Михаил Ахманов - Странник по прозвищу Скиф
Тут было несколько вопросов, нуждавшихся в ответах. Во-первых, какая из его статей вызвала столь острую реакцию, столь быстрый и недвусмысленный отклик, причем двойной — и словом, и делом? Во-вторых, кто откликнулся? Кто скрывался под маской Вышних Сил и Сфер, если использовать терминологию Монаха? Кто пожелал запугать журналиста Синельникова, писавшего на темы вполне безобидные, не связанные ни с мафией, ни с биржевыми спекуляциями, ни с коррупцией властей предержащих? В-третьих, что с ним собирались сделать? Оглушить, избив потом до полусмерти? Похитить и уволочь куда-то для заключения некоей сделки? Оба эти предположения казались куратору довольно примитивными. Деловые люди, чьи интересы он мог по неведению ущемить, так не поступают. Тут разработана целая процедура, принятая и в России, и на Западе, и на Востоке: звонок с предупреждением, второй звонок, превентивная акция — скажем, угон автомобиля, и только затем силовое воздействие. И уж послали бы опытных боевиков, а не трех неуклюжих зомби с дьявольской кондитерской фабрики!
Наконец, существовал и четвертый вопрос, не менее важный, чем все остальные: почему взялись за Синельникова, а не за Догала? Формально «Пентаграмму» возглавлял Марк Догал, и именно он нес ответственность за все материалы агентства. Хотя Синельников был старшим из компаньонов, имя его в этом качестве не фигурировало даже в уставных документах; он числился одним из рядовых сотрудников «Пентаграммы», и лишь Догал знал, с кем положено делиться прибылями и кому направлять приходившую в агентство корреспонденцию. Куратор не сомневался, что в финансовых делах его партнер чист как стеклышко, что показывали негласные проверки осведомителей, присматривавших и за Догалом, и за «слухачами», и за прочей экзотической публикой. Агентство Догала работало с многочисленными газетами и еженедельниками вроде «Тайн магии», «Парапсихолога», «Чертова ока», исправно поставляя им материалы и принося неплохой доход. Сам же Догал был отличным организатором и журналистом-профессионалом, умевшим и писать, и оценить написанное, и продать оные писания с максимальной выгодой. Кроме того, три года назад, еще до создания «Пентаграммы», его тщательно проверили, выбрав из семи или восьми подходящих кандидатов. И до сих пор куратор считал, что с Марком Догалом он не ошибся.
Однако три года — большой срок, подумалось ему, но мысль эта была тут же отложена про запас. В составленном им списке Догал шел четвертым номером — значит, и разбираться с директором «Пентаграммы» полагалось в последнюю очередь. Первое и главное — статья!
Поразмыслив, он решил остановиться на «Осеннем лесе» — все прочие из последних материалов казались совсем уж безобидными. Лес, упоминавшийся в публикации, являлся аллегорией, почерпнутой не то у Честертона, не то у Конан Доила: место, где легко спрятать лист среди множества других таких же. Но речь шла именно об осеннем лесе, где землю устилают груды увядших листьев; кто может догадаться, какой из них сорван осенними ветрами, а какой — руками человека? Пли нечеловека…
Эта статья была подготовлена в рамках все той же операции «Blank» — полномасштабного расследования, проводившегося всеми континентальными кольцами Системы. Куратор всегда обозначал его английским термином, ибо на русском под «бланком» понимался лишь чистый формуляр некоего документа. На самом же деле смысл слова был совсем иным — «пустой», «бессмысленный», что полностью отвечало целям операции, касавшейся весьма значительной части человечества — той, что принято называть «дном»: алкоголики и наркоманы; бродяги, лишенные пристанища и средств; люмпены, задавленные монотонным бессмысленным трудом; фанатики — с мозгами, замкнутыми на одну-единственную идею, обожествлявшие любимого певца, великого вождя или нового религиозного пророка; гангстеры, покорные «шестерки», у коих волосы на лбу росли от самых бровей… Все они были увядшей листвой на древе человеческом, все отличались потрясающей узостью интересов, полной социальной инертностью, неконтактностью — за исключением малого круга «своих». Пустота, бессмысленность существования, порожденная в бедных странах нищетой, в богатых — дразнящей недоступностью мирских соблазнов… Но только ли этим?
В статье Синельникова отмечалось, что «увядшие листья» — превосходный фон, способный скрыть, замаскировать следы чужого вмешательства. Конечно, люди с «пустым взглядом» по большей части были жертвами спиртного, наркотиков и жизненных обстоятельств, но не таились ли среди них и нежеланные свидетели? Те, кому повезло — или не повезло — столкнуться с чем-то странным, кто был наказан за свое любопытство? Или же те, кого намеренно превратили в слуг, в рабов, в «пятую колонну», в зомби?
В зомби…
Куратор сдвинул густые брови, напоминавшие мохнатых гусениц. Пожалуй, этот темный след на пиджаке можно считать ответом… откликом на «Осенний лес» и причудливые гипотезы журналиста Синельникова… Но кто откликнулся? Определенных предположений на сей счет у него не было, как и ответа на вопрос, что же все-таки хотели сотворить с Петром Ильичом? Не исключалась самая тривиальная ситуация — скажем, наезд наркомафии, ибо Синельников в своей статье связывал Их с проблемой распространения наркотиков. В самом деле, если Им что-то нужно на Земле и, если Им мешает земное человечество, то к чему швыряться бомбами и вконец губить экологию, уже балансирующую на лезвии бритвы? Проще озаботиться каким-нибудь галлюциногеном, который за пару столетий всех сведет с ума.. Вполне логичный вывод, э? «И если так, — писал Синельников, — то почему бы не использовать готовые каналы — земные каналы, по которым новое зелье легко довести до всех желающих?»
Тоже логичный вывод! И весьма обидный для боссов наркомафии! Гипотеза о том, что их «пасут» чужаки, могла кое-кому показаться оскорбительной. Или опасной — предположим, в деловом отношении…
Но почему же тогда не позвонили? В конце концов, устрашенный Синельников мог написать другую статью, в которой все вышесказанное объявлялось бы бредом сумасшедшего или первоапрельским розыгрышем.
Однако ж не позвонили… Или позвонили? Прямо Догалу, в «Пентаграмму»? А тот решил не предупреждать… Вот только с чего бы?
Куратор стиснул ладонями виски. Снова ему казалось, что он месит кулаками туман, пытается разглядеть призраков, бродящих во мгле, ловит в облаках смутные тени, неясные отблески потусторонних миров. Очевидно, подобные ощущения испытывал не он один, так как на жаргоне Системы И х, эти отблески и тени, прозвали «dwellers in the mist» — обитателями тумана. Именно тумана, а не тьмы, ибо темноту изгоняет свет, но даже он бессилен, когда все вокруг затянуто белесой непроницаемой дымкой…
Надо звонить Догалу, подумал куратор, бросив взгляд на часы. Четыре тридцать семь, третья стража, предрассветное время… Догал наверняка спит… Ну ничего, проснется!
Он решительно потянулся к телефону и набрал номер. Пару минут слышались долгие гудки и маленький экранчик над дславиатурной панелью был темен; внезапно он вспыхнул, явив круглую физиономию Догала. Против ожиданий, тот не выглядел заспанным, скорее наоборот: темные глаза лихорадочно блестят, темные волнистые волосы спадают на лоб мягкой волной, темные усики топорщатся над сочными яркими губами. «Не с женщиной ли он?» — мелькнуло у куратора в голове. Это было бы совсем некстати…
— Ты один?
Полные губы Догала недоуменно дрогнули.
— Само собой. А ты что же, решил проверить?
— Нет. Имею пару вопросов… только не для чужих ушей.
— Пару вопросов? Какого черта!.. Ты не мог подождать с ними часиков до девяти?
— Значит, не мог. Да и ту вроде бы не спишь, э?
— Верно, не сплю. Работаю. — Голова Догала сместилась влево, и теперь куратор видел стол, заваленный бумагами. — Хотелось бы к утру закончить одну статейку, — произнес его партнер, поглядывая на свои рукописи, — так что давай к делу, Петр Ильич. Что там у тебя стряслось?
— Сначала я буду спрашивать, а ты отвечать. — Куратор пристально всматривался в маленький экран. — Скажи-ка мне, Марк, не звонила ли нам какая-нибудь гнида? С серьезными претензиями, я имею в виду? Мол, не о том вы, ребята, пишете, не там печатаете и вообще ваше агентство пора взять к ногтю. Соображаешь?
Что-то промелькнуло в глазах у Догала. Или только показалось?
Голос его, однако, был ровным.
— С чего бы нас — да к ногтю? Платим кому положено, в политику не лезем, компромат на генералов и президента не собираем, бандитов не трогаем. Сам подумай, кому мы нужны со своими зелеными человечками да байками о йети?
— Значит, никаких неприятных звонков, ни угроз, ни писем, ни предупреждений?
— Нет. Ни сном ни духом, Петр Ильич!
Похоже, говорит правду, отметил куратор. Не звонили и не писали, это точно, не станет Догал врать… И резона втихую избавиться от Синельникова у него нет. Три года Синельников помогал, чем мог, а в дела агентства не мешался… •не лез, так сказать, в конторские книги…
