Расселл МакКлауд - Чёрное Cолнце Таши Лунпо
Бекетт откинул голову назад и смотрел в потолок его офиса, как будто он мог там найти решение.
- Вы думаете, этот журналист нашел, возможно, след, который мог бы иметь значение также для нас?
- Да, я так думаю. Однако след – это не Вевельсбург, но он ведет через Марте-на в Тибет. Француз, конечно, мог бы больше рассказать об этом.
- Вайгерт что-то об этом знает?
- Сложно сказать. Во всяком случае, он еще ничего до сих пор не написал об этом. Я бы очень удивился, впрочем, если бы Мартен рассказал ему что-то важное. И в книге, которую он написал о Вевельсбурге, тоже нет абсолютно ничего важного. Даже если Мартен действительно знает больше, пожалуй, он не заинтересован публиковать это.
- У вас есть какие-то предложения, как мы должны поступить дальше?
Киплинг рассчитывал на этот вопрос.
- Теперь, я думаю, нам приходится иметь дело, прежде всего, с двумя явными проблемами: с этим журналистом и с Мартеном. Журналист мог бы оказаться неприятным, но, в конце концов, он – мелкая сошка. Что бы он ни узнал, он все равно никогда не сможет понять, в какую игру играют тут на самом деле. Но чтобы избежать возможных трудностей, главный редактор мог бы привести все снова в порядок. Как показал телефонный разговор с Веной, он тоже звено цепи, пусть даже и незначительное.
- А Мартен?
- Если мы хотим знать побольше о нем, нам следовало бы его, скажем так, опросить теперь.... Смотря по тому, что он ответит, мы посмотрим.
- Не лучше ли будет, если мы еще подождем? Вероятно, Мартен приведет нас к цели?
Киплинг энергично покачал своей массивной головой.
- Гаракин мертв, Фолькер мертв. Если все обстоит так, как я предполагаю, у нас больше нет времени. Мы должны предпринять что-то, Томас!
Бекетт встал и посмотрел на Киплинга снисходительно.
- Хорошо. Но я хотел бы, чтобы вы лично этим занялись.
- Все ясно. Уже сегодня я вылечу в Европу. Я вам доложу.
Вена, 25 ноября
Главный редактор «Листка» как раз взял свое пальто, когда услышал за собой голос, назвавший его имя. Он повернулся в поисках обратившегося.
- Мне жаль, что я не мог поприветствовать вас еще раньше. Как ваши дела, господин доктор?
Длинная, худая фигура подходила большими шагами к нему, чтобы остановиться, наконец, почти перед ним. Ганс-Йорг Шнайдер подал ему руку. Бергманн схватил ее.
- О, спасибо, не могу жаловаться.
Бергманн выдавил из себя улыбку. Это давалось ему с трудом. Так как всякий раз, когда он встречал Шнайдера, он чувствовал себя несколько неприятно. Он был могущественным человеком в стране, более сильным, чем его функция директора правления самого большого австрийского банка заставляла предполагать.
- Как дела у вашей прелестной супруги?
- Лучше чем мне, как кажется. Она уже как раз прожужжала мне все уши свои-ми желаниями. Вы знают, самая новая осенняя мода.
Шнайдер смеялся.
- Да, да, у меня то же самое. Какими похожими вещи, все же, иногда бывают.
Бергманн должен был поднимать голову, чтобы смотреть на угловатое лицо своего собеседника с ростом в два метра. Оба мужчины были превосходным олицетворением противоположностей. Высокий, стройный директор банка черпал свой авторитет из своего излучения. Можно было без проблем использовать его для рекламы его банка. Динамично и успешно, звучал бы, вероятно, рекламный лозунг. Он был мужчиной, которому кое-что доверяли, который умел вызывать лояльность, так как он воплощал компетенцию и взлет.
Бергман, человек небольшого роста, напротив, обычно окапывался за его функцией. Наконец, он был главным редактором одной из самых серьезных га-зет страны. И он обычно выступал именно в таком образе. Если это не помогало, он был беспомощен. Здесь, в этом месте, это ничем не помогало. Так как у иерархий, действующих снаружи, не было силы в этих залах. Здесь действовала другая иерархия, та, которая соответствовала настоящей власти. Шнайдер сто-ял выше Бергманна, и Бергманн был, лишившись защитного щита своей профессиональной функции, смущен.
- Ваша газета в репортажах об убийстве Бернхарда Фолькера вела несколько нетрадиционную линию, если я могу так сказать.
Смущение Бергманна росло. В течение последних дней с ним уже несколько раз говорили об этом. И с каждым разом раздражение на Ганса Вайгерта увеличивалось. Главный редактор попробовал улыбнуться.
- Вы не первый, кто говорит это мне. Но так оно и есть, к сожалению: ошибки иногда случаются даже с самым лучшим журналистом.
Бергманн ненавидел, что ему приходилось защищать Вайгерта. Но то, что печаталось в «Листке», было также тесно связано с именем его главного редактора.
- Я понимаю. Но я, пожалуй, могу предположить, что для такой серьезной газе-ты как «Листок» это не совсем приятно. Все же, газета определенным образом несет и некоторые государственные функции, не так ли?
Бергманн переминался с ноги на ногу, как школьник, которого застукали при краже вишен.
- Я уже устроил головомойку Гансу Вайгерту, который занимался этим случаем. Я думаю, он понял, что совершил ошибку.
Мозг главного редактора занимался поисками возможностей, чтобы окончить неутешительную беседу. Но Шнайдер перечеркнул эти соображениям и доверительно отвел его в сторону.
- Вот как раз об этом я и хотел побеседовать с вами. Я говорил с несколькими братьями в США, а также в Объединенных Нациях здесь в Вене. Они считали, что было бы, пожалуй, лучше оставить это дело. Такой человек как Вайгерт, и я передаю тут только мнение моих друзей, мог бы со своими выдумками причинить очень большой вред.
Теперь Бергманн знал, откуда дул ветер. Нет ничего проще этого. Вайгерт и так был для него занозой. И, наконец, друзья его собеседника, даже если он не знал их всех лично, были и его друзья тоже. Иногда как раз таким образом передавались просьбы ему, человеку из прессы. Ему никогда не приходило в го-лову отвергать их, даже если он не понимал их смысла. И в отдельных случаях он также уже извлекал пользу из связей. Действие и вознаграждение, в конце концов, на благо всех, не только непосредственных участников. Бергманн часто размышлял над этим, но все же не мог найти в этом ничего плохого. Речь шла о большем, благородном деле. Там пути спокойно могли оставаться в темноте.
- Я поговорю еще раз с Вайгертом и надеюсь, что смогу найти удовлетворительное решение.
Бергманн смущенно провел рукой у себя над головой. Он надеялся, что смог удовлетворить собеседника.
- Я благодарю вас, господин доктор. Все же, было бы жаль, если бы такой хороший журналист как господин Вайгерт из-за своего несолидного репортажа больше не был бы приемлемым работником для «Листка». Вы не находите?
Означало ли это, например, что он должен будет уволить Вайгерта, если тот продолжит раскапывать это дело? Бергманн немного запутался. В конце концов, он не хотел сделать ошибку, если речь шла о желаниях Шнайдера.
- В каком случае вы не будете больше считать такого человека как Вайгерт приемлемым, господин Шнайдер?
- Трудный вопрос. Я ничего не понимаю в газетном деле и совсем не хочу вмешиваться в ваши дела, само собой разумеется. Но я мог бы представить, если определенные аспекты покушения на Фолькера будут подогревать снова и снова...
- Вы имеете в виду это дело со знаком, который у Фолькера, по меньшей мере, по словам Вайгерта, выжгли на лбу?
- Да, я имел в виду именно это.
- Я понимаю. Все же, я могу заверить вас, это не произойдет. Вайгерт здесь явно вышел за грань допустимого для «Листка». Как я уже говорил: я разъяснил ему, что мы не можем позволять себе такие бульварные статейки.
- Я рад видеть, что такая значительная газета для страны как «Листок» находится в таких хороших и ответственных руках как ваши.
Бергманн выпрямился. Улыбка далась ему немного легче, чем раньше.
Шнайдер подал руку главному редактору.
- До свидания, господин доктор. Было приятно поболтать с вами. Передайте мой самый большой привет вашей супруге.
- Спасибо, взаимно. До свидания.
Есть определенные желания, которым нельзя отказать, Бергманн знал об этом. А что касалось этого Вайгерта, то если он был целью этих желаний, ему, Бергманну, ни в малейшей степени не мешало. Существуют, в конце концов, пределы, и в журналистике, и в особенности для «Листка». Бергманн надел пальто и вышел через ворота на Рауэнштайнгассе.
Вевельсбург, 26 ноября
Цифровые часы машины указывали 19. 33. Ночь уже накинула на пейзаж свое темное покрывало. Только фары въедались в тьму своими яркими лучами и заставляли мокрую от дождя дорогу блестеть. Вайгерт включил обогреватель, по-тому что довольно сильно похолодало.
Новостей в расследовании покушения на Фолькера не было. Следовательно, репортажи об этом тоже «уснули» и соскользнули с первой страницы «Листка» назад, значительно сократившись в объеме. Да и не было ничего такого, о чем стоило бы писать. «Следствие продолжается», сообщала полиция, что значило всего лишь: «У нас нет следа».
