Андрей Ерпылев - Личный счет. Миссия длиною в век
А второе… Еще недавно он очень близко знал одну русскую девушку…
– У нас хорошо преподают иностранные языки в гим… гм-м… в школах, – с некоторой запинкой ответил задержанный, обладавший таким чистым «версальским» выговором, что, к примеру, отцу Шарля Сулейману, до сих пор укладывающему асфальт, несмотря на солидный возраст (жить-то как-то надо), оставалось бы лишь позавидовать. Да и самому инспектору, язык парижских окраин осваивавшему отнюдь не в пансионе для отпрысков состоятельных семейств.
– Да? Что-то не доводилось мне раньше встречать русских, шпарящих по-нашему без малейшего акцента, – насупился Шарль, изучая розовые странички паспорта, сплошь пестрящие визами Египта и Турции, кое-где разбавленные «шенгенами». – Вашу школу, случайно, курировал не КГБ?
– Что?.. Ах да, КГБ… Нет, я не имею к спецслужбам никакого отношения.
– А карате вас, надо думать, научили в школе бальных танцев.
– Не карате, мсье, – вежливо поправил слугу закона допрашиваемый. – Джиу-джитсу, осмелюсь заметить.
При этих словах молодой человек непроизвольно прикоснулся пальцами к седому виску, вызвав особенно яростный приступ неприязни у инспектора.
«Как раз такие и нравятся взбалмошным девчонкам, – неприязненно подумал инспектор, косясь на дверь, за которой, как он знал точно, маялась одна из таких «девчонок». – Седина, шрамы… Джиу-джитсу… Тоже мне – агент ноль-ноль-семь! Что это хоть за хрень такая – джиу-джитсу?»
Увы, молодой полицейский не обладал ни первым, ни вторым – курчавые волосы его были черны как смоль, а кожа – довольно белая, кстати, – гладкая, словно у девушки. Да и восточными единоборствами парень не увлекался, с горем пополам освоив десяток приемов из обязательного арсенала – он больше полагался на табельное оружие.
«Естественно, что Натали выбрала вот этого супермена, к тому же соотечественника…»
С каким удовольствием незлой, в общем-то, инспектор засадил бы удачливого соперника в кутузку, но… Налицо была явная самооборона. По показаниям свидетелей – Натали нашла еще пару каких-то пенсионеров, удивших рыбу с парапета Сены и видевших похищение, так что тут не подкопаешься, – посадили его в машину насильно, в квартире были найдены в изобилии оружие и наркотики, на личностях, пострадавших от кулаков русского, пробы было ставить негде… В общем, парня нужно было отпускать. И даже поблагодарить, поскольку все трое избитых им «парижан» (паспорта Французской Республики у них были в полном порядке – выданы беженцам с Кавказа несколько лет назад) проходили по ряду громких дел, но…
– Я вынужден буду сообщить иммиграционным властям о вашем поведении, – Шарль с видимой неохотой закрыл паспорт с золотистым двуглавым орлом на темно-красной обложке и пустил его по столу владельцу. – И уверен, что срок вашего пребывания в Париже будет сокращен.
– Ничего страшного, – широко улыбнулся русский. – Я и сам собирался уезжать в самое ближайшее время. Мои дела здесь окончены и…
– В самом деле? – живо поинтересовался полицейский.
– Абсолютно точно, – заверил его задержанный, пряча паспорт во внутренний карман куртки. – Думаю завтра-послезавтра отбыть в Москву.
«Может быть, у нее с ним не так серьезно? – проснулась в душе влюбленного робкая надежда. – Как там звучит та странная русская поговорка? С глаз пропал – сердце забыло? Как-то так…»
– Рука не очень болит? – как мог сердечнее улыбнулся он, кивнув на забинтованную ладонь русского.
– Терпимо… До свадьбы заживет.
– До чьей свадьбы? – сердце Шарля пропустило удар. – До какой свадьбы?
– Это так говорится, – улыбнулся русский. – Русская поговорка. Я могу быть свободен?
– Отчего же нет? – облегчению француза не было предела. – Подпишите тут и вот тут… Отлично… Всего хорошего.
– И вам того же.
Молодой человек поднялся на ноги, чуть слышно охнув при этом («А он не такой уж супермен! – мстительно подумал Шарль, даже движения не сделав помочь сопернику. – Вовсе не из железа вы, мсье Джеймс Бонд, а из костей и мяса – ничем не лучше меня!»), и вышел из кабинета. И инспектор успел увидеть, как кинулась к нему Натали…
* * *«У вас сердца нет, ротмистр! – бушевал Саша, готовый душу вытрясти из своего виртуального сожителя. – Зачем же вы так девушку обидели? Она от всей души хотела помочь…»
«Знаю я это «от всей души», – Петров мог поклясться, что Ланской ухмыляется. – Душа здесь, мой дорогой, ни при чем. Этой юной особой… очень миленькой – у вас есть вкус – руководили совершенно иные материи. Но, увы, нам сейчас нельзя тратить время на девушек. Какими бы миленькими они ни были. У нас – дела. А сердца у меня действительно нет – тут вы правы. Давно уже нет».
«Нам»… Александр внезапно понял, что до чего бы ни дошло у них с Наташей, только что убежавшей в слезах, он был бы не один на один с ней, а как бы «в компании». Со всезнающим, циничным и язвительным мужиком. Представить только: вдруг бы он начал встревать с советами, оценками, а то и вообще перехватил бы инициативу в самый неподходящий момент. Бр-р-р-р! Сашу аж передернуло.
«Извращенец!..»
«Что? Кто извращенец?»
«Кто? Я, конечно, – молодой человек тоже умел быть язвительным. – Гомик хренов! Будто я не знаю, что вы там себе мечтаете… Педераст!»
«Подбирайте выражения! – голос в мозгу налился металлом. – Да я вас…»
«Голубок! – продолжал издеваться Саша. – Как я мечтаю, чтобы он прижал меня к своей груди!.. – процитировал он по памяти одно из воспоминаний, хранящихся в «розовой комнате». – Как здорово ощущать его…»
«А-а-а! Вы об этом! – расхохотался невидимый ротмистр. – Увы, ваш сарказм не по адресу, юноша. В молоко, так сказать».
«Что вы имеете в виду?..»
Александр как раз запер за собой дверь, прошел в номер и устало опустился на нерасправленную кровать, бережно массируя до сих пор ноющую кисть. За окном смеркалось, хотелось встать под душ, принять чего-нибудь успокаивающего (не аспирина, надо думать) и завалиться в постель, надеясь на самого лучшего в мире лекаря – покой.
«Я знаю, о чем вы твердите все время. В своих блужданиях по чердаку вы, вероятно, наткнулись на чужое «хранилище памяти» и посчитали, что оно – мое. Отсюда и всякие непристойности, которыми вы меня щедро награждаете…»
«А то не ваше!»
«Не мое. Хотите в этом убедиться?»
«Какое мне де…»
Договорить Саша не успел, будто сраженный молнией, валясь на атласное покрывало…
* * *– …ло? – автоматически выговорил молодой человек, озираясь. – Как вы это делаете?
Он опять оказался в своем «хранилище памяти», которое было начал подзабывать.
– Это не так сложно, – небрежно проговорил ротмистр, по-прежнему рисованный, вежливо улыбаясь. – При определенной сноровке, естественно… Ну что – будем стреляться, драться на шпагах или, по-плебейски, обойдемся кулачками?
Странное дело: Александр еще пять минут назад готов был разорвать своего симбионта на части, но теперь, когда он был уже не совсем виртуален…
– Что вы имели в виду?
– Вот, вы уже не так агрессивны… А имел я в виду то, что имел. Пойдемте.
– Куда?
– Увидите.
Ротмистр повернулся к стене («Надо же: и тыл себе прорисовал со всей скрупулезностью – даже хлястик на мундире не забыл!»), сделал небрежный пасс рукой и в неровной – Петрову даже стало стыдно за свое «творчество» – стене открылась дверь. Обычная филенчатая дверь, вроде бы даже из натурального дерева.
– Прошу! – сделал радушный жест Ланской. – Приглашаю вас в свои, так сказать, апартаменты.
Помещение оказалось значительно меньше Сашиной пещеры, а, может быть, только казалось таким…
– Это гостиная, – подтвердил сомнения ротмистр, подходя к старинному столу с канделябром и чуть пододвигая не менее древнее на вид кресло. – Я постарался придать этому безобразию хотя бы видимость жилища… Так выглядела гостиная в доме моих родителей. На тот момент, когда я… В общем, мама меня пережила, наверное. Я так и не вступил в права владения.
Бывший бизнесмен оглядел интерьер, знакомый ему по фильмам «про старину»: вычурная мебель, паркет, обитые тканью стены, какие-то картины в тяжелых рамах на них, массивная бронзовая люстра…
«Танька с ума бы сошла от зависти…»
– А вы где жили?
– Я?.. Да в основном снимал квартиры. Были, знаете ли, такие меблированные апартаменты для невысокого ранга чиновников, военных и прочего небогатого люда.
– Я думал, что все дворяне…
– Имели дворцы? Ошибаетесь, дорогой. Дворянство в Российской империи, да еще служилое, по условиям быта мало чем отличалось от вашего, как вы говорите, среднего класса. Даже поскромнее было в чем-то… Не все, конечно… Но роскошь в основном была уделом всяких скоробогатых купчиков и промышленников. Ваших коллег, – улыбнулся рисованным ртом граф.
– Ну, тоже не всех, – поморщился Саша, почему-то испытывая стыд за свою квартиру с аляповатой люстрой.
