Евгений Токтаев - Дезертир
– Это я вижу, да вот только, боюсь, зарежет на ложе в первую же ночь.
– Тьфу-ты, Кербер на тебя, не покупаешь, проходи! – купец отвернулся, потеряв всякий интерес к покупателю и снова заорал, – рабыня-сирийка, обученная тридцати трем способам любви!..
Проталкиваясь через торговые ряды в сторону юго-восточной городской стены, и вслушиваясь в многоголосый хор тысяч людей, зазывающих, торгующихся, обменивающихся новостями и сплетнями, Эвдор и Аристид различили нечто более важное, чем обсуждение прелестей рабынь или вероятность существования жирафов:
– ...на рассвете перешли реку, под дождем...
– ...все, как один бежали, убитых – тьма!..
– ...говорят, римляне построили вал с узким проходом и, заманив внутрь конницу, всех перебили!..
– А вон там говорят, что ночью реку перешли...
– Да врут, кого ты слушаешь! Я точно знаю!
– Сам, что ли, видел?
– ...царевич к отцу бежал, в Пергам...
– ...всех вырезали, до единого.
– Не может быть!
– Верно говорю! А Митридата на кол посадили.
– Римляне на кол не сажают.
– Ты мне не веришь? Да мне Архилох сказал, а он врать не будет!
– Эх, граждане, что теперь-то?
– Радоваться надо, Митридат мертв, победа!
– Ты его мертвым видел?
– Нет, конечно, где я и где он...
– То-то.
– Не Эвпатора убили, а сына его.
– Жив он, в Пергам бежал.
– А римляне что?
– Что-что... по пятам идут. Пергам уже осадили, небось.
– Да не, взяли уже! Под чистую разграбили, царя на кол...
– Ты-то почем знаешь?
– Да мне Архилох...
– ...а кто идет-то? Сулла?
– Сулла в Фессалии.
– Да ну? А кто тогда?
– Говорят, какой-то Фимбрий.
Аристид незаметно для развесившего уши селянина, торговавшего фисташками, запустил руку к нему в корзину и теперь лениво грыз улов, не особенно интересуясь военными слухами, однако вскоре заметил, что Эвдор слушает очень внимательно. Мышелов отловил пару сплетников и расспросил (те и рады были языками почесать).
– Ну, что говорят? – спросил его Аристид, сплевывая скорлупки.
– Какой-то римлянин по имени Фимбрия разгромил войско Митридата-младшего в битве на реке Риднак. Подробности противоречивы, но вроде бы понтийцы превосходили его числом, однако он их рассеял. При царском сыне полководцем-наставником состоял Диофант-синопеец. Опытный волчара.
– Наслышан, – кивнул Аристид.
– Говорят, вынесли с поля боя еле живого.
Эвдор, почему-то, был мрачен.
– Ты чего? – удивленно спросил его Аристид, – о понтийцах переживаешь?
Мышелов неопределенно мотнул головой. Они двинулись дальше, пробираясь ближе к порту. Здесь разговоры звучали еще интереснее. Эвдор совсем остановился, жадно ловя каждое слово.
– ...в военной гавани они, сам сегодня видел.
– Так тебя туда и пустили!
– Ну, не я, шурин мой, он в страже там служит у пирсов.
– Египетские это корабли, самая большая пентера – "Птолемаида".
– А ты откуда знаешь?
– Это Луция Лукулла корабли.
– Не было же у римлян флота здесь.
– Не было, а теперь есть.
– А я тебе говорю, египетские.
– Верно, египетские. Лукуллу их Птолемей Латир дал. А еще, говорят, многие с Крита и Кирены пришли.
– А я слышал, Лукуллу в Египте отказали...
– Ты там у трона стоял и все слышал?
– "Птолемаида" это, точно. Видел я ее много раз, я в Александрии каждый год бываю...
– ...Сулла со всеми сговорился, против Митридата...
– Не Сулла, а Лукулл.
– ...это верно, всем понтийцы поперек горла...
– ...что, прямо так и дал, даром?..
– Не даром, мало что ли римляне награбили в Дельфах и других местах. По всей Элладе храмы осквернены...
– Эх, пропала Эллада, нету больше свободы нигде.
– То-то она там была... У кого мошна, у того и свобода, а простому люду...
– ...Сулла строит флот в Фессалии.
– И наши, говорят, Лукуллу флот передадут. Дамагор скоро прибудет с тридцатью триерами, под его начало.
– Дамагора навархом нужно, разве эти римляне умеют воевать на море?
– Ну, они же били Карфаген...
– Так это когда было?
– Лукулл, говорят, уже заказал на верфях почтенного Креонта десять пентер.
– А что, братья, скоро заработаем? Это ж сколько гребцов-то будут нанимать!
– Заработаешь, ты, как же... Я два года назад о весло руки в кровь стер и спину всю порвал, а что заработал? Как был в рубище, так и остался...
– ...а сколько их всего пришло?
– Говорят, два десятка.
– Больше! Два десятка у пирсов стоят. А в гавани еще столько же.
– Критяне, говорят, Лукуллу много кораблей дали.
– Это критяне-то? Пиратское гнездо! Всем известно, что Митридат пиратов под себя гребет.
– И верно, в Ликийском проливе, рукой подать, страсть, как много пиратов развелось. Понтийцев пропускают, прочих грабят, топят. Сговорились, ублюдки...
– Критянам Сулла, не иначе, хорошо заплатил, так бы не стали, против своих же...
– Да кто там у них свои? Там рожи, не поймешь, какого роду-племени, как в котле намешано...
– И то верно...
Окончания разговора Эвдор не дождался, тот мог длиться бесконечно и сам собой тихо перейти на обсуждение чего-нибудь другого, например, цен на вино или бесстыдное поведение дочери купца Диотима. Эвдор уже услышал то, что его интересовало. Вместе с Аристидом они сходили в северную часть города, где располагался военный порт. Туда их, разумеется, не пустили, но Мышелов удовлетворился зрелищем выставленного у проходов охранения из римских легионеров вперемешку с воинами городской стражи.
– Не врут... – пробормотал себе под нос Эвдор.
– Да что ты так озаботился этими римлянами? – недоумевал Аристид, – какое нам до них дело. Если Лукулл снимет блокаду острова, нам только на руку сие. Проще будет свалить отсюда. Кстати, мы не решили главный вопрос – на чем будем убираться.
– На чем? – переспросил здоровяк, – пошли выбирать.
Они вернулись в торговый порт и еще час толкались порознь возле кораблей, высматривая и подслушивая разговоры моряков и купцов. Наконец, снова встретились нос к носу.
– Ну как, – спросил Эвдор.
– Что-то глухо, – нехотя признался Аристид, – а у тебя?
– А я присмотрел кое-что, – он потянул Аристида за локоть и, стараясь не привлекать внимания, показал на один из стоящих у пирса парусников, с которого рабы сгружали на берег какие-то амфоры, – смотри, какая красивая лошадка. Только и ждет, чтобы ее толковый всадник взнуздал. Не большая, не маленькая, всего в ней в меру, как раз для нас.
На борту судна черной краской была нарисована скачущая лошадь.
– "Меланиппа", – сказал Эвдор, – принадлежит некоему Филиппу из Истрии. Я к нему почти уже нанялся.
– Почти?
– Так-то он брать никого не хочет, говорит, не нужен никто. И смотрит подозрительно. Но это он еще просто не знает, как мы ему нужны.
– Сколько у него людей? Человек двадцать? Вдвое больше, чем нас.. Если он не полный дурень, не возьмет совсем незнакомых людей. Я бы не взял.
– Я думаю, у него внезапно не окажется выбора. Они, северяне, выпить не дураки, а пьют все больше по-скифски. Ушибутся невзначай, до смерти, по дурной-то голове, – усмехнулся Эвдор, – вот он нас и примет с распростертыми объятьями.
– Вот так прямо и с распростертыми? – недоверчиво спросил Аристид.
– Нас ему порекомендуют уважаемые люди. Пошли к нашим, подробности по дороге изложу.
Когда они пришли в кабак, кое-кто из их товарищей уже приобрел некоторую осмысленность во взгляде. В почти пустом обеденном зале за столом у маленького окна сидели двое. Один из них подпирал голову руками и изучал нацарапанные на столешнице надписи и рисунки непристойного содержания. Второй без всякого выражения наблюдал за немногочисленными посетителями у очага. При виде Эвдора и Аристида, он несколько оживился:
– Какие новости?
– Радуйся, Дракил. И ты, Гундосый, – Эвдор взял себе одну из кружек и плеснул в нее из кувшина темно-красной жидкости, – что это тут у вас?
– Местное, – пробормотал моряк со сломанным носом.
Прозвучало это, как "пестдое".
– Кислятида, – добавил Гундосый.
Эвдор отпил вино, покатал во рту, проглотил.
– Бывает хуже. Где остальные?
Дракил многозначительно поднял глаза к потолку. Со второго этажа явственно слышался скрип расшатываемого деревянного ложа и прерывистые женские вскрики.
– Это Койон проспался. Остальные все страдают.
– С кем это он там? – ревниво спросил Аристид, – с Левкоей?
– А пес его знает... – буркнул Дракил.
– Понятно. Значит, новости у нас такие: заявился Лукулл. Весь город гудит.
Дракил усмехнулся.
– Чтоб это узнать, даже не стоило выползать на улицу. Дверь приоткрой и слушай, что мальчишки орут. Лукулл заявился... Тем хуже, Эвдор. Говорил я тебе, нечего здесь сидеть. Отсвечиваем неприкрытыми задницами на весь Родос. Надо было когти рвать прямиком на Крит.
