровоза, знали где штаб военного коменданта Парижа находится и не могли сюда не заглянуть.

Раз, два, три… десять… пятнадцать… много. Много. С таким количеством мне и Сормаху не справиться.

— Николай! Англичане. — я повернулся к Сормаху. — Уходить надо.

— Много?

— Много. На нас за глаза хватит.

— Помогай тогда…

А, что мы ещё могли сделать?

Сормах сам встал, тут его немного в сторону и повело.

— Тащить тебе меня придется…

Меня бы кто потащил. Совсем я от такого бы не отказался.

— Оружие есть?

— Имеется. — я скосил глаза на кобуру.

Никуда она чудесным образом не исчезла, на своем законном месте находилась. Без пистолета я сейчас не хожу, ещё и пару запасных обойм таскаю.

Сормах тоже был вооружен.

— Двинулись, — на правах старшего распорядился комендант Парижа.

К центральному входу мы не пошли, нам в сторону гаражей сейчас нужно. Без колёс мы далеко не уйдем, что тот, что другой — форменные инвалиды.

Николай руку мне на плечо закинул и поползли мы как улиточки. Пока вниз спустились, четыре раза стояли отдыхали. Садиться не рискнули по понятным обстоятельствам. Прислонимся к стене и стоим, как рыбы рты разеваем.

Только бы с автомобилями ничего не случилось! Самолёт-то почему-то упал, после того как маятники часов останавливались. Может, повредилась вся техника после неизвестного воздействия? Попытаемся мы машину завести, а она — ни в какую не пожелает с места сдвинуться.

Охрана у гаражей, как и в Люксембургском дворце, находилась в бессознательном состоянии. То же самое — водители в самом месте стоянки автомобилей.

Когда они оклемаются? Меня-то золотые фигурки в чувство привели, а Сормаху, скорее всего, повезло от того, что он рядом со мной находился. Вернее, не со мной, а с ними — зверьками бьярмов.

Да хоть когда… Всё равно — поздно. Займут англичане Францию…

Вот и споткнулась на всем скаку мировая пролетарская революция! Так всё хорошо шло, а тут — то одно, то другое. Ещё и в Ленина стреляли…

Автомобиль завелся, как будто только нас и ждал.

— Куда? — я вопросительно посмотрел на Сормаха.

— Куда получится, Нинель, надо сначала из Парижа убраться…

Николай просто вырубался, держался на одной силе воли.

Это, легко сказать — из Парижа убраться. В городе в полном здравии только англичане, а тут мы такие красивые на автомобиле… Нам бы как-то по-тихому, как Д’Артаньяну — на лошадках, но нет коняшек. Да и не удержится на лошади Сормах, через минуту с её свалится.

— Ну, двинули, помолившись, — самому себе мною было сказано.

Я был сейчас за рулём, Николай — сзади на диванчике. Город я не очень хорошо знал, так что проблемы у нас скоро появятся. А что делать? Лапки вверх задрать?

Однако, дуракам — везет. Это я про себя и Николая Гурьяновича, славного заслуженного большевика и преданного бойца передовой пролетарской партии. Англичане у Люксембургского дворца видно каким-то передовым отрядом были, по всему Парижу островитяне ещё как тараканы не расползлись. Поэтому, из столицы Франции мы укатили без приключений и единого выстрела. Никто нас не остановил и не задержал. Всегда шумный город был тих, только, когда мы мимо какого-то дома проезжали, там собака выла. Даже голуби куда-то попрятались, как их тут и никогда не бывало.

Глава 27

Глава 27 Мы поворачиваем обратно

Так, а куда мы едем?

В сторону России?

К Английскому проливу?

Я был в этом вопросе сейчас совершенно не ориентирован.

Чёрт, черт, черт!!!

Чуть лежащего на дороге мужика я не переехал колесами автомобиля! Видно возвращался он поздней ноченькой домой откуда-то, или — понесла его нелегкая по темной поре за приключениями. Вздыбилось мужиково естество и как стрелка компаса стало указывать на место, где его подружка ждёт…

Так, стоп. Лежащего надо обязательно осмотреть, и не только из чисто медицинского интереса. Как он себя чувствует после этого самого нахлобучивания, воздействия неизвестным оружием или чем-то таким, до сих пор мне непонятным? Начинает уже в себя приходить? Дальше в беспамятстве находится? Как долго оно будет длиться? Последнее — очень важно в военном отношении.

Вопросы, вопросы, вопросы…

И — ни одного ответа.

— Ты чего остановился? — раздалось с заднего диванчика.

Так, так, так… Сормах начал в себя приходить, интерес к окружающему проявлять.

— Мужик на дороге валяется. Надо посмотреть, что с ним? — уже покидая автомобиль ответил я Николаю Гурьяновичу.

Ну, если сравнивать с охранниками военного коменданта Парижа, что у дверей его кабинета остались лежать, то мужик на дороге проявлял более явные признаки жизненной активности. Пульс его был в норме, как по частоте, так и по наполнению и напряжению. Дышал он нормально, только сознание отсутствовало. Впрочем, реснички у лежавшего подрагивали. Складывалось впечатление, что сейчас он глаза откроет и спрашивать начнёт, что такое с ним случилось.

Сормах вышел из машины и встал со мной рядом.

— Ну, как он?

— Думаю, скоро очнётся.

— Очнётся? Наши в Париже, тоже?

— Пока ничего, Николай, я тебе не могу сказать.

Сормах брови свёл, на месте озабоченно затоптался.

— Бросили мы их… По всему получается, бросили… — Сормах закурил папиросу.

Бросили… Тут с Сормахом не поспоришь.

Мужик на дороге что-то промычал, но глаза пока не открыл.

— Дальше поехали? — я вопросительно посмотрел на коменданта.

— Погоди, думаю…

Мужик заелозил руками по гравию, попытался сесть пока не открывая глаз.

— Наши тоже сейчас так? — был задан мне очередной вопрос.

— Николай Гурьянович, откуда я знаю?

Кстати, от мужика несло как из винной бочки. Охранники Сормаха — трезвы были как стеклышки. Я и Сормах, выпивали перед остановкой маятников. Может, алкоголь и сыграл свою роль, явился защитником от вредоносного воздействия?

Мужик, что чуть не попал мне под колеса, открыл глаза, сел, начал озираться по сторонам, наконец — сконцентрировал свой взгляд на нас.

Мы были спрошены на французском, а на каком же ещё, отчего у него голова болит?

— Пить надо меньше, — на языке родных осин ответил Сормах.

Я и не знал, что он французский понимает.

— Нинель, поехали обратно! — принял решение Сормах. — Нечего своих бросать.

Посконная правда в словах Николая Гурьяновича присутствовала. Его деды и прадеды сейчас точно так же бы сказали. Отец — тоже.