Александр Прозоров - Смертельный удар
Ганнибал остановился у ограждения, устремив взгляд единственного глаза в сторону прибрежных вод, где курсировали римские квинкеремы. обстреливая укрепления бухты из своих орудий. Грохот сражения и крики доносились даже сюда.
— А что до моего нового титула, на который ты так прозрачно намекаешь, — вновь заговорил он. не оборачиваясь, — то, назовись я хоть царем всего Обитаемого мираэто не помешает мне общаться с моими военачальниками. Армия. Чайка, всегда была и будет моей главной опорой, а ее офицеры моими боевыми товарищами.
«Кто бы сомневался», — не смог сдержать улыбки Федор, проследовав за своим покровителем. Честно признаться, такой ответ был ему по душе, даже если пуниец и лукавил. Но Федор действительно не первый день находился рядом с этим человеком, а кроме того, уже был глубоко втянут в интриги Баркидов, чтобы понимать, — без опоры на армию у него действительно ничего не выйдет.
— Говоришь, ты едва проскочил под носом у римлян? — уточнил Ганнибал, продолжая рассматривать сражение, которое уже перекинулось на стены. Легионеры в некоторых местах смогли вскарабкаться на укрепления и даже захватить одну из башен. К счастью, не из тех, что управляли цепью. На остальных участках защитники не позволили кораблям подойти так близко, чтобы высадить пехотинцев на стены.
— Мне повезло, — кивнул Федор, тоже присматриваясь к разраставшемуся сражению, — у нашего сицилийского корабля оказался отличный капитан. Мы даже успели потрепать парочку римских квинкерем.
Несмотря на реальность прорыва, Ганнибал казался абсолютно спокойным. На помощь к защитникам уже двигались внушительные силы пехотинцев Атарбала. Кроме того, с десяток квинкерем направилось к выходу из бухты, с явным намерением отогнать римлян подальше от стен и дать им бой на воде. Ганнибал не собирался просто отсиживаться в крепости.
— А что сейчас происходит вокруг? — спросил Федор, бывший не в курсе последних событий. — Наслышан, пока я был в Испании и Африке, здесь произошло много изменений.
— Все в порядке, — ответил Ганнибал, отлично поняв вопрос Чайки, — верные мне силы удерживают половину Италии и почти всю Сицилию, да это ты и сам видел. Мы готовимся к новым сражениям, но римляне до сих пор не рисковали переходить в наступление.
— Кто же тогда эти вояки? — позволил себе усмехнуться Федор, кивнув в сторону римских легионеров, которых защитники Тарента то и дело сбрасывали со стен, но они с упорством рыжих муравьев продолжали карабкаться наверх по лестницам.
Наверняка кто-то из тех, кого разослал повсюду Марцелл, для того чтобы беспокоить меня в моих же владениях. Он сейчас вновь управляет флотом и старается досадить мне.
Ганнибал перевел взгляд со стен на лицо Федора и добавил:
— У Рима сохранился большой флот, а большая часть моих кораблей находится в Испании и Африке. Флотоводцев не хватает. Поэтому море даже вокруг моих берегов сейчас неспокойно.
Море сейчас везде неспокойно, — проговорил Федор, вспоминая свое путешествие из Италии в Испанию, а оттуда, с небольшой задержкой на берегу, в Африку и обратно. — Они хотят захватить город?
— Скорее просто напомнить мне, что Рим еще жив, — отмахнулся Ганнибал, — никаких сухопутных приготовлений вокруг Тарента нет. Все легионы, способные атаковать меня, заняты охраной Рима и подступов к нему. Но не будем больше об этом.
Ганнибал развернулся спиной к морю и наш иец сделал жест, приглашавший Чайку к столу.
— Этот приступ отобьют без нас, — сказал он, возвращаясь в зал и усаживаясь в кресло, — а нам е тобой есть что обсудить и без этого малозначительного сражения. Марцелл явно просчитался, думая меня испугать. Зря только погубил столько легионеров.
Ганнибал взял свою наполненную вином чашу и кивком предложил сделать то же самое Федору, мгновенно позабыв о римлянах. Так словно их и вовсе не существовало. А Федор поймал себя на мысли, что Ганнибал, как и подобает стратегу, замыслившему большое дело, просчитывает свои ходы на много месяцев вперед. Для него этот внезапный штурм не более чем досадное недоразумение, которое, впрочем, тоже вписывается в ту картину передела мира, которую он себе нарисовал уже давно.
Наполнив самостоятельно свою чашу — слуг при таких разговорах Ганнибал не терпел, — некоторое время Чайка молчал, не зная с чего начать свой рассказ. В голове роились всякие беспокойные мысли о судьбе Гасдрубала и его армии, где он оставил своих друзей, о Карфагене и сенаторах, которые теперь стали врагами. А Ганнибал не торопил его, наслаждаясь вином, словно на свете не было более важного дела, чем отпробовать прекрасного греческого вина во время штурма города. Но Федор задумался надолго и Ганнибал все же решил подтолкнуть его к разговору.
— Ну, как поживает мой брат, ведь ты доставил письмо? — заметил он таким тоном, словно речь шла о простом сообщении, доставляя которое Федор совершил увеселительную прогулку по морю.
— Доставил. Затем мы вместе с ним отплыли в Африку и высадились в Нумидии с большой армией, перед которой, казалось, никто не устоит, — выдавил из себя Чайка, решив не растекаться мыслью по древу, а сразу перейти к сути. — Хотя, когда я говорил с Магоном, он пытался уверить меня в обратном и сказал, что судьба Баркидов уже решена.
— Ты говорил с Магоном? — брови Ганнибала поползли вверх, от неожиданности сообщения он даже перестал пить вино, едва не поперхнувшись. — Мой брат настолько доверился тебе, что послал на переговоры?
— Не совсем так, — пробормотал Федор, отпивая пересохшими губами глоток вина и размышляя о том, не слишком ли он прямолинеен в вопросах политики. — Гасдрубал послал меня за подкреплением, что прибыло вслед за нами из Испании и высаживалось на побережье. А там меня захватили люди сенатора и вывезли в Карфаген. Стек пор я не видел ни вашего брага, ни его армии.
— Но тебя все же не казнили как изменника, — заметил на это пуниец, быстро уловив суть и тем самым подтверждая все, что рассказал Федору сенатор Магон, — значит, тебе удалось бежать?
— В тот день, когда сенатор Магон удостоил меня последнего приема, еще никто не знал о том, что… — Федор на мгновение умолк, подбирая слова.
— О том, что я перестал подчиняться сенату и объявил себя независимым властителем, — помог ему Ганнибал, — о том, что я стал главным врагом старого Карфагена.
— Да, — кивнул Федор, — об этом не знал никто… включая меня.
— Но тебя не казнили, — вновь напомнил Ганнибал, ничуть не смущаясь тем, что, используя Федора «втемную», подверг его жизнь новой опасности, не считая обычной войны.
— Нет, — ответил Федор, выпив для храбрости еще вина и опуская свободную руку на колено. — Но совершенно неожиданно мне пришлось делать выбор.
— И с чем же ты прибыл ко мне? — вдруг как-то отстраненно поинтересовался Ганнибал, и Федору даже показалось, что тот скользнул взглядом по его оружию.
«Уж не думает ли он, что я предатель и пробрался сюда, чтобы убить его? — от такого предположения Федор едва не выронил бокал и даже выпустил его из пальцев, поставив на стол, — а может быть, проверяет. Когда перед человеком встает действительно серьезный выбор, неизвестно, что он сделает. В такой ситуации люди меняются».
— Я сделал выбор, — проговорил с нажимом Чайка, — и вернулся в Тарент. С той стороны моря у меня теперь нет ничего.
Он допил вино, проглотил пару оливок и отломил кусок от хлеба, отправив в рот хрустящую корочку. Пуниец немного помолчал, рассматривая сидевшего напротив командира двадцатой хилиархии, и Чайка почувствовал, что лед недоверия, возникший внезапно, еще не полностью растаял.
— Значит, Магон отпустил тебя? — предположил Ганнибал, закончив свои размышления. — На это у него могли быть свои причины. Я помню, что однажды ты спас ему жизнь. Но никак не предполагал, что он будет столь благосклонен к людям своего злейшего врага, даже после того как он перестал играть роль друга. А теперь дело обстоит именно так.
Федор ничего не ответил, продолжая молча жевать. Едва он оказался за богато накрытым столом, его вдруг охватил такой дикий голод, словно Чайка не ел уже целый месяц. «Нервишки пошаливают, — подумал он, отправляя в рот пригоршню орехов вслед за такой же пригоршней сушеных фруктов, и спросил сам себя: — Боишься, друг, что вместо награды за Испанию тебя отправят на виселицу?»
— Так о чем вы говорили с Магоном? — поинтересовался Ганнибал, откидываясь в кресле. — Уверен, разговор со столь высокопоставленным человеком позволил тебе узнать много нового о тайной жизни Карфагена. В том числе и обо мне.
Было видно, что Ганнибал заинтригован. Он не хотел открыто признаваться в этом, но история Федора, который должен был находиться в Испании, а по воле судьбы неожиданно угодил из огня да в полымя, явно заинтересовала Великого Пунийца. «Ладно, расскажу, — решил Федор, — а там будь что будет».
