Александр Рудазов - Арифмоман. В небесах
Однако на сей раз ничего подобного не произошло. Ках-Ур выслушал рассказ Эйхгорна с любопытством, но огорчил, сообщив, что ничего нового тот не совершил. Все эти измерения и вычисления уже давно проделаны местными учеными – причем с большей точностью.
– Так ты, значит, путешественник, – покивал Ках-Ур. – В юности я тоже много путешествовал. Где только не побывал! У меня тогда был летающий ковер…
– А что с ним стало? – заинтересовался Эйхгорн.
– Обветшал. Времени-то немало прошло.
Эйхгорн взял это на заметку. Выходит, срок годности ковров-самолетов не так уж велик. Неудивительно, если учесть, как их используют.
Хотя, конечно, неизвестно, сколько оный ковер прослужил до того, как попал к Ках-Уру. Да и «в юности» в данном случае – очень расплывчатое понятие. Неизвестно, сколько именно этому гному лет… и сколько вообще живут гномы. На вид этому старику лет восемьдесят, но он не человек, так что внешность может обманывать.
Слово за слово, Эйхгорн рассказал Ках-Уру обо всем своем путешествии. Рассказ получился не очень-то длинный. О том, что было до червоточины, он умолчал, сообщив лишь, что жил в одной очень далекой стране.
Так что большая часть истории выпала на пересечение пустыни. Ках-Ур с большим вниманием выслушал про грозу, аварию, вынужденное приземление, странствие по барханам, оазис и живущего в нем отшельника…
Когда Эйхгорн изложил поведанное тем отшельником учение о треугольной земле, астроном желчно рассмеялся.
– Знакомая побасенка, – сказал он. – Можно с уверенностью сказать, что этот твой Ак-Джо – началист-обыкновенец. Они единственные, кто считает мир треугольным.
– А остальные каким его считают?
– Таким, каков он есть, разумеется. Шарообразным.
Эйхгорн хмыкнул. Ну хоть что-то.
– А вот дальше, конечно, начинаются расхождения, – задумчиво молвил Ках-Ур. – Великий Ксимос, например, утверждал, что вселенная бесконечна, и миров в ней – неисчислимое множество…
– И я с ним полностью согласен, – кивнул Эйхгорн.
– …Но он же считал Парифат цилиндром, хотя незадолго до смерти вроде бы изменил свое мнение, – закончил Ках-Ур. – Великий Ксимос полагал, что изначально было только Вечное Первоначало, из которого выделился небесный огонь, а в центре него образовался сгусток мокрого и холодного – Парифат. Другие такие сгустки – это планеты, солнце и звезды.
– Солнце и звезды?.. – приподнял бровь Эйхгорн.
– Великий Ксимос не до конца продумал свою картину мира, – согласился Ках-Ур. – Впрочем, Марикес, его ученик, вообще считал Парифат плоским, а все его окружающее – воздухом. Просто есть холодный воздух, а есть горячий и очень горячий – и из очень горячего состоит солнце. Вода – это очень густой воздух, молния – очень быстрый…
– А земля?.. – саркастично осведомился Эйхгорн.
– А земля – это земля.
– Это ведь были ученые? – уточнил Эйхгорн. – Не просто какие-то… эзотерики?
– О, это были великие ученые! Просто их гипотезы… не прошли проверку временем.
– Но я надеюсь, потом появились другие гипотезы?
– О да, куда же без них, – усмехнулся Ках-Ур. – Насколько мне известно, на данный момент их около десятка – и это только научные.
– А какая наиболее… авторитетная?
– Если говорить о происхождении вселенной, то большинство ученых сейчас сходится на теории Некоего Толчка.
– И в чем она заключается, вкратце?
– Вкратце – до начала вселенной было… нечто. Возможно, то самое описанное Ксимосом Вечное Первоначало. Или то, что церковники именуют Хаосом. Холодный, безликий и равномерный. Потом произошло… некое событие, которое мы условно называем Неким Толчком. Оно образовало вихрь, круговорот, который поначалу был совсем мал, но постепенно разросся, породив из первичной смеси отдельные вещества. Самые плотные образовали комки, которые стали звездами и планетами, в том числе и Парифатом. Постепенно движение уходило от центра вихря к его краям, и туда же перемещалась жизнь. Таким образом, вселенная постоянно расширяется, как надуваемый пузырь, и все в ней постоянно вращается.
Эйхгорн задумчиво кивнул. Вот это уже вполне можно назвать научной теорией. Разумеется, реликтовое излучение здесь еще не обнаружили, так что отдельные ошибки простительны.
– Что же до вселенной в настоящее время, то она устроена следующим образом, – продолжил Ках-Ур. – В центре всего находится солнце, а вокруг нее вращается Парифат и еще десять планет. Возможно, одиннадцать.
– Так десять или одиннадцать?
– На данный момент известно десять. Ассабон, Элия, Бартаэлон, Грода, Могор, Рабена – это шесть древнейших, только их можно увидеть невооруженным глазом… правда, для Рабены зрение должно быть невероятно острым. Дальше идут Панкатылык, Прехиболик и Псероклиник – их открыли уже после изобретения телескопа. Ты случайно не говоришь на подгорном?
– Не говорю.
– Еще бы ты говорил, – фыркнул Ках-Ур. – Так вот, на подгорном эти три названия означают попросту «Одиннадцатая», «Двенадцатая» и «Тринадцатая»…
– Не понял, – перебил Эйхгорн. – Почему одиннадцатая, двенадцатая и тринадцатая, если они седьмая, восьмая и девятая?
– На самом деле восьмая, девятая и десятая, – поправил Ках-Ур. – Ты забыл сам Парифат. Он четвертый по счету, кстати. Но в древности его планетой не считали, но зато причисляли к планетам солнце и луны. Вот и получилось то, что получилось.
– Ясно. Так что там с десятой и одиннадцатой?
– Десятая, если не считать Парифат – Альстордеранг. Самая большая планета из всех, но она же и дальше всех, поэтому даже в телескопы видна очень плохо. Ее открыли всего сто семьдесят лет назад. Однако в отличие от всех прочих планет, Альстордеранг движется как-то неправильно, время от времени отклоняясь…
– Скорее всего, на нее воздействует притяжение другой планеты, еще более далекой, – сразу же предположил Эйхгорн.
– А, ты про это уже слышал… – проворчал Ках-Ур. – Что же тогда прикидываешься невеждой, раз тебе уже все известно? Да, многие верят в существование двенадцатой планеты – Болентекайро. «Потенциальной». Я много лет пытался ее обнаружить, но так и не преуспел…
– Она должна быть, – заверил Эйхгорн. – Если в орбите есть неточности – это почти всегда объясняется внешним гравитационным воздействием.
– Грави… каким?..
– Гравитация – это сила притяжения между всеми материальными телами, – объяснил Эйхгорн.
– Никогда не слышал такого слова.
Ках-Ур Местермегази больше не намекал Эйхгорну, что тот здесь нежданный гость. Он даже проявил некоторое гостеприимство, приготовив горячий напиток. Не чай, правда, и не кофе, а какую-то странную серую бурду под название «фнухх». Сказал, что это любимый напиток гномов.
Эйхгорну эта бурда не понравилась. Она отчетливо пахла грибами, да и вкус был, как у толченых поганок. Закуски, что выставил на стол хлебосольный гном, тоже оказались на любителя – огромные красочные леденцы. Выглядели они совсем как драгоценные камни и были такими же твердыми.
– Я не спрашиваю, откуда ты родом, чужестранец, – задумчиво молвил Ках-Ур. – Я даже твоего имени все еще не знаю…
– Знаешь, – сухо возразил Эйхгорн. – Я представился, как только ты открыл дверь. Меня зовут Эйхгорн.
– О, в самом деле?.. Прошу прощения. Старость сказывается, память начинает слабеть… А откуда ты родом, ты сказал?
– Не говорил.
– Хорошо, значит, я все-таки не настолько еще ополоумел. Так вот, я не спрашиваю, откуда ты родом… но я догадываюсь. Издалека, верно ведь?.. Очень, очень, очень издалека… Из такого далека, что туда не дойти, не доехать, не доплыть, не долететь…
– Полагаю, можно так сказать, – осторожно кивнул Эйхгорн.
Что этот гном имеет в виду? Он в самом деле знает о червоточинах или подразумевает нечто иное? Если нечто иное, то что именно?
– Я поведал тебе современную версию происхождения вселенной, – отхлебнул фиохха Ках-Ур. – Но это не единственная версия – всего лишь самая авторитетная. Многие ученые придерживаются иного мнения на этот счет. Свои версии есть и у волшебников – притом тоже разные. С версией жрецов ты должен быть знаком – именно ее преподают в храмовых школах. Эльфы и титаны тоже рассказывают о устройстве вселенной по-своему. Но окончательная истина, думаю, известна только богам.
– Если они существуют.
– Тоже нелишнее дополнение, – хмыкнул Ках-Ур. – Но поскольку до богов – если они существуют! – тебе всяко не добраться, советую поискать знаний где поближе. В библиотеке, например. Ты знаешь, что такое «библиотека», чужеземец?
Эйхгорн не счел нужным отвечать на этот явно издевательский вопрос. Но сама идея его заинтересовала. Библиотека Парибула была откровенно скромной, но Парибул и сам был скромным. На Парифате должны быть более богатые книгохранилища.
Даже странно, что Эйхгорну самому не пришло это в голову.
