Карина Шаинян - Игра. Змеиный остров
Дима перестал дышать.
Не сон. Как минимум наполовину — не сон. Он влез в соревнование, он на необитаемом тропическом острове, и теперь что-то хрустит и стучит прямо под его гамаком. Извиваясь в узком коконе, Дима нащупал коробок. Отсыревшие спички никак не зажигались, приходилось корчиться, чтобы искры не попали на москитную сетку, но в конце концов между ладонями разгорелся жалкий синеватый огонек. Дима расстегнул молнию, свесился через край гамака и сглотнул.
Земли под ним не было — только темная, копошащаяся, волнующаяся масса, которая потрескивала и пощелкивала, неутомимо двигаясь к берегу. Огонек обжег пальцы; Дима выронил спичку. Перед тем как погаснуть, она успела осветить крошечный пятачок земли. Ничего подозрительного там не было — только палые листья да бок серой в крапинку ракушки.
— Что это? — донесся издалека придушенный женский голос. — Что это такое?
Тихий храп смолк, сменился невнятным бормотанием. Дима снова зачиркал об волглый картон. Вторая спичка загорелась чуть быстрее; Дима склонился, смутно ожидая, что сейчас нечто склизкое подпрыгнет и с воплем вцепится ему в лицо. Огонек заметался под его дыханием, отбрасывая шевелящиеся тени… нет, не тени — это сама лиственная подстилка копошилась, обретя вдруг кошмарное подобие жизни. Тусклые блики прыгали по влажным листьям, по глянцевитым бокам ракушек…
А вроде бы здесь не было никаких ракушек, только листья и песок. Дима отбросил спичку, снова начинавшую жечь пальцы, и удивленно рассмеялся. В последнее мгновение перед тем, как погас огонь, он успел рассмотреть десятки и сотни раковин самых разных форм и размеров. А еще — торчащие из них усатые рыльца и суставчатые ноги.
— Что это? — снова услышал Дима. Голос был неестественно высоким, и в его глубине уже зрела паника.
По пляжу истерически заметался луч фонаря. Дима свесил ноги, дотянулся до палки, припасенной с вечера, и принялся разбрасывать колючие ракушки, расчищая себе дорогу. Всего лишь безобидные раки-отшельники, но сколько же их! Почуяв движение, рачки мгновенно исчезали в раковине, намертво закупоривая вход в захваченное жилище. Но те, до кого палка не дотягивалась, продолжали неуклюжее, но неодолимое движение к морю, увлекая за собой и лесной сор, и замерших в своих убежищах товарищей.
Спать больше не хотелось. Бесконечный перестук раковин слишком действовал на нервы; казалось, стоит заснуть — и кошмарный сон, вызванный этим копошением, вернется. Подсвечивая себе путь спичками и опасливо поджимая пальцы ног, Дима направился к костру.
Они снова сидели все вместе, слушая, как затихает у кромки воды шелест мигрирующих раков. Спать никто не шел — слишком уж все были взбудоражены нашествием. Наверное, на рассвете, наевшись вволю, отшельники отправятся обратно в джунгли. Что там они едят, водоросли, падаль? Всякую мертвую органику?
— Кто мою воду брал? — нарушил тишину Антон. — Я пометил, у меня в бутылке больше оставалось… Кто?
Вступать в перепалку никто не захотел — суета вокруг воды сейчас вызывала лишь тоскливое раздражение. Антон обвел взглядом соперников, дернул щекой.
— Ты здесь вертелась, — сказал он Ире.
Девушка не ответила. Антон вскочил, и в его глазах мелькнуло злобное веселье.
— Ну тогда я тоже возьму, — прошипел он и потянулся к импровизированному складу под деревом.
Вова, не вставая, небрежным толчком отбросил его в сторону. Антон плюхнулся на песок, нелепо разбросав ноги.
— Вы гады, — пробормотал он, — воры… Посмотрим еще, я вам устрою…
Все молча смотрели, как он ругается и брызгает слюной, неловко ворочаясь на земле. На лицах застыла тупая равнодушная усталость.
Диму захлестнуло глухое отчаяние. Зачем он здесь? Что собирается делать — беспомощно наблюдать, как из людей лезут самые гнусные чувства и мысли? Планы, которые накануне казались такими хорошими, теперь вызывали лишь горький смех. Оля вряд ли согласится даже поговорить с ним наедине — не то что уйти. И не заставишь никак, это в фантастическом сне он может управлять другими, да и то — не сам, а с помощью странной металлической фигурки. В реальности же можно только предложить — и с большой вероятностью получить отказ.
Он покосился на Олю. Нет, сейчас с ней говорить бесполезно. Может, с утра… Единственное, что он может сделать, — это забрать свою воду и идти досыпать. Антона, вероятно, никто и не обворовывал: с него станется устроить спектакль. Но саму возможность исключать не стоит. Пора завязывать с беспечностью и доверием, здесь они могут дорого обойтись.
Выцарапать на пластике бутылки свои инициалы Дима догадался, а вот припрятать — нет, и теперь ему предстояло найти ее среди разбросанных вокруг костра вещей.
— Кирилл, кинь мне фонарик на минутку, — попросил он.
Кирилл промолчал — то ли не услышал, то ли проигнорировал. Повторять просьбу не хотелось. Дима скрипнул зубами и снова полез в карман за спичками. Руку кольнуло что-то холодное. Затылок обдало холодом — Диме сразу представилась какая-то мокрая ядовитая тварь, заползшая в карман, — а потом его вдруг окатило горячей волной, и сердце забилось, как сумасшедшее.
Фантастическая фигурка из серебристого металла не приснилась ему. Ее невозможно было объяснить, невыносимо принять, ее существование переворачивало с ног на голову все, что Дима знал об этом мире, — но она стала частью его реальности. Дима с грустной усмешкой подумал, что случись с ним такое в городе — фигурка полетела бы в мусоропровод, а он сам еще долго прислушивался бы к себе, опасаясь, что пора обратиться к психиатру. Но здесь все было по-другому. Еще два дня назад Дима считал невозможным многое из того, что уже случилось. В поплывшую картину мира теперь могло вписаться что угодно — в том числе и металлический кальмар, с помощью которого можно заставлять людей делать то, что они не собирались.
Дима пересел, подвигаясь поближе к Оле.
— Нужно поговорить, — шепнул он. — Иди по пляжу, я тебя догоню.
— Ага, уже бегу, — возмутилась Оля.
— Нет, правда, надо, — настаивал Дима. — Тебе же будет лучше.
— Слушай, — раздраженно шепнула девушка, — я отсюда уходить не собираюсь. Можешь придумывать что хочешь — ты меня не заставишь…
Дима не выдержал и улыбнулся. Ну да, ну да… и вообще он не в счет. Посмотрим, что она скажет через пару часов.
— С тобой что-то случилось, — насторожилась Оля.
— Что?
— Не знаю. Ты какой-то другой стал. Придумал что-нибудь?
Дима помедлил.
— Да, пожалуй, придумал.
Боковым зрением он заметил, как Вова неуловимо поменял позу, чуть склонив голову в их сторону.
— И глаза у тебя как-то изменились…
От удивления Оля перестала шептать, и теперь все взгляды были прикованы к Диминому лицу. Щелкнуло — и в глаза ударил слепящий свет фонарика. Дима сердито замычал и прикрылся локтем.
— Посветлели вроде бы, — недоуменно сказала Лера.
— Выцвели, — буркнул Дима и опустил руку.
— Нет, правда, — уперлась Лера и подалась вперед. — Еще и разные, похоже. Один вроде как позеленее…
Электрический свет снова ударил по глазам. Дима зажмурился. Что за чушь, подумал он, всю жизнь у него были самые обычные карие глаза.
— Давайте, девочки, — подбодрил Вова, — одной он уже свидание назначил…
На него не обратили внимания.
— Никогда таких не видела, — сказала Лера и выключила наконец фонарь.
— А я видела, — вмешалась в разговор Ира, — у папиного партнера по бизнесу такие же.
— Что за бизнес? — спросила Лера.
— Да так… — неохотно протянула Ира и отвернулась.
Вспыхнувший было интерес угас, и игроки снова погрузились в апатию. Едва не ерзая от нетерпения, Дима выждал минут пять. Пора. Он представил, как это будет выглядеть со стороны. Отшитый ботаник сидит, охватив голову руками: то ли дремлет, то ли предается страданиям. А девушка, к которой он недавно приставал с разговорами, встает и тихо идет вдоль пляжа. Опять же ничего подозрительного: может, пописать захотела.
Только бы получилось, подумал Дима и сжал холодный металл.
Спустя минут десять он открыл глаза и выпрямился. Все вышло просто идеально: с каждым разом использовать предмет становилось все проще. Оля сейчас сидит на бревне, давным-давно выброшенном штормом к самой опушке. Шершавое, выбеленное морем и солнцем дерево обвито лианами, и какой-то курчавый кустарник подступает с боков. Смутные, загадочные звуки джунглей за спиной: шелест листвы, звон цикад, редкий вскрик ночной птицы. Покой и тишина. Серебристые лунные блики мерцают в воде, пляж тоже кажется серебряным, и густо пахнет невидимыми в темноте цветами… Оле должно понравиться. Что она скажет себе, очнувшись в стороне от лагеря? Скорее всего, решит, что все-таки согласилась поговорить с ним вдали от лишних ушей.
Но не стоит тянуть — вдруг Оля вообразила, что просто гуляет, и сейчас уже возвращается в лагерь? Стараясь не привлекать к себе внимания, Дима попятился от костра.
